– Ты знаешь, Харнет, я всегда ценил твое мнение, но сейчас решил поступить по-другому. Без ножей, забытых могил и прочей ерунды… Саэгран – всего лишь марионетка, которую направляют. Как бы он удивился, если бы его нити вдруг кто-то взял и обрезал. Что делает марионетка, когда обрезают ее нити, Харнет?

– Падает, хозяин? Но вы же не…

– Да, именно так.

– Едва ли это получится.

– Нет, вероятность велика.

– И вы что, сами…

– Не будь болваном, Харнет. Конечно же, нет.

– Но тогда кто?

– У меня есть несколько козырей. Я бы сказал… пять. – Танкред усмехнулся, глядя прямо перед собой.

Губы его говорили о хорошем самочувствии, но отсутствующий взгляд и нахмуренные брови твердили об обратном. Харнет всегда умел четко улавливать настроение хозяина, и сейчас у барона, кажется, начиналась мигрень.

– Что там у нас еще? – В голосе Огненного Змея появилась усталость. Слуга не понимал этого внезапно накатившего на барона раздражения – не могло же, в самом деле, упоминание этих козырей проделать подобное с Танкредом Бремером? Что за бред… – О чем еще нужно подумать?

– Звери, хозяин. О них нельзя забывать…

– Поймать их.

– Но кто сможет с ними справиться?..

– Найди Зверолова.

– Что? Зверолова? – Тут уж Харнет ужаснулся. Руки его заметно задрожали, на губах выступила слюна. – Но он на каменоломнях, хозяин. Вы сами велели отправить его туда семь лет назад…

– Замечательно. Значит, не нужно его долго искать.

– Вы уверены, что выпускать этого типа будет… безопасно для нас?

– Хватит испытывать мое терпение, старый червяк! – вскинулся Танкред – головная боль уже просто раздирала его на части. – Я сказал, найди мне Зверолова! Пусть поймает этих тварей! Живыми! И пусть приведет ко мне!

– Я понял, хозяин, понял. Зверолов так Зверолов…

* * *

Много было в славном Теале достопримечательностей, причем желание посетить каждую из них стало бы непростительной, роковой ошибкой. Таковой была и дозорная башня, что угрюмой мрачной громадой возвышалась над замком Бренхолл. Это было высокое строение из серого камня с дозорной вышкой на верхней площадке. Пожухлая от дождей черепица покрывала остроконечную крышу конусом, а маленькие навесные башенки с десятками внимательных глаз-бойниц наблюдали за Теалом и окрестностями.

Башня располагалась во внутреннем дворе замка и являлась самостоятельным сооружением, отбрасывая давящую черную тень на город. И в любой из дней добрые горожане не могли не ощущать на себе немигающие взгляды, исходящие из тех мрачных окон. Но намного больший страх навевали черные слухи, о которых осмеливались говорить лишь шепотом, – не приведи Хранн, дойдет до ушей стражи. А слухи эти были таковы: считалось, что даже повиснуть с петлей на шее на одной из знаменитых ветвей Дуба Справедливости было бы менее жестокой карой, чем попасть в тайную тюрьму барона. Тюрьму, что была скрыта глубоко в подземелье, простиравшемся под этой башней. Люди шептались, что там находится столько камер, что часовой, обходя их, тут же сменяется после обхода, который занимает несколько часов. Считалось, что там заключены различные ужасные монстры, злобные некроманты, да и прочая нечисть. И правда, а кто еще может там быть заточен, если всех остальных (прихвостней короля Инстрельда и всевозможных преступников) вешают на ветвях пресловутого Дуба, имена этих людей: Звонкая Стрела, Медный Тенрий, Три Ягоды и много каких еще…

Слухи эти были намеренно распущены тайной танкредовской стражей для еще большего устрашения своих вассалов – действительно, что же еще делать лодырям-крестьянам, кроме как собирать урожай и бояться гнева его светлости барона?

Зная грозный нрав лорда Бремера, можно было поверить во что угодно, но в данном случае слухи о тайной тюрьме были истинной правдой. Казематы под землей существовали в действительности, но даже превосходная фантазия городских сказочников не смогла бы обрисовать всех пленников коллекции их сюзерена.

И его светлость барон Теальский, Танкред Огненный Змей, как раз спускался по винтовой лестнице в подвальный каземат. Ступени закручивались, а каждый новый пролет сопровождался негромкими ругательствами, когда волшебник цеплялся полой своей мантии за резные перила, выполненные в виде сплетшихся между собой змей, и за неровные выступы наглых плит, что торчали, казалось, на каждом шагу. Танкред был очень зол – заставить людей повиноваться ему ничего не стоило, но камень, мерзавец, видимо, считал по-своему, как будто у него нет хозяев.

Вспоминая, зачем он спускается по этой лестнице сейчас, барон с каждой новой ступенькой все сильней порывался вернуться обратно. Нет, он вовсе не боялся своих заключенных – стоит ли бояться человеку певчих канареек в клетке? Просто у него от них, как бы нелепо это ни звучало, непередаваемо болела голова – так и множество пленных птичек, раскрыв свои клювики, могут очень сильно утомить. И сейчас он прикладывал неимоверные усилия, чтобы заставить себя спускаться по этим выщербленным ступеням все ниже.

Наконец лестница закончилась, и он дошел до площадки, где за столом уютно расположились трое «несущих свою службу» стражников, тут же вскочивших и вытянувшихся в струнку. Застигнутые врасплох воины явно прятали за спинами игральные кости. Но Танкред, занятый своими нелегкими мыслями, даже не посмотрел в их сторону.

Барон прошествовал под каменную арку и направился по длинному коридору со множеством запертых дверей и ответвлений. Факелы здесь не горели, но и без них Огненный Змей прекрасно находил дорогу. На каждой из дверей, мимо которых он проходил, были высечены таблички с зашифрованными именами – только Танкред Бремер знал, кто находится в каждой из камер. Эта тюрьма была своего рода колодой волшебных карт для интригана-барона. Проделывая хитроумные ходы и ловко пасуя, когда нужно, он играл свою партию. И в тот самый момент, когда враги уже ошибочно считали себя победителями, он кого-нибудь отсюда выуживал, и все тут же вставало на свои места. Противник сражен, сложный план сработал, хитрость удалась. Изворотливость змеи – в этом был весь Танкред. Его боялись и ненавидели, а более мелкие интриганы почитали своим негласным вдохновителем и наставником. Его замыслы продолжали развиваться, но постоянно где-нибудь да возникали различные люди… и не только люди, мешающие и сующие свой нос в чужие дела. Ничего, и их черед вскорости придет…

Танкред оказался возле двери, на которой висела одинокая табличка, но ни имени, ни звания пленника на ней не наблюдалось. Лишь по центру была вырезана цифра 5, и никаких разъяснений.

Маг зашептал:

– Allerom di Torus. Revenie est Mobris. Kahn dur Werben. Singre vi Leite. Ole Mon Garun[9].