«Помоги мне, Сара. — Попросила, закрыв глаза. — Помоги мне, я хочу увидеть. Я готова, я выдержу. Мне это нужно. Пожалуйста, покажи».

Пальцы, впившиеся в каменный выступ, начало слегка покалывать. Отдернула руку и уставилась на поверхность бортика. Внимательно прошлась по нему взглядом, не упуская ни дюйма. Наклонилась, чтобы рассмотреть его со всех сторон, и едва не задохнулась от подступившей к горлу тошноты. Маленькая, совсем не заметная темная точка. Она пряталась в шве между двумя декоративными камнями. Кто-то хорошо тут прибрался, и ее трудно было заметить, если только не встанешь на колени, как я, и не опустишься почти горизонтально. Не было сомнений — это была капля крови, принадлежавшая Саре Келли.

Недолго думая, я протянула дрожащую руку и коснулась ее. Ощущение было такое, будто меня пытают раскаленной кочергой, душат и одновременно затягивают куда-то. Жар прилил к голове, горло сдавило, перед глазами поплыло, а затем разом все оборвалось, и прямо в лицо мне подул холодный ветер. Я опять находилась в этом самом помещении, но меня уже не было. Растворенная в воздухе, невесомая, могла все видеть и слышать, но земной оболочки больше не имела.

— Пожалуйста, тише… — Попросил женский голос.

И в это же мгновение я увидела, как в помещение бассейна врываются двое. Две девушки. Обе темноволосых. Одну я узнала сразу — это была Сара. В синих джинсах, мягком кардигане, с убранными в аккуратный хвост и перетянутыми красной резинкой волосами. Она буквально тащила на себе незнакомку — вторую девушку, совершенно босую, с наброшенным на плечи пальто.

— Нет, я его слышу. — Бормотала она, оглядываясь назад. — Он идет.

Ее ноги заплетались, подворачивались. Казалось, в ее хрупком тельце совершенно не осталось сил для того, чтобы идти, поэтому Саре приходилось постоянно ее поддерживать.

— Тихо, умоляю тебя.! Не кричи.

— Мммм…. — Девушка свела челюсти, словно от адской боли, и повалилась на колени.

Голова ее безвольно упала, темные волосы влажными прядями рассыпались по плечам.

— Как твое имя? — Прошептала Сара, лихорадочно оглядываясь на дверь. — Бертина?

— Бер… Бертина… — Простонала она.

— А я Сара, — шепнула она ей в ухо, прихватывая руками девушку подмышки, чтобы поднять с пола.

— Сара? — Незнакомка отшатнулась.

Она словно проснулась ото сна, у нее, откуда ни возьмись, появились новые силы. Усталые глаза с припухшими веками глядели на Сару ошеломленно.

— Так это ты…

Сара отпустила руки, бросила полный ужаса взгляд на дверь и прошептала:

— О чем ты?

— Он постоянно говорил про тебя. Говорил, говорил… Что не хочет наказывать, что ему жаль… но ты должна очиститься, чтобы вы… снова могли быть вместе. — По ее измученному лицу потекли горячие слезы.

Из-за двери послышался какой-то шум, и обе девушки замерли, в ужасе глядя по направлению звука. Пальто, явно в спешке наброшенное на Бертину, упало на скользкий пол, и у меня кровь застыла в жилах. Она была совершенной голой, а ее спина от лопатки до лопатки была изуродована: сквозь багровые кровоподтеки и следы запекшейся крови на коже ярко проступали буквы, вышитые прямо по живому грубыми и толстыми красными нитями. Они выстраивались в слово «PURITAS»

Кто-то явно долго и кропотливо возился над тем, чтобы надпись изменила спину девушки до неузнаваемости. Кто-то явно не один день издевался и причинял ей боль. Оттого она и выглядела сейчас забитым, испуганным, мокрым зверьком.

Сара торопливо подняла пальто и накинула обратно на плечи Бертине.

— Ты можешь идти? — Сбивчиво прошептала, наклоняясь к ее лицу и глядя прямо в глаза.

Девушка слишком медленно покачала головой:

— Он все равно придет. — Ее рука скользнула вверх и обхватила воротник кардигана Сары. — От него не уйти. Не уйти!

На ее запястье ярко алели следы от пут или веревок. Дрожащие губы были разбиты, лицо застилали слезы.

— Нет. — Хрипло ответила Сара, из последних сил пытаясь поднять ее с земли. — Я спасу тебя. Мы убежим, здесь есть окно. Просто постарайся, пожалуйста, мне тебя не донести.

— Спасай себя. Беги. — Всхлипнула девушка, обрушиваясь обратно на пол. — У тебя еще есть время.

— Нет. Пошли со мной. Я помогу. Я не дам тебя в обиду. — До боли сцепив зубы и рыча от усердия, Сара все-таки подняла Бертину с холодного пола и взвалила себе на плечо. — Вот так, хватайся, да. Держись.

Я видела, как сморщилось лицо Сары, но не от тяжести, которой навалилась обнаженная незнакомка на ее плечо, а невыносимости всего происходящего. Она закусывала губы до крови, делая каждый шаг, она зажмуривалась и еле сдерживала слезы. Ей так не хотелось верить в то, что это происходило на самом деле. Но живой свидетель его зверств не мог лгать. Ровно, как и следы стежков, бугрившиеся на израненной коже Бертины.

— Сара! — Раздался за их спинами знакомый голос.

Мысль о том, что этот голос я знаю слишком хорошо, пронеслась по моему сознанию острым ледяным мечом. Опалила едким жаром, уничтожающим заживо. Точно так же застыли девушки, опираясь друг на друга, в немом и первобытном ужасе обернувшись к двери. Точно так же мое сердце толкнулось и застыло, будто каменное.

Дэниел стоял в дверном проеме и тяжело дышал. На нем был легкий плащ, в руке ключи от машины. Кажется, он вернулся не вовремя и вдруг, застав их здесь вдвоем, все понял. Замер. Черты его застыли, из глаз ушла вся жизнь. Недоумение, растерянность, неверие тому, что предстало перед ним, сквозили во взгляде.

Вздох, похожий на сожаление, вырвался из его рта. Одновременно лицо вспыхнуло гневом и болью. Она, его Сара, была причиной всего происходившего, но никогда не должна была видеть эту грань его безумия. Потому что не поняла бы. Никогда не приняла бы того, что он делал ради них обоих. Этого способа, которым он избавлял себя от той черноты, что засела в душе и точила, точила его каждый день.

Но она его любила.

Она очень хорошо его знала, поэтому сразу прочла все это по его глазам. Любила Дэниела с его слабостью, нерешительностью, даже с преследующими его навязчивыми идеями контролировать ее во всем. И никогда не приняла бы того, в кого он превратился, позволив своей тьме взять власть над телом и разумом, поглотить его.

И он прекрасно знал это.

— Сара… — В его чертах загорелось раскаяние.

— Нет, нет, нет! — Зарыдала взахлеб Бертина, едва заслышав его голос.

И, точно обретя новые силы благодаря появившемуся острому желанию жить, она потащила Сару за собой. К маленькой двери в конце помещения — к душевой. К месту, казавшимся ей единственным близким и возможным спасением.

Но Сара… Ее легкая, как музыка, душа словно покинула на мгновение тело. Она смотрела на него, а внутри все рвалось в мелкие клочья. Любовь, преданность, нежность, поселившиеся однажды в сердце, никак не хотели верить в происходящее. Она смотрела на него и не понимала, как столь родной человек, которого она целовала каждое утро и обнимала каждую ночь, мог творить это и… О, Боже, вероятно, получать от этого удовольствие.