class="v">Месяц кривой и убогий

В сумраке тлеет и тает.

Люди идут по дороге.

Вьюга следы заметает.

Пятки, ступни сбиты, стёрты.

Глотки горят от изжоги.

Людям кричат: «Хватит, стойте!»

Люди идут по дороге…

2001

С. Киреев (крайний справа) и его сибирская родня, 1972, г. Прокопьевск Кемеровской обл.

Раздел VI

В этот раздел вошли некоторые мои ранние песни.

«То улицей, то площадью…»

То улицей, то площадью

Утюжу землю отчую,

Ищу дорогу ощупью,

По швам трещат мозги,

Дороженька неведома

В закате цвета вермута,

Душа в пучину ввергнута,

Ой, Боже, помоги!

А мне судьбой завещана

Душевнейшая женщина,

С рассвета и до вечера

Подохни, но лобзай!

И груз кристальной честности

До смерти на плече нести,

И стиснутые челюсти

Скрипят, как тормоза!

Шальная, бестолковая

Башка моя дубовая!

Лимитчик из Тамбова я,

Собачья моя жизнь!

Опять мы с Колькой в штопоре,

Шарфы и шапки пропили.

Менты во тьму протопали,

Махнули мне: «Держись!»

Забуду имя-отчество,

Вернусь, когда захочется,

Чтоб под кроватью скорчиться

От каблуков родни,

Вот звук чугунной поступи,

Собрать потом хоть кости бы,

Ох, Господи, ох, Господи,

Спаси и сохрани!

1979

«Она держалась под руку…»

Она держалась под руку,

Девчоночка зелёная,

Она проснулась поутру,

В него вполне влюблённая,

Ненужная, случайная,

Шальная, злая, вздорная,

Очнулась и отчалила

На все четыре стороны,

Ушла, сорвалась запросто,

Как лист осенний по́ ветру,

К востоку, к югу, к западу,

А, может, даже к полюсу.

Она ему оставила

Красивое презрение,

Исчезла, как растаяла

По щучьему велению —

Ненужная, случайная,

Шальная, злая, вздорная,

Проснулась и отчалила

На все четыре стороны.

А он, дурак, своей судьбой

Средь бела дня ограбленный,

Дурной тоской, хмельной тоской

Отравленный, — оставленный,

Забыть не мог печальную

Девчоночку зелёную,

Залётную, случайную,

В него вполне влюблённую,

Ту, что сорвалась запросто,

Как лист осенний по́ ветру,

К востоку, к югу, к западу,

А, может, даже к полюсу, —

Ненужная, случайная,

Шальная, злая, вздорная, —

Отчаянно отчалила

На все четыре стороны…

1977

«У вас гулянка и народу полон дом…»

У вас гулянка и народу полон дом,

И чашки прыгают, и стены — ходуном!

Я Вас любил, и вот стою, не чую ног,

Меня приятель приволок на огонёк.

А Вы сидите на диванчике,

Сосёте леденцы,

А стаканы́вокруг стаканчики

Звенят, как бубенцы.

И кто-то рыжий из-под стула

Тянет голову к столу,

И я, печальный и сутулый,

Возле стенки жмусь, в углу.

Вы мне киваете: «Да-да, большой привет,

Ах, сколько зим ждала я, дура, сколько лет!

Ах, как бросалась к телефону, смех и грех,

Вон тот, под стулом, мне теперь милее всех!»

А я принёс Вам одуванчики,

Ромашки, васильки,

А Вы сидите на диванчике,

Зевая от тоски.

И Клавка, шустрая блондинка,

Руку жмёт мне под столом

И говорит: «Меняй пластинку!

Догулялся! Поделом!»

У ней, у Клавки, страсть, истома, жар в груди:

«А ну, давай, меня до дома проводи!

Тебя любили, чудака. Не твой тут бал.

Ты всё прощёлкал, проворонил, потерял…»

А Вы сидите на диванчике.

Гульба, бутылки в ряд.

А стаканы́ вокруг, стаканчики

Звенят, звенят, звенят.

И мне не с Вами — с дурой-Клавкою

Вдвоём куда-то вдаль

Шагать, и в сквере спать под лавкою,

С ноги ронять сандаль.

А Вы сидите на диванчике,

Жуёте шоколад,

А стаканы́ вокруг стаканчики

Звенят, звенят, звенят…

У Вас на шее шарф из шёлка,

И, с башкою набекрень,

Мне рыжий машет: «Что пришёл-то?»

И гитара — трень да брень.

А Вы сидите на диванчике,

Гульба, бутылки в ряд,

И стаканы́ вокруг стаканчики

Звенят, звенят, звенят…

Звенят, звенят, звенят…

1979

«Я пришёл к ней — галстук в клетку…»

Я пришёл к ней — галстук в клетку

И рубаха в канарейках,

Мы гуляли по проспекту,

Целовались на скамейках.

Задыхаясь и стесняясь

Непривычных слов,

Я базарил в лоб, в глаза ей

Про свою любовь!

На одних подарках спятил,

Воровал три дня сверх плана

И долдонил ей, как дятел:

«Я хочу Вас неустанно!

Вам всё можно, Вам не сложно

Сгинуть насовсем,

Только прежде перережьте

Мне штук двадцать вен!»

Спазмы в горле, дрожь по скулам —

Вот засёк я взглядом цепким,

Как она в метро махнула

Документом милицейским! —

А потом по-обезьяньи

Улыбалась мне:

«Познакомь меня с друзьями,

Я своя вполне!»

Мы на катере катались,

И в пылу осатанелом

Обнимались, целовались,

Как родня перед расстрелом.

И под скрип зубов и вёсел

Встал я в рост, во всю длину

И за борт её я бросил

В набежавшую волну!