– Джон, меня выставят из компании, если узнают, что я использую их систему для выслеживания двух чокнутых типов по всему южному и центральному Вайомингу.

– Значит, они все еще в Вайоминге?

– В трехстах милях к западу от Шайенна, в данный момент… проезжают через… Тейбл-Рок штата Вайоминг.

Потом Джон позвонил Райану и устроил ему допрос с пристрастием о прошлом Сьюзен в Вайоминге.

– Мать Сьюзен вернулась в Вайоминг после того, как Сьюзен ушла с телевидения. Но родом Сьюзен из Орегона.

– Тогда, значит, ее мать может быть в Вайоминге?

– Она была там несколько лет назад, когда Сьюзен лечилась от амнезии.

– Амнезия… – презрительно произнес Джон. – Амнезия – это чушь собачья, Райан. Всего лишь кинотрюк.

– Как бы там ни было, никто не знает, где она пропадала целый год. Кстати, Джон, а куда ты подевался, когда исчез из поля зрения? Ты мне так и не рассказал.

– Никуда, ходил никуда.

– Черт, да это просто Джек Керуак!

– Нет, Райан. Ты хочешь знать, куда я подевался? Я действительно ходил никуда. Я ел из помоек. Спал под мостами. Бродяжничал по всему Юго-Западу, у меня началась цинга, кожа задубела, как свиная, и ни черта ничему меня это не научило.

Джон разъединился. Снова и снова обдумавая утреннюю информацию, он пришел к выводу, что обнаружить таинственное местонахождения Сьюзен можно, лишь найдя Мэрилин. Он позвонил Ванессе и поделился с ней этой мыслью.

– Джон, полиция Лос-Анджелеса попыталась найти мать Сьюзен, но не смогла. И кроме того, Сьюзен и ее мать ненавидят друг друга. Два года мне день изо дня забивали голову всякими пустяками из жизни Сью Колгейт. Мне пришлось везти Райана в круглосуточный магазин уцененных товаров в полтретьего ночи, чтобы купить двухсторонний скотч для его алтаря. После смерти этой уродины меня заставляли без конца смотреть «Семейку Блумов» по видику вместо того, чтобы ходить в настоящее кино. Разумеется, я познакомилась со всем материалом, который мне удалось вытащить из базы данных. Но материалы, которые печатают в бульварной прессе, я тоже знаю и знаю, что Сью Колгейт ненавидит свою мать.

Сосед выключил приспособление для сдувания листьев с газонов, и Джон поразился тому, как быстро в мире настала тишина. Он с радиотелефоном вернулся в дом.

– Ванесса, пожалуйста. Если мы узнаем, где мать, то найдем и Сьюзен. Понимаешь? Нет, ты меня понимаешь, Ванесса? – Ванесса ничего не ответила. – Я знаю, что ты меня понимаешь, Ванесса. Ведь ты же у нас профессиональный искатель, а не я.

Он сел на кушетку и стал смотреть на солнце, которое пробивалось сквозь узоры занавески, совсем как в дешевой гостинице в Рино тогда, в семидесятые. Немытая тарелка звякнула в раковине. Джон перевел дыхание.

– Ты же умная, Ванесса. И красивая. Ты легко могла бы сойти за человеческое существо, если бы только захотела. А так тебе доставляет удовольствие морочить других. Но я волнуюсь за Сьюзен Колгейт, я так волнуюсь за нее, как никогда ни за кого раньше не волновался. Ты, возможно, и не волнуешься, но тебе это тоже небезразлично, я знаю. Я знаю, что это так.

Немного помолчав, Ванесса сказала:

– Ладно.

Джон вздохнул, посмотрел на свои ногти и продолжал:

– Сьюзен. Она была близко, совсем близко и так часто, что мне просто плакать хочется. Где-то теперь это удивительное существо?

Солнце зашло за эвкалипт, и в комнате стало сумрачно и прохладно. Джон слышал шелест листьев и звуки, обычные для офиса, доносившиеся из телефона Ванессы.

– Я нуждаюсь в твоей помощи, Ванесса. Ты мой благодетель. Мой оракул. Может, ты и инопланетянка, но ты добрая инопланетянка. Супермен тоже был инопланетянином. И сегодня днем судьба дает тебе шанс заменить твое урановое сердце на сердце из плоти и крови.

Кто-то из сослуживцев позвал Ванессу через весь офис.

– Минуточку, Мэл, – откликнулась она. Джон слышал ее дыхание. Ванесса сказала: – Ее зовут Мэрилин, верно?

– Да.

Джон вышел из дома и лег на спину. После Флагстаффа он впервые подставлял свое тело солнцу.

Позвонил Райан.

– Джон, как тебе удалось уговорить Ванессу использовать ПОН?

– Что?

– Мне надо позвонить Ванессе. Я тебе скоро перезвоню.

Оба стали быстро набирать номер Ванессы, но Райан оказался проворнее. По телу Джона пробежала дрожь любопытства – безудержное желание знать, похожее на безудержную жажду секса. Он вернулся в дом, отковырял кусок холодной пиццы, лежавшей в холодильнике, и выбросил в мусор несколько рекламок продуктов китайской кухни.

Зазвонил телефон. Это оказалась Ванесса.

– Вижу, что этот номер одиннадцать уже все выболтал.

– Не совсем, – ответил Джон. – Но знаешь что? Это моя догадка. У тебя и у твоих высоколобых дружков есть какая-то жуткая новая хреновина, которая из космоса может найти пропавшего хомяка. Я прав?

– Умница. Встретимся за ланчем в «Плюще». Я не хочу уезжать из Санта-Моники. Используй твое мужское очарование и закажи столик на троих.

Джон приехал первым, потом появилась Ванесса. Со всех сторон раздавался звон посуды, шум подъезжающих и отъезжающих машин, да снаружи доносились пронзительные крики чаек. Оба немного нервничали – каждый по своей причине. Ванесса излагала мысли вслух.

– Если меня застукают, я потеряю работу. Впрочем, что я такое говорю? Меня точно застукают. Вопрос только в том, на сколько минут раньше.

– Застукают за чем, Ванесса?

– Скоро все сам узнаешь.

Она построила тетраэдр, соединив вилку, ложку и нож. Джон видел, что она хочет о чем-то спросить его, и он оказался прав.

– Джон…

– Да, Ванесса?

– Ты считаешь меня… – она сделал глубокий вдох, – холодной?

– Что? О господи, Ванесса, пожалуйста, не воспринимай мои слова так серьезно. Это не самая удачная мысль.

– Не льсти себе, Джон. Но именно это я и хотела сказать.

– Ты считаешь, что я способна на…

– На что?

Ванесса вспыхнула.

– Так неловко говорить об этом. Ладно, я скажу: быть любимой?

У Ванессы был такой вид, как будто она вдруг обнаружила, что сидит голой в общественном месте.

– Да, конечно, Ванесса. Но…

– Но что?

В голосе Ванессы Джон впервые услышал слабость.

– Ты достойна любви, Ванесса, – Джон напрягся, подбирая слова. – Но тебе придется рассечь свою грудь и подставить сердце свежему ветру, дать солнечным лучам обжечь его, а это чертовски страшно. – Он раскусил кубик льда. – Большинство людей делают это автоматически. Однако ты и я… мы этому противимся.