Все приметы отравления у Зерновой есть. Скорее бы уж померла, что ли. Меньше суеты было бы.

«Спаривается в мае-июне. Молодняк появляется в августе».

Пока все сходится. На дворе июнь. Хоть и дождливый. Осталось выяснить, какая связь между полозом, красивыми волосами, Линдой, свадьбой и подвалами Олевисте.

Линда, Линда…

Известно, что она была женой эстонского героя Калева. И озеро Юлемисте наплакала потом безутешная вдова, и Вышгород построен на камнях, которые натаскала все та же Линда. А еще в Таллине стоит памятник Линде около Шведского бастиона. На Таню тетка с венком на голове была совсем не похожа, если вообще можно говорить о сходстве со скульптурой. А вот бусы у нее такие есть.

Таня сунула руку под кровать, где у нее стояла сумка, вытащила бусы. Войлочные красные бусины перемежались коричневым стеклярусом.

Кудряшова вдруг услышала странное гудение, оглянулась и увидела, что в форточку влетел раскаленный шар. В воздухе знакомо запахло электричеством.

Ярко-желтый переливающийся мячик повис над столом. Он нервно подрагивал, словно решал, куда лететь дальше. За собой оставлял размытый, нехотя тающий хвост. Таня поджала губы, чтобы даже дыханием не выдать себя. Шар сверху рухнул на лежавшие на столе сушки и метнулся к двери.

Обалдев от такой наглости, Таня спустила ноги с кровати. Шар юркнул в щель над порожком, мазнул по полу хвостом.

— Куда?

Кудряшова выскочила в коридор, успела заметить исчезающий на лестничном повороте свет.

— Стой!

Перегнулась через перила. Шар мячиком прыгал вниз, не забывая подтягивать следом за собой хвост.

Потеряв по дороге тапочки, Таня сбежала вниз. Шар ударился о последнюю ступеньку лестницы и кошкой прыснул к конторке. В одно неуловимое движение зверек вскочил на стол, потерся мордой о гладкую столешницу. На Кудряшову глянули недовольные желтые глаза. А потом кошка посмотрела на Руту Олеговну. Осмысленным таким, вполне человеческим взглядом.

— Я же просила не бегать… — привычно начала раздражаться консьержка.

Кошка, обыкновенная серая в темную полоску и никакая не черная, спрыгнула на пол и юркнула в нишу. После себя на конторке она оставила три сушки. Те самые, что Таня взяла в столовой.

— Кошка. Серая. — Кудряшова сжимала в кулаке свои бусы. — Вы утверждали, что кошки нет.

— Это не кошка! — Рута Олеговна захлопнула толстую тетрадь, куда до этого что-то вписывала, и, недовольно топая каблучками, вышла из-за конторки. — Вот, смотрите! Нет никакой кошки!

В нише и правда никого не было. Неглубокая, метр, не больше. Хорошо освещенная. Ни щелочки, куда можно было бы спрятаться.

Газ, говорите?

Ладно, кошки нет. Но есть сушки. Спрашивать о них неудобно. Вдруг консьержка сама принесла себе парочку, чтобы перекусить в минуту отдыха? А тут свалившаяся со своего этажа Таня станет доказывать, что сушки ее. Рута Олеговна точно решит, что московские школьники слегка сдвинуты по фазе, из-за сушек права качают.

— А что тогда есть?

Уходить не хотелось. Желание узнать правду заставляло стоять на месте. Сушки притягивали взгляд. Таня отлично помнила их покатые бока у себя в ладони, помнила, как одна из них слегка отсырела в руке. Горьковатый привкус съеденной сушки еще бродил во рту. Их у нее стащили, в этом не было сомнения. Но заподозрить в этом степенную консьержку было невозможно. Валить все на шаровую молнию тоже как-то… В любом случае будут ругаться.

Рута Олеговна окинула Танину фигуру взглядом с ног до головы — растрепанные волосы, босая, в руке — бусы. Что еще можно ждать от дикой России!

— Ничего нет, кроме ваших бестолковых фантазий! Меня уже спрашивал ваш мальчик. Все это глупости про змей и драконов! Наши старые легенды. Зачем вы их вспоминаете? Вот, возьмите карту, чтобы больше не блуждать по городу. Он у нас небольшой. Здесь негде потеряться!

Кудряшова взяла с конторки сложенный в несколько раз проспект.

— Приятного аппетита, — буркнула она, кивая на сушки.

Рута Олеговна недовольно скривилась.

Очень хотелось сушки забрать. Хотелось! Но… Таня попятилась, ступила на лестницу и побрела наверх.

Она так и видела, как хватает сушки, как объясняет, что их у нее забрала шаровая молния, которая потом превратилась в кошку, а та спряталась в нише, где сейчас никого нет. Как Рута Олеговна после этого рассказа снимает телефонную трубку, и через пять минут (когда надо, эстонцы очень даже быстрые) приезжает бригада «Скорой помощи» и увозит Таню в психушку. После чего Рута Олеговна с хрустом эти самые сушки съедает.

Черт! Откуда же они у нее взялись? Или у Тани зрительные галлюцинации? И началось все с подвала, где никаких змей не было, куда всего лишь просочился коварный газ. Потому что даже если какой полоз и был в сыром подземелье, то уж никак не стал бы рассуждать о женской красоте. Уполз бы прочь от толпы с фонариками. Ну, если только настырную Зернову в ладонь укусил бы. Это можно.

Глюк.

Таня глянула на свои сбитые коленки и поцарапанные костяшки пальцев.

Хороший такой глюк, с последствиями. Змеи — глюк. Дракон над Олевисте — глюк. Рява с кофе — глюк. Сушки и кошки — глюк. Либо этому есть объяснение, либо Таллин очень странный город. Странный, а местами еще и страшный.

На лестничном пролете между вторым и третьим этажом сидел Хазатов. Увидев Таню, он ошалело заморгал, забыв прикрыть рот.

— А ты разве не со всеми? — неловко спросил он, первоначально собираясь задать какой-то другой вопрос.

— Я против всех, — скорчила раздраженную мордочку Таня. — А ты чего один?

Только сейчас она разглядела, что Альберт занимается какой-то ерундой — делает «мышку». К концу длинной веревки прикрепляет лохматую бумажку. Такими «мышками» с котятами хорошо играть.

— Кошку видела?

— Видела.

— Давай поймаем!

— Зачем?

— Мне один чел денег за нее даст.

— С какого перепугу?

— Сам подошел ко мне и сказал, что если я поймаю ему нашу кошку, то он сто евро отсыплет. Хочешь, с тобой поделюсь?

— А мне-то за что?

— Ты хозяйку отвлечешь. Пускай она уберется на пять минут. Я как раз успею поймать. Видел я эту кошку, она в нише спряталась.

Таня замерла. Не глюк. Или глюк, но один на двоих?

— Это не кошка, — медленно произнесла она.

— Кошка, кошка, — довольно усмехнулся Альберт. — Черная.

А теперь не торопиться.

Таня присела на ступеньку, поджала пальцы на ногах.

— А ты видел, откуда она пришла?

— Около тетки все время сидела.