купил. Пусть и сильно не новый, но лишь бы ездил. Что ещё нужно в деревне? Да и сам он рукастый, починит своего «Пони» вдруг доведётся. И на станции помогут если что.

Егорыч вздохнул, открывая капот машины. Да, деньги. Деньги нужны всегда и на всё. Вот вроде и неплохо жизнь у него идёт, но жена нарожала ему шестерых дочек. И ни одного сына. Как бабка пошептала. А для дочек нужно приданое, да и много чего ещё. А это деньги и деньги немалые.

И вот выйдут они все замуж, кто останется на хозяйстве? Одна надежда — жена вновь тяжёлая ходит. Может Господь таки смилостивится и пошлёт им сына?

Дай-то Бог. Ведь сам Егорыч вовсе не молодеет. А сына тоже поднять будет надо.

Надо работать.

* * *

ТЕКСТ ВАЛЕРИИ БАБКИНОЙ

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ЗВЁЗДНЫЙ. 30 мая 1937 года.

Амфитеатр Звездного как обычно в конце полугодия был полон суеты. Темная ночь забирала свои права у вечера, а зрители неспешно занимали свои места. По вместимости и концертный зал Звездного, и летний Амфитеатр были больше многих театров мира, а уже по представлениям порой значительно превосходили их.

Сотрудники сцены спешно готовили начало нашего музыкального выступления со стрельбой в специально подготовленной зоне, чтобы никого не убило рикошетом от пуль. Пока же гримеры и прочие мастера красоты, поправляли мои волосы и темно-синее концертное платье. Такое же как и у моих фрейлин.

— А сейчас необычный музыкальный талант в стрельбе в исполнении лицеистки Елизаветы Романовой! Аккомпанемент исполняют лицеистки Дарья Ласточкина и Мария Гусева.

Зал под открытым небом аплодирует и выходим на отдельную сцену. Я ослепительно улыбаюсь, но все равно не покидает меня ощущение, что это какое-то прощание со Звездным.

Стрельба по звуковым панелям была похоже на звон металлофона под аккомпанемент фортепиано и флейты. Быстрая, четкая, слаженная мелодия, из вихря стали и нот. Невольно приходит в голову мысль, что наверное, такой и будет моя жизнь. С пистолетом и в руках, и под подушкой. А весь мир будет наблюдать за мной, слушая звон металла и мелодии, которые у меня будут получаться.

А потом оглушать овациями и восторженными криками.

Но рассматривая ликующую толпу, я никак не могла избавиться от ощущения, что еще немного и разверзнется настоящая буря над головой. Вероятно, просто из-за того, какой же разительный контраст был между кровавым отчаянным кошмаром, червями в гнилом мясе, изображающем человеческие гниющие трупы, ужасом взрывов, с тем тесным, просто удушающим подвалом на Полигоне, и с этим ошеломляющим великолепием отчетного концерта в Звёздном.

За кулисами кипит паникой выступлений пестрая толпа звездных артистов и десятков организаторов. И меня, и моих фрейлин едва ли не под руки хватают, чтобы успеть подготовить к последнему представлению этого вечера.

Танец нимф.

Ураган пудры, блесток, шум десятков девичьих голосов, обсуждающих бал цветов в конце июня. А мне отчего-то это кажется чем-то нереальным, хотя я тоже на него иду.

Наверное.

Никогда в жизни я больше себе не смогу позволить выйти в люди вот так, со сверкающей кожей, покрытой причудливыми узорами. Надеть платье как у балерины, но без пачки, а с легкими воздушными юбками. Или побыть еще хоть раз принцессой цирка под открытым небом.

Я — королева. Просто королева. Я уже смирилась с этим.

Страховку надежно прикрепили к платью, а снаружи выключили всё-всё освещение и ночь окончательно забрала свои права на наш таинственный танец волшебства.

Я исполняю легкие прыжки по сцене как балерины из класса классического танца. Но по сути и я, и мои фрейлины пролетаем на страховке по несколько метров, почти не касаясь пола и кажется, что на сцену выпорхнули настоящие сказочные создания. Уловимые почти в кромешной темноте лишь завораживающим мерцанием блесток.

Страховка закручивается и нас троих постепенно поднимают высоко вверх, словно мы духи ветра. Остальные девушки танцуют, поют, играют на музыкальных инструментах на сценической земле.

Машка исполняет акробатические номера на кольцах, так же, как и когда-нибудь потом будет постоянно крутиться с моими поручениями. Даша стойко балансирует на крошечной опоре стабильно ведя основную музыкальную партию на флейте среди звезд, словно контролирует каждую минуту моего расписания, а я…

А мне предназначен настоящий полет среди звезд и облаков.

Моя партия не предполагает опоры под ногами. Только страховку и движения на грани невозможного. Прям как в жизни.

Я ведь не погибну, верно?

Закручиваясь на страховке со скрипкой в руках, я тянула финальное вибрато и смотрела на зрителей, аплодирующих стоя. Чувствуя с непонятной горечью, что вижу все это в последний раз. Зависнув в воздухе над всеми в конце выступления, я смотрела на зрителей с высока и запоминала этот момент.

Вот и все…

Звездный спектакль закончен. Занавес опущен. А я окончательно спустилась на твердую землю.

Несколько человек осторожно снимали с меня сложную страховку, поэтому я не сразу заметила, как на сцену поднялся мой «недо-суженый» просто с огромным букетом цветов.

— Элизабет, вы были восхитительны настолько, что просите меня за то, что я никак не могу подобрать слова, чтобы выразить свое восхищение, — неожиданно очень эмоционально выпалил он. — Но я, надеюсь, что однажды вы сможете простить и забыть мою ошибку.

Я слегка кивнула, принимая букет. Невероятно взбудораженный моим выступлением молодой человек незамедлительно ушел, а я молча провожала его взглядом.

После душераздирающих испытаний на Полигоне месяц назад мы больше ни разу не разговаривали. А то, что мы пережили там плечом к плечу… Пускай там и останется.

Так что когда-нибудь мы начнем все с чистого листа.

Но это будет потом.

А пока у нас впереди еще так много месяцев, а может быть и лет, когда мы можем друг к другу присматриваться и делать вид, что мы едва знакомы и свадьбу пока не планируем.

* * *

ОСТРОВ ХРИСТА. ПОЛЯНА. 1 июня 1937 года.

Шашлыки, это, знаете ли, вещь в себе. Да и поляна тоже. Когда-то на этой поляне Маша меня разоблачила, и я не знал, как жить дальше. Но годы минули и всё как-то устроилось.

В прошлом году, на 35-летие Маши, тут была целая толпа. Дворец, Цари, Короли, Императоры. Сегодня тут никого. Даже детей наших нет. Заняты все. Даже Вовке я разрешил убыть по своим лицейским делам. Многое он не сдал в своём учебном заведении, будучи занятым в качестве моего флигель-адъютанта. Может у него папа и Император, но учиться никто не отменял.

Так что мы сегодня с Машей вдвоём. Не считая её каракошечки.

— Не грустишь?

Жена усмехнулась.

— Нет, с чего бы? Никто же не сделал мне «фи», отказавшись явиться на днюху. Да и не хотела я формального торжества. Прошлого года вполне хватило. Так что…

Императрица помолчала, а затем вдруг добавила:

— А ты знаешь, я ведь вполне счастлива. Я не знаю, что нас ждёт впереди, тем же нашим детям предстоит весьма непростая жизнь, но, к счастью, они уже достаточно взрослые, чтобы преодолеть это, а мы с тобой ещё достаточно молоды, чтобы разгрести всё это. Грядут сложные времена, но, почему-то, я спокойна. Как ты любишь выражаться: «Наши выиграют, и мы победим».

Усмехаюсь:

— Знаешь, а Лизка запретила нам являться на её отчётный концерт. И Сашке запретила. И Вовке.

Снисходительная улыбка:

— Она просто стесняется. Позволь девочке быть собой.

Помолчав минуту, вздыхаю:

— Так-то оно так, но не нравятся мне отчёты наблюдения. Ни от охраны её, ни от фрейлины. Что-то у них с этим Риденом не складывается. По-моему, мы просто теряем время. Нужно искать другого жениха.

— Там всё так плохо? Мне кажется это просто подростковые комплексы.

Качаю головой.

— Но Риден-то не подросток. Я ждал большего.

— Ты придираешься. Они разберутся.

— Да фиг они там разберутся. Пора папе дать им по заднице.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. ЯРОСЛАВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. РЫБИНСК. 3 июня 1937 года.

— Вставай, бездельник!

Пашка буквально слетел с кровати. У мамки явно злость и тут уж точно не побалуешь. И не поспишь лишний часик. А только ведь закончился учебный год в школе. И ведь так хотелось поспать…

— Двор ждёт!!!

Меньше всего на свете десятилетнему пацану хотелось сейчас подметать двор, но с мамкой не поспоришь. Мамка тут главная. Пока папка на работе. Да и потом тоже. Папка устало и благодушно позволял мамке устанавливать свои порядке в доме. Так что…

Пашка взялся за метлу и стал