опасности для деловых контактов и приняли меры. Ведь этот безумец именно туда и рвется. Он верит, что в столице ему помогут…

— Я звонил Роженцеву, — сказал Акмоллаев. — Он забеспокоился. Считает, что в случае возникновения скандала это больно ударит по многим. Просил поскорее нейтрализовать этого авантюриста.

— Боюсь, наша милиция его упустила.

— Это, как говорят, деструктивная критика. Я жду от вас деловых предложений.

— Предложение одно, Гафур Давлатович. В суре Корана есть мудрые слова: "И сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами… И убивайте их, где встретите, и изгоняйте их оттуда. Если же они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздание неверным!"

— Мудрые мысли, — сказал заместитель премьера задумчиво. — Должно быть, это наша ошибка, что столько лет мы не давали читать Книгу людям и ее идеи остались неузнанными.

Он помолчал, раздумывая, потом спросил:

— Но не слишком ли круто мы берем? Может, постараться взять Иргашева живым? И разобраться, откуда появилась у Бакалова информация? Выявить источники утечки, перекрыть их. Разве это для нас неважно?

— Вы глубоко правы, Гафур Давлатович. Однако в нынешней ситуации мы просто лишены возможности поступать гуманно. Сегодня главное — закопать Иргашева вместе со всем, что ему завещали Тураев и Бакалов. И вот в этой связи встает вопрос о создании собственной службы безопасности "Бадама".

В этот момент нежным серебряным звоном тренькнул телефон. Величественным движением руки Акмоллаев снял трубку.

— Слушаю. — Прижав ладонью микрофон, негромко пояснил Саидходжаеву: — Фикрат Хамзаевич. — Но тот и так уже догадался, что звонит президент республики.

— Да, — усердно кивал головой заместитель премьера. — Да, конечно. У меня сейчас Саидходжаев. Да-да, понял, Фикрат Хамзаевич!

Положив трубку, Акмоллаев повернулся к Саидходжаеву.

— Президент просит нас приехать к нему на вторую дачу. Вы готовы?

— Кто из нас скажет, что он не готов, если просит сам президент? — ответил профессор, втайне надеясь, что, возможно, такой ответ будет приятен не только Акмоллаеву.

…Час спустя, вырвавшись из душного города, государственные мужи на черном стремительном лимузине въехали в зеленый дачный поселок Зумрад. Миновали глухие железные ворота, которые открылись при их приближении, словно по волшебству.

— А я приказал снять ворота на своей даче, — сказал задумчиво заместитель премьера. — Мне кажется, что они не вяжутся с демократией.

— Напрасно, — возразил Саидходжаев. — Если их еще не сняли — отмените распоряжение. С демократией вяжется все. Она позволяет одним любить свои ворота, другим дает полное право говорить о том, что им не нравятся чужие ворота. Главное, чтобы права и тех и других охранялись.

— Вы так думаете? — спросил Акмоллаев. — В этом что-то есть…

Гости вошли в светлую гостиную президента и смущенно остановились на пороге. Увидев их, из объятий великого мужа, сидевшего на диване, быстро выскользнула красавица Ляля Браславская. Встал и президент, протянул руку вошедшим.

— Не стесняйтесь, друзья. Все естественно. Не зря у нас в народе говорят, что с красавицами беседуют руками, а со старухами через забор.

Мужчины понимающе расхохотались.

Ляля, покачивая бедрами, высоко подняв голову с художественной укладкой соломенных волос, вышла из гостиной. Мужчины проводили ее разными взглядами.

Саидходжаев взглянул вслед красавице с безразличием пресытившегося любовника. Президент в такой же мере скрыл гордость владельца, продемонстрировавшего знакомым дорогую вещь, доставшуюся по счастливому случаю. Акмоллаев же поглядел на женщину с жадностью коллекционера, который увидел заинтересовавшую его игрушку и готов тут же выложить за нее кругленькую сумму.

— Я пригласил вас, — начал президент, когда за женщиной закрылась дверь, — обсудить некоторые жизненно важные вопросы. Сейчас приедет Хамдамов, и мы поговорим. А пока прошу к столу.

Они подошли к столу, сервированному фруктами и множеством холодных закусок на любой вкус.

— Меня, Фикрат Хамзаевич, — сказал Акмоллаев, наливая в стакан гранатовый сок из хрустального кувшина, — несколько беспокоит наша пассивность. Создано прекрасное общество. Вложены немалые средства в его укрепление, но ничего ее сделано для популяризации. Вы помните, как в Штатах говорят? "Что хорошо для фирмы "Дженерал электрик", то хорошо для Америки". Нечто подобное должны говорить и о "Бадаме". Между тем сами по себе такие выражения не возникают. Их надо придумывать и повторять. Теперь представьте, какое мнение может сложиться о "Бада-ме" в народе, если пресса накормит его тем, что подкинет Иргашев?

Президент озабоченно нахмурился, посмотрел на Саидходжаева, который молча отщипывал и жевал крупные янтарные виноградины.

— У вас светлая голова, Ахтар Биктемирович. Что вы на это скажете?

— Что я скажу? То же, что говорю всегда. Нам не хватает размаха и умения тратить деньги. Некоторые наши члены руководства уверены, что большие дела делаются без больших затрат. Это ошибка советского обывателя. Только государство можно доить, не тратясь на приобретение доильной техники. И в рекламе такая деятельность не нуждалась. Приватизированная экономика, которую мы создаем, не должна жалеть расходов.

— Это, как говорят, деструктивная критика, — повторил заместитель премьера свое излюбленное выражение. — А мы ждем от вас конструктивных предложений.

— Надо организовать Совет попечителей "Бадама". Подобрать туда людей со звонкими фамилиями. Например, академика Лихачева. Бывшего министра иностранных дел Союза. Эстрадную актрисочку. Важно, чтобы фамилии звучали предельно демократично.

— Какую роль вы отводите Совету? — спросил президент озабоченно. Как давно заметил Саидходжаев, именно этот тон лучше всего удавался великому мужу.

— Никакой, Фикрат Хамзаевич. Это будет как реклама: "Пейте советское шампанское — лучшее в мире!" Шампанского нет, но все знают — оно лучшее в мире.

Все трое дружно расхохотались.

— Затем, — продолжал Саидходжаев, — надо сделать подарок первой леди…

Он многозначительно ткнул указательным пальцем вверх.

— Вы считаете, она возьмет? — Акмоллаев скривил губы в ехидной улыбке. — После всего, что об этой замечательной традиции сказано прессой?

— В одиннадцатой суре Корана пророком высказана мудрая мысль: "Аллах не губит награды добродеющих". Конечно, для себя она подарка не возьмет. Но ей можно подарить право вручить подарок кому-то другому.

— Вы имеете в виду что-то конкретное или это только общее пожелание?

— В первую очередь общее. Однако, если позволит Фикрат Хамзаевич, могу высказать и некоторые конкретные соображения.

Президент довольно пожевал губами и развел руками:

— Наши отношения, профессор… Я смею надеяться… Они позволяют вам говорить здесь без всяких оглядок на авторитеты…

Саидходжаев, обозначая особое расположение к хозяину дома, благодарно склонил голову в полупоклоне.

— Насколько я знаю, Фикрат Хамзаевич, при обыске у какого-то жулика конфискован рукописный экземпляр Корана Османа. Это национальное достояние. Книгу предстоит вернуть национальной библиотеке, откуда она украдена. А вы поступите иначе — подарите ее Фонду культуры и попросите передать подарок муфтию. Пусть баба попляшет перед телевидением, она это любит. Тут и прозвучит заветное слово "Бадам"!

— Удобно ли муфтию