Гнев!

Господин Че совсем не так представлял себе образ сегодняшнего дня.

– Уйдем? – предложила, придав идее форму вопроса, невозмутимая Ши. Она безукоризненно «читала» четвертый уровень и все поняла правильно.

– Останемся, если не возражаешь, – ответил Че.

Он просто не мог уйти, не узнав, как прошел поединок, и не переговорив с Сероглазым Ё. Из людей своего поколения – разумеется, из тех, кто принадлежал к одному с ним кругу, – больше других господин Че уважал как раз Среднего Ё Чжоййю. Ё был ему лично приятен и интересен, и чувства эти, как кажется, были взаимны. До дружбы им недоставало совсем немного – самой малой щепотки искренности. Но может ли быть искренним хищник?

Вопрос риторический, но кто-то из давних предков задал его на полном серьезе.

Может ли быть искренним волк или барс? – спросил философ, оставшийся безымянным в веках.

Может, – ответил он на свой риторический вопрос. – В гневе, голоде и смерти.

– Зайдем в ресторан, – предложил Че, предположивший, что Йя и ее полковник отправились именно в ближайший трактир. Плохих заведений в этой части города просто не было.

Он не ошибся. Жемчужный господин Ё и его гости сидели под старым деревом, зонтичная крона которого накрывала шатром благодатной тени всех троих.

– Знаешь его? – спросил Че и даже не стал уточнять, о ком идет речь. Ши его поняла без дополнительных объяснений: Ё знали все, а не знать младшую Йя младшая О не могла по определению – они принадлежали одному и тому же кругу и поколению. Значит, оставался только гвардеец.

– Это верк Гарретских Стрелков аназдар[85] Абель Вараба, – не удивившись вопросу, ответила О, – новый возлюбленный нашей среброкудрой Йя.

– Так он иссинец[86]… – задумчиво произнес Че, принимая из рук слуги яшмовую чашечку с водкой.

– Это что-то значит? – удивилась О.

Кажется, господин Че, сам того не желая, умудрился ее не на шутку озадачить. В самом деле, кто, во имя богов, мог теперь отличить аханка от иссинца?! От гегх они, разумеется, отличались. И те, и другие. Но только от чистокровных гегх, тянущих прямые линии наследования из седой древности, а друг от друга… Естественно, оставались имена – ну, кто из аханков в здравом уме и твердой памяти назвал бы сына Абелем? – и титулы, но и это не раздражало великоаханского уха и вкуса, давным-давно став частью общей культурной традиции.

– Это что-то значит? – спросила О.

– Не знаю, – ответил с улыбкой Че, но на самом деле он был удивлен своими словами никак не меньше, чем сидевшая рядом с ним женщина. Вернее, даже не словами, а тем образом, что мелькнул вдруг где-то на самом краю сознания, на той зыбкой территории полуснов и полуяви, где ничто не окончательно и уж точно – ненадежно. Вот там и возникло неверное видение, тень мысли, отсвет воспоминания. Такой нечеткий, что Че и сам не разобрал, что же увидел, вспомнил или, может быть, предугадал? И это было более чем странно, учитывая жестокую дисциплину мысли, что навязали ему с раннего детства методичные до умопомрачения учителя и наставники.

– Не знаю, – повторил он. – Какая-то мысль, которую я благополучно потерял, не успев даже опознать. Это случается со мной редко, – улыбнулся он в ответ на недоуменный взгляд Ши’йи Там’ра О, – но случается. И мне, признаться, дороги эти мгновения. Как говорил маршал Йёю-Ян, «проявление слабости лишь оттеняет силу сильного».

Положа руку на сердце, это была не лучшая мысль герцога, но ничего более изысканного просто в голову не пришло. Что-то было с этим черным полковником не так, или, напротив, именно ТАК все и было. Что-то важное. Но что это такое, Че не знал – и это было странно – или забыл, что, в сущности, невозможно. И именно мысль о невероятном мешала ему сосредоточиться и найти в памяти какую-нибудь более подходящую цитату.

– Что закажем? – спросил господин Че, меняя тему.

– Я не голодна, – ответила с интонацией обиходной, вежливой, но чуть равнодушной искренности госпожа О. Однако в глубокой голубизне ее глаз возникло вдруг некое движение, словно бы мелькнуло золотое гибкое тело. Морской дракон, резвящийся на глубине. Взгляд человека способен уловить движение золота в синеве, но облик зверя остается загадкой.

– Впрочем, может быть, немного земляники в меду…

– Кислой земляники, – согласился Че, – в черном меду.

Это было изысканное блюдо для немногих избранных, способных оценить сложный вкусовой рисунок, тонкую и вычурную мелодию пряностей, растворенных в кислом ягодном соке и горьком меду.

– И темное зейтшанское вино… – продолжала фантазировать Ши.

– Темное, – согласился Че, неожиданно встретившись взглядом с жемчужным господином Ё, смарагд империи был озабочен и непривычно задумчив. – Что-нибудь из Фиолетовой линии…

– Виноградники долины Арш, – предложил выступивший из тени сомелье.

Слуги в этом ресторане умели быть незаметными.

– Арш? – задумалась женщина.

Рад вас видеть! – Стремительно прожестикулировал на охотничьем языке Средний Ё и добавил к словам улыбку. Тень заботы уже растаяла, задумчивость исчезла, словно бы ее и не было. Жемчужный господин Ё снова демонстрировал блистательную безмятежность.

– В полосе выше двухсот метров, но ниже пятисот, – объяснил виночерпий. – Весьма насыщенный аромат с нотками меди и гвоздики.

– Звучит соблазнительно…

А между тем Че вернул старому знакомому мягкий поклон и ответил серией коротких реплик.

Взаимно! – «поклонился» он Ё и, выдержав положенную правилами вежества короткую паузу, предложил: Сойдемся?

Великолепная идея! Я познакомлю вас с моими друзьями.

А я вас со своей невестой…

Вот как…

– Моя госпожа, – сказал Че вслух, – его светлость Ё приглашает нас разделить с ним трапезу…

* * *

…Эти трое – жемчужный господин Ё, одетый в рубаху и штаны пронзительно-канареечного цвета, дама Йя в чем-то голубом и прозрачном и аназдар Вараба в вакационном облегченном мундире полковника гвардии – расположились под раскидистой кроной горного дуба. Полулежали в позах доверительного общения вокруг столика из темно-серого оникса, едва возвышавшегося над зеленой травой.

Гостей приняли приветливо, но без панибратства. Присутствие иссинского дворянина, кем бы он ни приходился младшей Йя, требовало определенной осмотрительности, если не сказать щепетильности. Впрочем, этикет предусматривал несколько способов разрешения столь деликатной ситуации, и многое в этом случае зависело как раз от гостя. Че выбрал «бивуачное дружество», когда случайные «попутчики» разного происхождения, могут сойтись у походного костра как равные. У военных это называется «без чинов». У старой аханской аристократии на этот счет имелось свое присловье: «пока я не представился, я просто путник». Эти слова, собственно, и «произнес» господин Че, «показав на пальцах»[87], что ни с кем не собирается меряться чистой крови.