* * *

Похороны Уилла состоялись два дня спустя. Гидеон сколотил гроб, и они отвезли его на кладбище, где похоронили рядом с его родителями. День выдался очень холодным. Мэгги дрожала от пронизывающего ветра, наблюдая, как гроб опускают в землю. После того как они вернулись домой, Мэгги поднялась в свою комнату, сняла плащ, перчатки, траурную вуаль и привела себя в порядок. Она присела ненадолго в кресло-качалку и посмотрела в окно, за которым медленно клонился к концу серый, утомительный и грустный день. Она задумалась над тем, как будет жить дальше. Ей казалось, что пережить все это будет очень нелегко и что впереди беспросветная, тусклая действительность, от которой можно завыть диким голосом…

Мэгги услышала легкий стук в дверь. Оглянувшись, она подошла к двери и открыла ее. За нею стоял сын. Слабо улыбнувшись ему, она пригласила его войти в комнату.

– Мама?

– Что, дорогой? – ее сердце заныло от любви к нему. Она взяла его за руки и усадила к себе на колени. Конечно, он уже вырос, чтобы так сидеть – его ноги почти касались пола, а голова находилась выше, чем ее; она почувствовала его слезы на своих волосах.

– Мама, извини, – прошептал он.

– За что?

– За то, что я придирался к тебе. Из-за Рейда. Извини.

– Ах, дорогой, – слезы душили ее. Она прижала сына еще крепче к себе. – Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя. – Они плакали, обнявшись.

Остаток дня маленький дом был битком набит людьми, которые пришли засвидетельствовать свое соболезнование вдове Тирелл. Жо приехала на неделю, чтобы смотреть за домом и за Мэгги. Затем обещала с неделю пожить и Тэсс.

* * *

Наступило Рождество. Мэгги приготовила много вкусных блюд для собравшихся родственников, но сама праздника не чувствовала. Она поддерживала общие разговоры и пыталась быть веселой, но на душе у нее было тяжело. Рождественскую ночь Мэгги и Ти провели на ферме Тиреллов. Когда они вернулись домой, Мэгги преподнесла сыну свой подарок – новую рубашку, которую сама сшила и игру-головоломку, которую купила на сэкономленные деньги.

У Ти тоже был подарок для матери. Он с помощью Гидеона вырезал деревянную шкатулку, в которой лежали искусно сделанные маленькие деревянные фигурки животных. Губы Мэгги задрожали, она крепко прижала Ти к своей груди, стараясь не дать волю слезам.

– Мама, – прошептал он. – Почему нас все покидают? Мы постоянно теряем людей. Неужели с нами никто не будет жить?

– Ах, Ти, нет, ты никого не потерял! – воскликнула Мэгги, испуганная мыслями сына.

– Но па умер, раньше ушел Рейд. Перед этим уехал дядя Хантер…

– Но я здесь, Ти. И твоя бабушка, дядя Гидеон, тетя Тэсс. Твой отец мог не умереть, и Рейд мог не уйти. Никто из них не хотел нас покидать.

– Я знаю, па не хотел умирать. – Сейчас, когда Уилл ушел, Ти стало проще называть его папой.

– Конечно, нет.

– Но это тяжело, ах, как тяжело. Жутко думать о том, как исчезают люди. Сегодня они здесь, а потом уходят. И ты ничего не можешь поделать с этим. Ты не можешь все время быть с ними, неважно, как сильно ты этого хочешь.

– Иногда так бывает, – согласилась с ним Мэгги и вновь прижала его к себе. – Мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться с такими потерями. Я обещаю тебе, что мы с тобой не расстанемся.

Он согласился, но Мэгги чувствовала, что не убедила его. Уход Рейда и смерть Уилла, произошедшие одно за другим, сильно подействовали на Ти. Сейчас лишь время постепенно затянет его раны. Мэгги боялась, как бы Ти не замкнулся в своем горе, не отгородился от людей.

Позже, после того как Ти пошел наверх спать, она нашла подарок Уилла, который тот заранее приготовил ей на Рождество. Это тоже была деревянная фигурка, которую он вырезал вместе с сыном. Мэгги прижала неумело сделанную игрушку к груди, и у нее защемило сердце.

* * *

Открытие новой библиотеки должно было стать громким событием в Пайн-Крике. После Рождества несколько женщин Лиги, потратив много сил и времени, украсили нижний этаж дома Тэсс для январского события. В день приема слуги Конвея несли на кухню одну коробку за другой, готовясь к вечернему пиру.

Тэсс знала, как взбешен был Бентон решением открыть библиотеку в доме, который он хотел сделать своим. Но чтобы завоевать благосклонность общества Пайн-Крика, он притворился, что рад за Лигу Леди. Он решил показать всем свою щедрость и оплатил расходы по приобретению декораций и продуктов. Тэсс раздражало притворство Бентона, тем более что она знала об истинных чувствах Бентона по поводу потери дома.

Тэсс тщательно оделась для этого случая.

Меньше всего она хотела выглядеть на этом торжестве сожалеющей о том, что они с матерью отдали свой дом обществу. Она не хотела, чтобы люди жалели ее и Аманду или догадывались об их чувствах. Поэтому Тэсс потратила часть денег, вырученных в Литтл-Роке, на роскошный шелк для себя и темно-красный бархат для Аманды. Они вместе шили себе платья, а Тэсс еще обрезала со старого бального платья изящные кружева для отделки.

Когда Тэсс оделась и сделала себе прическу, укрепив на затылке длинные кудри, повесила жемчуг, который подарил ей Шелби, и взглянула в зеркало, то осталась очень довольна собой. Надев на руки легкие ажурные перчатки, она теперь была полностью уверена в том, что никто не догадается, как много ей приходится работать.

Тэсс и Аманда стояли в холле и принимали гостей вместе с председателем Лиги Леди и Розмари. Тэсс заметила, что напрасно тревожилась за Аманду – та исполняла свои обязанности с нескрываемым удовольствием. В новом вечернем платье, любезно встречая все прибывавших дам, она чувствовала себя хозяйкой бала, который могла устроить лет пятнадцать тому назад.

Тэсс от всего этого испытывала мало радости; она потеряла вкус к этим помпезным, шумным общественным мероприятиям. Как только прошло ее возбуждение от роскошного вида, в котором она предстала перед обществом, так ей стало нестерпимо скучно улыбаться и говорить банальные комплименты каждому новому гостю. У нее болела спина от вчерашней генеральной уборки, ей хотелось есть и пить. Она уже подумывала, как бы ей улизнуть отсюда, пройти на кухню и стащить там чего-нибудь, как вновь открылась парадная дверь и вошла семья Тиреллов.

Как всегда в последнее время, стоило Тэсс лишь увидеть Гидеона, как сердце у нее начинало учащенно биться. Находясь рядом с ним, она уже ни о чем не могла думать, кроме своей любви к нему. Он же, к сожалению, взаимностью ей не отвечал. По крайней мере, она этого не чувствовала.

– Гидеон! Мама Жо! – Тэсс поцеловала Жо, пожимая ей руку. Гидеону же Тэсс лишь сдержанно кивнула головой. Жо задумчиво перевела взгляд с Тэсс на своего сына, но ничего не сказала.

– Жаль, что не смогла прийти Мэгги, – вздохнула Тэсс. – Но я ее понимаю.

– Да, – поддержала ее Жо. – Смерть Уилла тяжело отразилась на ней. Я пробовала уговорить ее поехать с нами, но она сказала, что не может на это смотреть. Знаешь, многие думают, что Мэгги должна испытывать облегчение от того, что Уилла не стало, но это не так. Она его любила несмотря ни на что и сейчас еще сильно переживает свою потерю.