Ничто не могло сейчас более вывести Амалию из себя, чем попытка сына держать себя так, словно ничего и не произошло. Ей стоило огромного труда не вспылить, а просто сказать:

– Нет, я ничего не буду.

Она села в кресло, сын устроился на диване и положил собачку себе на колени. Та покосилась на Амалию, закрыла глаза и задремала.

– Что тебя интересует? – спросил Александр.

– Что должно меня интересовать? – Амалия снова начала закипать. – Ты был ее любовником!

– Да, был. И что?

– Это ты прятался тогда на яхте?

– Я. Она отправилась в круиз со своим мужем, но вскоре от нее одна за другой посыпались отчаянные телеграммы о том, как ей плохо и как ей все надоело. Я не выдержал и приехал в Амстердам. Ночью она помогла мне забраться в ее каюту через окно, но я чуть не разбил локтем стекло.

Так вот откуда взялось то треснувшее стекло, про которое ходило столько толков…

– Ты хоть понимаешь, во что ты ввязался? – безнадежно спросила Амалия.

Прежде чем ответить, Александр хмуро поглядел на собачку.

– Я знаю только, что, если бы не сошел в Генте, а остался бы на борту и по-прежнему прятался в шкафу, ее бы никто пальцем не посмел тронуть. Никогда. Я бы не допустил ничего такого. – Молодой человек поднял глаза на мать. – Или ты думаешь, что это я мог ее убить?

– Почему я должна так думать?

– Потому что ты ведешь следствие. Я знаю, мое поведение выглядит подозрительно. Я был там, и нет никаких доказательств того, что я сошел до Эммериха.

– Александр, довольно глупостей! – перебила его Амалия. – Не будем разыгрывать сыщика и обвиняемого. Просто скажи мне, что ты не убивал ее, если это правда, и поставим точку.

– Я ее не убивал. Кстати, я ведь легко мог заставить тебя отказаться от расследования.

– Вот как?

– Да. Я же знаю, ты не хотела браться за него. Согласилась, только когда я упомянул о Михаиле. Так что, будь я убийцей, я бы просто промолчал, и никто бы никогда меня не нашел.

– Однако я тебя нашла, – проворчала баронесса. – Значит, другие тоже могли… если бы захотели.

– Кто тебе рассказал обо мне? Шофер Буазен? Он все о ней знал, вообще-то.

– Нет, шофер мне ничего не сказал. Но Анри Невер помнил, что тебя зовут Александром, – объяснила Амалия. – То же имя стояло и в ее последнем письме, но без фамилии. От одного человека я узнала, что Женевьева часто ездила на улицу Кардине. Потом другой человек принес мне клочки черновика ее последнего письма. Там были слова о рыцаре в доме напротив… я подумала, что это какая-то статуя на улице Кардине, и поехала ее искать. Там действительно есть дом, где под самой крышей видна фигура рыцаря с мечом и в доспехах.

Александр улыбнулся.

– Да, – сказал он, – когда я искал квартиру, то выбрал именно ту – как раз из-за рыцаря напротив. Он мне нравился.

– Боюсь, ты не понимаешь, каково было мне, – усмехнулась Амалия. – Я ведь вспомнила, что ты жил в этом доме. И консьержка подтвердила, что, кроме тебя, никаких Александров там не водилось. – Она подалась вперед. – Почему, почему ты не сказал мне сразу? Хотел меня испытать?

– Я подумал, что ты бы не обрадовалась, если бы узнала о нас… – протянул Александр, почесывая собачку за ухом. – Помнишь, у Михаила был роман с балериной?

– Которую он застал потом в постели со своим лучшим другом, – сухо дополнила Амалия. – Скажешь после этого, что я была не права?

– Не знаю. В том-то и сложность, что ты почти всегда права.

От Амалии не ускользнуло слово «почти», которое ставило под сомнение смысл всей фразы, но в то мгновение она предпочла не задерживаться на неприятной мысли.

– Подумать только: пока я разыскивала подруг Женевьевы, ее врагов, знакомых, всех, кто мог хоть что-то о ней рассказать, человек, который больше всех знал о ней, находился рядом со мной и ничем себя не обнаруживал!

– Разве? – вяло спросил Александр. – На самом деле мне было очень плохо, когда тебе принесли кинопленки и мне пришлось их смотреть вместе с вами. Они мне напомнили о стольких вещах…

Амалия пристально посмотрела на него.

– Ты из-за нее пошел на войну? – внезапно спросила мать.

– Не говори глупостей, – нахмурился сын. – При чем тут Жинетта?

– И поэтому ты ни на ком не женишься?

– Я не создан для семьи, – поморщился Александр. – Прости, но жена, дети, налаженный быт – от всего этого меня воротит. Это не мое.

– Александр, ты должен знать: свидетелей по делу, которое я расследую, убивают одного за другим, – сказала Амалия. – Очень тебя прошу, будь осторожен! Со своей стороны я сделаю все, чтобы не вовлекать тебя в расследование.

– Мама, – пробурчал Александр, исподлобья косясь на нее, – я не нуждаюсь в том, чтобы…

– Хорошо, ты не нуждаешься, – легко согласилась Амалия. – Но нуждаюсь я. Я не хочу терять своих детей. За предыдущие несколько лет я и так потеряла больше, чем за всю предшествующую жизнь. Я устала от потерь, понимаешь? И не хочу больше страдать. Как я сказала, так и будет: твое имя в этом деле останется известным только мне.

Александр посмотрел в лицо матери и понял: спорить бесполезно.

– Лучше расскажи мне все, что может помочь расследованию, – попросила Амалия. – Сколько дней ты пробыл на яхте?

– Сейчас… Четыре или пять. Нет, кажется, пять. Одна ночь, пока они стояли в Амстердаме, потом весь путь от Амстердама до Гента. В Генте я сошел на берег.

– Женевьева тебе что-нибудь говорила? Она кого-нибудь опасалась, ее что-то тревожило? Может быть, ты сам что-нибудь заметил?

– Три раза «нет», – Александр вздохнул. – Я тысячу раз вспоминал потом те дни. Но, понимаешь, ничего ведь не было! Никакой угрозы, никаких подозрений. Жинетта была очень оживлена и вся искрилась весельем. Придумывала всякие поводы, чтобы не пускать мужа в свою каюту, и хохотала над тем, какое у него было лицо. В ней было столько жажды жизни, столько задора…

– Может быть, она ссорилась с кем-нибудь?

– Я однажды сидел в шкафу и слышал ее разговор с Жюли. Жинетта была сердита из-за того, что муж ее обманул – подарил ей колье, в котором была фальшивая жемчужина. Она перед отъездом отнесла колье к ювелиру, что-то там подправить, и там все открылось. Она была оскорблена, ведь Рейнольдс всегда уверял ее, что дарит только настоящие украшения. Знаешь, на самом деле Жинетта была вовсе не жадная, но вот такая мелочность была ей крайне неприятна.

– Я помню это колье, – кивнула Амалия. – Когда его продавали после ее смерти, эксперты подтвердили: жемчужина действительно фальшивая. Хотя ювелирная фирма отрицала, что нечто подобное могло иметь место. Вдобавок фальшивые камни обнаружили еще в нескольких украшениях.