Гарет встал. Ровена разрыдалась и бросилась к двери. Прежде чем она успела убежать Гарет обогнал ее и загородил дорогу. Его мускулистые руки крепко держали Ровену.

— Что бы ты хотела, Ровена? Хотела бы ты, чтобы я предложил тебе мою брачную постель? Этого ты хочешь? Стать невестой лорда Карлеонского? Томиться под косыми взглядами тех, кто следил бы за каждым твоим движением? Знать, что каждый раз, когда ты улыбнешься оруженосцу или дашь Блэйну свой платок, все будут гадать, в эту ли ночь я убью тебя в постели?

Она прижала пылающий лоб к двери, как будто желая помешать его словам проникнуть в ее разум.

Пальцы Гарета впились в ее плечи.

— Этого ты желаешь, Ровена? Пробуждаться каждую ночь, не зная, когда тень моего меча упадет на тебя. Делить свою жизнь с убий…

Ровена повернулась к нему. Она вплела свои пальцы в его волосы и, наклонив голову, прижалась губами к его рту, прерывая темный поток слов, прежде чем он сметет и ее, и его самого, и все, что было между ними. Гарет застонал более от страданий, чем от наслаждения, когда ее поцелуй заставил его прекратить жестокие речи. Его губы метались от ее рта к шее, к неземной нежности кожи на плечах. Он притянул ее к себе резко и грубо, встретив лишь ее нежную податливость.

Ровена глядела глубоко в его глаза, взглядом таким Же жгучим, как и его собственный.

— Гарет, я люблю…

Он положил ладонь на ее губы.

— Нет, Ровена. Это слово — для других мужчин, не для меня. Не говори его. Никогда.

Она поцеловала его ладонь, и еще раз, и еще, пока он нес ее к ковру, расстеленному перед теплыми камнями очага. Он был готов отказаться от слов, перенеся их битву туда, где он был уверен в силе своего оружия. Он закрыл своим поцелуем ее рот, приглушая крик, который могла бы слышать даже Данла за тремя футами камня, когда его тело говорило ей то, что невозможно сказать словами.

Ровена выскользнула из спальни Гарета, держа под рукой маленький сундучок, приготовленный к поездке в Ардендон. Она закрыла глаза и толкнула дверь в комнату Илэйн. Протестующе скрипнув, та поддалась. Комната была все такой же пустой и безжизненной, как гробница. Она и была гробницей для одной женщины, напомнила себе Ровена. И тот, кто отправил Илэйн в могилу, оставил имя Гарета, написанное кровью, как проклинающее обвинение. С посуровевшим лицом Ровена закрыла дверь.

Она спустилась по задней винтовой лестнице. Комната, где Гарет говорил ей такие ужасные слова, была пуста, угли в очаге догорели до золы.

Она опустилась на колени около стола, найдя шкатулку там, куда Гарет ее спрятал. Тонкие пальцы прошлись по контуру искусно вырезанной розы на светлой сосновой крышке. Ее вырезали руки Гарета. Гарета, чьи глаза были еще яркими и чистыми, не омраченными тенями прошлого. Гарета, чья улыбка была искренней, чьи губы еще не знали горькой усмешки. Ровена отдала бы десять лет жизни, чтобы вернуть ему утерянное.

Она подняла крышку, почти готовая обнаружить крошечные косточки, покоящиеся в выложенной атласом глубине. Лоскуток цвета слоновой кости лежал на потускневшем атласе, одинокий и безобидный. Ровена взяла его, боясь ощутить тонкий запах розмарина. Ее любопытные пальцы теребили шелк. Ровена рукой разгладила это непонятное сокровище Гарета. И оно приобрело свою форму. Вдруг стало ясно, что это не лоскут и не платок, а крошечный, пожелтевший от времени чепчик, который надевают младенцам.

Ее руки нежно сложили детскую шапочку. Она хотела положить ее обратно в шкатулку, но, поколебавшись мгновение, открыла свой сундучок и положила ее туда. Вздохнув, она поспешила присоединиться к другим, тоже собиравшимся в Ардендон.

Решив, что лошадь не сможет везти все его вещи в Ардендон, Ирвин затребовал у Гридмора телегу и погрузил на нее шесть сундуков, восседая на самом верхнем, он походил в своем облачении, сшитом из квадратов темно-фиолетового и желтого цвета, скорее на шута, чем на оруженосца. В отличие от Маленького Фредди, преданность Ирвина была куплена ценой нескольких туник, серебряной пряжки и меховой накидки, являвшейся точной копией плаща Гарета. За золотой медальон и кольцо с печаткой он уступил бы не только Ровену, но и еще шесть невест, если бы они у него были. Появился Маленький Фредди, чтобы взять у Ровены ее сундучок. Солнце блестело на его серебристой шевелюре. Рейтузы и туника были светло-зелеными, что очень ему шло. Щеки его округлились, да и вся фигура заметно окрепла.

Ровена улыбнулась, увидев украшенную камнями рукоятку кинжала в аккуратных ножнах у него на поясе. Она знала, что это был подарок Гарета.

— Почему ты не занимаешься своими обязанностями?

— Какими обязанностями?

Она взяла его за плечи, думая о том, что скоро для этого ей придется тянуться вверх.

— Ты же теперь оруженосец. Ты должен служить своему господину. А может, ему трудно зашнуровать нарукавники без твоей помощи?

Маленький Фредди угрожающе выпятил челюсть.

— Он может отправляться ко всем чертям. Я ни о чем его не просил.

— Но тебе никуда не деться. Потому что я заплатила за твое обучение.

Сзади на них упала тень Гарета. Маленький Фредди взглянул через плечо, зло сощурив глаза.

— Может быть, цена была слишком высока.

Вывернувшись из-под ее рук, Фредди отправился в конюшни. Ровена предвкушала тепло рук Гарета, наконец он ее обнял. Потом он массировал ее плечи, и она с наслаждением ощущала нагретые солнцем пальцы на своем нежном теле.

— Не ругай его. — Дыхание Гарета шевелило тонкую паутину шелковой вуали персикового цвета. — Он, может быть, прав.

Ровена не сопротивлялась, когда он прижал ее спиной к себе. Плавные изгибы ее тела изумительно сочетались с его твердой мускулатурой.

Ее щеки вспыхнули, когда она увидела Ирвина, наблюдавшего за ними с телеги. Большой Фредди чистил щеткой гнедого, на котором должен был ехать в Ардендон, пряча лицо за лошадью. Ровеной овладело смущение при воспоминании о ее громких стонах в ответ на ласки Гарета этой ночью.

Во двор прискакала Марли.

— С нашими сборами Блэйн умрет от старости, прежде чем мы доберемся до его замка, братец. — Марли пустила свою лошадь вперед. Ровене пришлось быстро отскочить, чтобы копыта не раздавили ее ноги. — Чем будешь заниматься, Гарет? Оседлаешь свою сучку или, может быть, все-таки жеребца?

Ровена глядела вслед Марли. Грустно, но их едва возникшему чувству товарищества пришел, кажется, конец.

Гарет вскочил на Фолио и протянул ей руку в перчатке.

— Поехали? — Его глаза сверкали на солнце подобно алмазам.

Ровена оглянулась на двор замка и увидела садящихся на лошадей Большого Фредди и Маленького Фредди.

— Я думала, что тоже поеду на своей лошади.

— В этом нет необходимости. Фолио отлично довезет нас обоих.