членов, но он не мог выбирать их, иначе как среди классов, наиболее высокопоставленных и наиболее образованных. В роли таких членов являлись сенаторы и всадники – с одной стороны, юрисконсульты – с другой[938]. К ним присоединялись еще высшие чины различных отделений императорской (дворцовой) канцелярии[939]. Эти люди, соединенные около государя и заседающие в одном с ним трибунале, не оставались без влияния на ход делопроизводства в императорском суде. Они слушали свидетельские показания и прения; затем, по окончании разбора дела, прежде чем произносить приговор, император спрашивал их мнения[940]. Иногда он предлагал им высказываться при помощи тайного голосования[941]; другой раз опрашивал их устно, одного за другим, и они обязаны были громко заявлять свое суждение[942]. Император был свободен оставлять их советы без внимания; по праву он решал один; фактически же он невольно должен был подчиняться большинству голосов[943]. Иногда Совет судил даже в отсутствие императора, от его имени, как будто он сам произносил приговор[944].

Провинциальный наместник, когда отправлял правосудие, также был окружен советом. Члены, его составлявшие, именовались consiliarii или assessores[945]. Наместник выбирал их сам: они не назначались помимо него центральною властью и не посылались населением его области. Пополнялся такой совет обыкновенно из трех элементов. Во-первых, в него входили несколько так называемых друзей или товарищей правителя (amici, comites), прибывших в страну вместе с ним из Рима; к ним присоединялись также, во-вторых, несколько знатоков права[946]; наконец, он звал в свой совет видных представителей местного общества. Все они присутствовали при судоговорении; по некоторым признакам можно даже предполагать, что они могли принимать в нем более активное участие, ставить свои вопросы. Магистрат, прежде чем произнести приговор, спрашивал их мнения. Всякому решению предшествовало краткое совещание между ним и его советом. Весьма вероятно, что он считал голоса, но опять же закон не принуждал его сообразоваться с воззрением большинства. Он мог всегда решить дело вопреки мнению совета, но было необходимо, чтобы последний был опрошен и выслушан[947].

Когда магистрат «давал судью», то есть отказывался сам от расследования обстоятельств дела, то этот новый судья мог также призвать к себе асессоров[948].

Надобно хорошо помнить, что совет, сопутствовавший магистрату при отправлении им судебных функций, не походил ни в чем на современных присяжных. У него не было никакой самостоятельной власти. Он существовал только чрез магистрата или при нем и имел только совещательное значение. Он не разделял судебных прав магистрата: последний сосредоточивал их во всей полноте в своей личности.

Существует, однако, одно законодательное постановление, обнаруживающее важность совета. В нем сказано, что «если совершен будет неправильный суд по невежеству или небрежности советника, то он, а не магистрат будет подлежать за это ответственности»[949].

3. Conventus

Проконсул или императорский легат, уполномоченный отправлять правосудие на пространстве одной из четырех провинций, на которые разделена была Галлия, не ожидал нуждающихся в его юстиции в Лионе, Трире или Нарбонне. Он должен был объезжать свою область, посещать ее города. Вместе с ним меняло место и правосудие; он являлся таким образом каким-то странствующим носителем права: это не значит, что он мог судить, так сказать, проездом, на дороге; но он передвигал свой трибунал из одного центра в другой, заранее обозначенный. В каждом установленном пункте он открывал как бы временную сессию суда (forum agebat), которая на языке того времени называлась conventus[950].

Conventus — это было собственно собрание населения. Оно сходилось по приказанию провинциального наместника, в назначенный им день, в его присутствии и, конечно, под его руководством. Не будем думать, что дело идет тут обо всем населении. Очевидно, не совершалось всеобщего передвижения.

Губернатор может завести речь на подобном сходе о вопросах политики или администрации; но ни в каком случае само собрание не обсуждает их, и если оно высказывает какие-нибудь просьбы, то не выставляет никаких требований; оно и собирается не в качестве самостоятельной власти рядом с властью наместника; оно подчинено ему и должно быть покорно; наместник обращается к нему с высоты трибунала; он передает ему свои приказания; таким способом может он, например, оповестить население о сумме подати, которую оно должно будет внести, объявить ему цифру рекрутов, которых оно обязано будет выставить; он может здесь еще сообщить народу какой-нибудь специальный приказ императора; нет ничего невозможного в том, что edicta ad provinciales, edicta ad Gallos читались именно на сходках такого рода.

В области судебной именно на conventus разбираются тяжбы и наказываются преступления. Раньше чем приступать к различного рода судебным процессам, правитель собирает около себя местных жителей, которые должны будут ему помогать судить, назначает тех, которые будут его асессорами или фактически поведут следствие в каждом деле. Для провинциалов это большая честь – быть призванными к такой роли; но подобная функция является вместе с тем для них обязанностью, которую необходимо выполнять. После того как окончена эта первая организационная работа, начинаются судебные разбирательства. Могут случиться несогласия между муниципальными общинами: наместник разрешает их самолично. Оказываются совершенными преступления, которые надо покарать: каждая община приводит к суду правителя схваченных виновников, указывает их деяния, сообщает результаты произведенных предварительных следствий и передает ему произнесение окончательного приговора. Происходят тяжбы между частными лицами: стороны являются перед магистратом, объясняют дело в кратких словах; последний препоручает рассмотрение его специальному iudex, если же оно представляет особую важность, решает его сам.

Все это совершается публично при многочисленном стечении народа; но совершенно ясно, что, хотя здесь наблюдается большое соединение людей, совершенно нет народного собрания, идет ли дело о политике, администрации или суде, толпа остается пассивной y ног магистрата, который приказывает и решает всегда один[951].

Тем не менее, если настоящая судебная власть принадлежит действительно одному человеку, и притом на пространстве целой провинции, все-таки очень много людей принимали участие в отправлении правосудия. Можно допустить, что многочисленные галлы приглашались в качестве советников, исполняли обязанности назначенных наместником судей для данного процесса или «iudices pedanei»; что другие присутствовали при работах «conventus» и по полномочию судили преступления и процессы. В теории и по праву жители Галлии подлежали юрисдикции присланного из Рима представителя центральной власти; фактически они часто сами судили друг друга.

4. Апелляция

К изучаемому времени в организации юстиции произошло счастливое нововведение: это было установление права апелляции. Оно было почти совсем неизвестно в древности. Нет также никаких признаков, чтобы галлы в эпоху независимости могли апеллировать на решения друидов, произнесенные от имени богов. В Афинах не существовало никакой защиты от приговоров, часто совершенно слепо провозглашавшихся народными судами