Пусть Ольга бросится с обрыва и смоет позор и с семьи, и с жениха, которого опозорила своим бегством. Точнее, унизила его достоинство. Такой прекрасный жених пропадет. А ведь мог бы составить счастье девушки из приличной семьи.

Бабушка посоветовала женщинам поговорить лично с Ольгой, которую вызвали в комнату на разговор.

– Сдурели, что ли? Вам надо, вы и бросайтесь. Мне и так хорошо, – ответила мама.

Она думала о том, что теперь ее точно никто не возьмет замуж. После двух-то случаев позора. Но весть о «сбежавшей невесте» донеслась не только до дальних сел, но и до города. Отчего-то все решили, что раз девушка настолько строптива, то непременно родит сына-первенца, настоящего джигита. И раз такая разборчивая, значит, точно цену себе знает. И завоевать такую – честь и вызов для мужчины. И маму украли в третий раз. Жених оказался сыном городского чиновника, а стало быть, при деньгах и возможностях. Маму запихнули в «Волгу», и никакие разговоры, продемонстрированный нож и попытки выскочить из машины на ходу не сработали. Да и в машине сидел не жених, а его друзья. Маму довезли до дома и заперли в комнате, что означало конец ее вольной жизни. После этого у девушки оставался только один путь – замуж. Мама сидела в комнате, жених все не появлялся. Зато появились сваты в доме бабушки. Объяснили, что ее дочь украли, так что нужно благословлять.

– Ох, да я бы с радостью, – искренне ответила бабушка, – только вы ее сначала убедите. Она ж меня не послушает. Уже утром будет дома, я ее знаю.

Сваты заверили, что в этот раз мама точно не вернется. Увезут в город и свадьбу быстро справят. Сейчас посидит, подумает и обязательно согласится. Так что завтра утром ждите вестей.

– Как бы беды не приключилось, – забеспокоилась бабушка. – Я ж не за Ольгу переживаю, за жениха сердце болит. Лишь бы с ним все хорошо было. Но, если что, мы его в лучшую больницу в городе устроим. И на всякий случай вызовите «скорую», когда он к моей дочери зайдет. Пусть машина рядом будет. И скажите водителю, чтобы мотор не глушил.

Про «скорую» и больницу сваты не поняли, хмыкнули. А напрасно.

Утром следующего дня дверь комнаты открылась, и на пороге появился жених, ожидая увидеть заплаканную, голодную, измученную жаждой несчастную невесту, готовую на все. Покорную и нежную. Чуть ли не в ногах у жениха валяющуюся.

Дверь-то они закрыли, но окно не проверили. Так что мама ночью выбралась в сад, наелась яблок, абрикосов, напилась воды, посидела на грядках с клубникой, думая, как поступить. Сбежать сейчас? Она не знала, где находится. Только понимала, что далеко от села. Проверила сарай – все закрыто наглухо, как и ворота. Пешком не добраться. Ждать попуток – тоже не вариант. Так что она приняла решение остаться и разобраться с женихом, которого в глаза не видела. Понимала, правда, что дело приняло серьезный оборот. Жених – явно не простой. И в этот раз все пойдет сложнее. Нож у нее отобрали. В комнате не нашлось ничего, что могло послужить средством самообороны. Мама лежала на кровати и разглядывала ковер, висящий на стене.

Ковры были таким же обязательным элементом декора, как и поднос с графинами, кружевные салфетки на телевизоре, сервиз в серванте. Как и сам сервант. Ковры на стенах висели и в богатых домах, и в самых ветхих, саманных. Большие, во всю стену, или не очень, не доходящие до углов. Толстые, шерстяные или обычные, нитяные. Ковры сохраняли тепло в доме. Их вешали не для красоты, а для того, чтобы пережить зиму, не топя без конца печку. С ковром на полу и на стене тепло в комнате держалось дольше, что позволяло дотянуть до шести утра, когда снова нужно затапливать печь, дабы не выстудить весь дом. Минусовые температуры были редкостью, но при высокой влажности даже легкий минус вымораживал дома насквозь. На ковры никто не обращал внимания, они были данностью. Наверное, поэтому из той комнаты, в которой заперли маму, не вынесли оружие, висевшее на ковре в качестве украшения – кинжалы, сабли, пистолеты, ружья. Она заметила, что висит у нее под носом, лишь когда отчаялась найти что-то годное для самозащиты.

У нее хватало времени проверить все сабли и ножи. Давно ржавые. Два пистолета оказались декоративными. Но одно ружье было в рабочем состоянии. С единственным патроном в обойме, видимо, забытым. Когда жених появился на пороге, мама сделала один выстрел. Потом все, кто ее знал, в один голос утверждали – если бы она хотела, попала бы именно туда, а не потому, что промахнулась. Мама выбивала десять из десяти в школьном тире. Она выстрелила жениху в бедро, рядом с гениталиями. Крови было много. Но она знала, что никаких важных артерий не задела. Да, если бы хотела, лишила бы род продолжения, в чем род заверили все – от Варжетхан до маминого тренера по стрельбе в тире. Он веско заметил, что Ольга намеренно попала в бедро, а не туда… И место выбрала идеальное – он сам ее этому научил. Если стрелять в бедро – ранишь, но человек выживет. Кровь, конечно, будет хлестать, боль нестерпимая. Но она точно не собиралась его убивать. Напротив, пожалела жениха, сохранив тому мужское достоинство в прямом смысле слова.

Бабушку срочно вызвали в город. Отец жениха оказался ну очень большим начальником. Про планы сына украсть невесту он не знал и не догадывался. Да и зачем ему Ольга сдалась? У него невеста есть и еще десять про запас. Но такой позор… Она ведь могла убить человека.

– А он ее похитил. Запер в комнате, оставил без еды и воды. Разве это не преступление? – возразила бабушка.

– Как будем решать? – спросил начальник.

– Как Ольга решит, так и будет, – ответила бабушка.

Когда она вернулась из города, во дворе уже собрались женщины. Говорили, что сейчас у Ольги только две дороги – или на берег Терека, чтобы сброситься головой вниз, или пусть уезжает немедленно, куда глаза глядят. Только не остается в селе. Хватит уже скандалов. Люди хотят жить спокойно. Парни пусть выбирают себе в невесты покорных девушек, благо их в селе хватает. А так не знаешь, что дальше будет. Может, все с ума сойдут? Все начнут Ольгу воровать? Что тогда с традициями и правилами станет? Как детей растить, если любая девушка может выстрелить в жениха?

Бабушка вынуждена была согласиться. Мама собрала чемодан и уехала в Москву.

– Не возвращайся, – попросила на вокзале бабушка.

– Не вернусь, – пообещала мама, но не сдержала обещание. Вернулась, но уже со мной, дочерью, единственной бабушкиной