Вилли старался вести себя естественно и спокойно.

Изредка он пытался смотреть на себя как бы со стороны, стараясь контролировать свои реплики, а с ними жесты и выражение лица, словно это был не он, а кто-то другой, кто сидел сейчас перед этим молодым самоуверенным гестаповцем. Он интуитивно ощущал, что пока все идет нормально.

– Ну уж, конечно, не понимаете! – ухмыльнулся Феннер. – А кстати, кому вы помогали оформлять разрешение на выезд: евреям, русским? Я хочу знать, кому конкретно?

– А почему вас это интересует?

– Вопросы пока здесь задаю я! – повысил голос Феннер.

Он вышел из-за стола и остановился в двух шагах от Лемана, засунув руки в карманы галифе униформы, и покачивался с пятки на носок.

– А если я откажусь отвечать на ваши вопросы?

– Откажетесь?! Вы что, не знаете, как у нас развязывают языки? А-а! – взревел Феннер, угрожающе надвигаясь на Вилли. Леман невольно ощутил, как по спине пробежала волна страха. Остро ощущалась нехватка времени для обдумывания ответов.

– Вот что, Феннер! Задавайте свои вопросы по существу и не морочьте мне голову! В чем вы меня подозреваете? – теперь Вилли решил сам контратаковать.

– Я задал такие вопросы, которые нужны следствию! – с трудом сдерживая себя, прорычал Феннер.

– Следствию? Это что же, допрос? Я что, арестован?

– А вы думали, что я пригласил вас для светской беседы? Не валяйте дурака, Леман!

– Ну хорошо! Задавайте свои вопросы, – примирительным тоном предложил Вилли. Он решил, что сейчас не мешает немного отступить.

– В каком году вы прекратили заниматься советскими организациями в Берлине?

– Это нетрудно проверить по делам. Кажется, в тридцать втором или даже позже.

– Тем не менее вы информировали торговое представительство Советов о наших операциях против них?

– Информировал? Вот как обстоит дело?! Ну, тогда вы должны знать имя моего сообщника из тех, кого я информировал, – спросил Вилли, не скрывая издевки. Он не мигая смотрел в маленькие, по-кабаньи налитые яростью глаза Феннера, прекрасно понимая, что у того ничего конкретного нет. Было непонятно только, чем вызвана эта беседа.

– Нет, это вы мне назовите! – хорохорился Феннер.

– Я его не назову, потому что его просто нет, и вы, Феннер, хорошо это знаете. Если он есть, то давайте устроим очную ставку!

– Будет и очная ставка, будет и другое! Все будет в свое время! Кстати, у вас есть любовница?

– А какое это имеет отношение к делу? У нас, по-моему, не запрещено иметь любовниц! Их у нас имеют многие, и вы это знаете не хуже меня. Думаю, у вас она тоже есть.

– Хватит разговаривать, Леман! Ее имя?

– Ну хорошо, если вы так настаиваете, пожалуйста: Ливорски, Флорентина Ливорски!

– Ливорски?! – Феннер не смог скрыть своего удивления и растерянности. – Как Ливорски? А как же Дельтей? Елизавета Дельтей?

– Так вот оно что! – тут уж Вилли не выдержал и рассмеялся. Видимо, сказалось нервное напряжение. – Вы явно ошибаетесь, господин Феннер! – И с явной издевкой пояснил: – Елизавета Дельтей действительно была любовницей Лемана, но не моя, а другого, моего однофамильца, который работал раньше в моем отделении. Дельтей нам была известна: 1898 года рождения, жена министериального директора Отто Дельтой. Одно время она занималась изобретением инженера Грайхена, связанного с рентгеноскопией, а также имела деловые, посредническо-комиссионные отношения с советским торгпредством.

Дельтей поддерживала интимные отношения с чиновником нашего отделения Леманом и была у него на связи как агент. Три года назад она предложила нам свои услуги по разработке советских представительств, но мы от них отказались, а ее любовнику Леману сказали, чтобы он с нею не шился, если не хочет нажить неприятностей.

– Понятно, Вилли! Тысяча извинений, дружище! Досадное недоразумение! Мы арестовали Дельтей по подозрению в разведывательной деятельности и оскорблению партии! Совместно с доктором Эгоном Харбаком она доставала и устраивала евреям чужие загранпаспорта, в том числе и советские…

В этот момент дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошел начальник второго отдела Хайнрих Мюллер, невысокий, крепко сбитый, одетый в светлый китель с рыцарским крестом, который он всегда носил, подражая Гитлеру.

Феннер вскочил и вытянул руку в приветствии:

– Хайль Гитлер!

– Садитесь, – махнул рукой Мюллер и подошел к столу. – Ну, что у вас получается?

– Вышло недоразумение, штурмбанфюрер! Речь идет о другом Лемане, однофамильце нашего товарища! – бодро доложил Феннер.

Мюллер повернулся к Леману, и на его тонких губах появилось подобие улыбки, тогда как небольшие карие глаза оставались настороженными.

– Ну что, можно спросить с молодых. Верно, Леман? Им еще многому нужно поучиться!

Потом он повернулся к Феннеру:

– Вы хотя бы извинились перед одним из ветеранов управления?

– Недоразумение улажено, штурмбанфюрер! – поспешно заверил Феннер.

– Ну прекрасно! Продолжайте работу! – и Мюллер так же, как появился, быстро, с озабоченным видом вышел из кабинета.

Вилли встал и, ни слова не говоря, тоже покинул кабинет.

Едва он вернулся к себе, как опять позвонил телефон. На этот раз его приглашал к себе недавно назначенный новый начальник третьего отдела вместо Пацовски оберфюрер СС, доктор Вернер Бест, переведенный из СД в гестапо по инициативе Гайдриха. Наряду с контрразведывательным отделом Бест также курировал и первый – отдел кадров.

– Присаживайтесь, Леман, – любезно предложил Бест, указывая глазами на стул. Некоторое время начальник отдела внимательно смотрел на Вилли. Все уже знали, что Бест интеллектуал, человек живой, умный и что он недолюбливает Мюллера.

– Я только что узнал, что с вами беседовал Феннер…

– Скорее допрашивал, оберфюрер, – уточнил Леман.

– Я представляю! – губы Беста сложились в подобие улыбки. – Феннеру не терпелось первому доложить о результате, поэтому он проявил ненужную инициативу. А когда понял, что свалял дурака, тотчас бросился оправдываться! Он уже звонил и мне, и начальнику вашего отделения Шееру.

– А в чем, собственно говоря, дело? – поинтересовался Вилли. – И при чем здесь эта Дельтей?

– Дельтей была арестована и на допросе показала, что чиновник гестапо Леман сотрудничает с кем-то в советском торгпредстве и предупреждает его, если возникает опасность.

Бест вышел из-за стола и стал не спеша прохаживаться по кабинету.

– Поймите правильно, Леман, и не расстраивайтесь, – продолжил он через минуту. – В гестапо пришли молодые чиновники. У них нет опыта работы в полиции, старых дел они, естественно, не знают. Услышали фамилию Леман и сразу решили, что Дельтей имеет в виду вас. Нет чтобы вначале осторожно проверить информацию… – он опять замолчал. – За вами установили наблюдение в субботу и воскресение по моему указанию.