Должность прапрадеда в соединении с личными качествами Феди Кузнецова и породила прозвище Царь. И Федором Ильичом его называли тоже из-за особенных личных качеств. Вот этих самых, благодаря которым именно он принимал окончательное решение в любых обстоятельствах, к которым каким бы то ни было образом оказывался причастен.

Конечно, времена, когда Царь мог быть причастен к Кириным жизненным обстоятельствам, давным-давно прошли. Но так велика была сила ее детской привычки, что она послушно ответила на его вопрос.

– У того человека, о котором я тебе писала, остался сын, – сказала Кира. – Двенадцать лет.

– Это у его матери инстинкт отсутствует?

– Ага.

– Кроме инстинкта, есть еще закон.

– По закону она ему не мать.

– То есть?

Кира пересказала все, что какой-нибудь час назад услышала от Ольги Длугач. То есть от Ольги Мустонен. Федор слушал спокойно, во всяком случае, Кире так казалось. Она хорошо знала разные выражения его лица и заметила бы, если бы искра негодования или хоть недоумения мелькнула в его глазах.

– Ты как будто и не удивляешься, – сказала она.

– Не удивляюсь. Думаешь, тоже на кошку стал похож? – усмехнулся он.

– Дурак ты, Федька.

– Если ты таких людей узнала, то ведь и я мог, как считаешь?

– В Америке ты их узнал, что ли? – Кира недоверчиво покачала головой. – Там такие, по-моему, не водятся.

Она, конечно, была в Америке пятнадцать лет назад, но не предполагала, чтобы за эти годы страна слишком разительно переменилась по части человечности. Уж что-что, а быть бездушным в Америке, ей показалось, считается просто неприличным. Или она тогда чего-то не заметила, не осознала по малолетству?

Вместо ответа Федор спросил:

– Значит, ты хочешь взвалить воспитание этого ребенка на себя. Я правильно понял?

– Хочу!.. – хмыкнула Кира. – Да в том-то и дело, что нисколько я этого не хочу. Я детей вообще не понимаю, и что с ними делать, не понимаю, и всю жизнь их стороной обхожу.

Это была чистая правда. Когда началась ее связь с Длугачем, мелькнула у нее мысль, вполне здравая, что, наверное, надо родить, ведь четвертый десяток пошел, скоро поздно будет. Но представив себе это не отвлеченно, а явственно, Кира сразу же эту мысль из своей головы изгнала. Именно по той причине, которую и назвала сейчас: детей она не понимала, боялась и существование их на белом свете никак с собой не связывала.

– Инстинкта у тебя, значит, нет?

Царь улыбнулся. У него было такое лицо, которое даже злость, наверное, не сделала бы отталкивающим. Федька всегда считался красавцем, и всегда в него были влюблены все девчонки, кроме разве что Киры и Сашки. Кира не была влюблена потому, что не понимала, как можно влюбиться в человека, с которым ты практически спал в одной коляске. А Сашка заявляла, что такие правильные мужчины, как Федор Ильич, совершенно не в ее вкусе, и даже его внешность Финиста Ясна Сокола с билибинских иллюстраций ее не впечатляет.

Вот Сашка-то ему как раз и нравилась, кажется. Ей-то сугубая правильность никогда не грозила, а такие женщины нравятся всем мужчинам.

В общем, улыбка освещала его лицо особенным образом. Даже такая, как сейчас, короткая и не очень-то веселая. К тому же на Киру Федькина улыбка всегда действовала ободряюще, точно так подействовала и сейчас.

Она улыбнулась в ответ и сказала:

– Да, Царь, ни инстинкта у меня нет, ни закона на меня нет.

– Но ты любила этого человека и потому не можешь бросить его ребенка в беспомощном положении.

Он не спросил это, а просто отметил как данность. Кира кивнула. По сути правильно, а подробности ее отношений с Длугачем – зачем Федьке их знать? Она и сама их не очень-то понимает.

– Я и бросить его не могу, и быть с ним не могу тоже, вот в чем дело, – сказала она. – Если б ты этого Тихона видел! Мамаша его сказала, что он девиантный. Она, конечно, сволочь, но, похоже, так оно и есть.

– Кира, так не бывает.

– Чего не бывает? Девиантных подростков?

– Что и бросить его не можешь, и с ним не можешь быть. Степень неприемлемости этих двух вариантов поведения для тебя все-таки разная. Значит, реши, в каком случае неприемлемость выше.

«Вот про это Сашка и говорила, – сердито подумала Кира. – С ума сойдешь от такой правильности! Если даже для меня чересчур…»

Да, даже для ее рационального ума это было как-то слишком. Разве в подобных делах можно что-то решить вот так, по нехитрой схеме?

Но Царь, видимо, считал, что можно и нужно.

– Ты решишь и сразу почувствуешь радость, – сказал он.

– Ой, Федька, ты прямо как моя тренерша по фитнесу! – воскликнула Кира. – Она тоже говорила, что вот позанимаюсь я подольше, привыкну и начну чувствовать мышечную радость.

– Начала? – с интересом спросил он.

– Счас! Я на этот фитнес уже второй год хожу, и все как на каторгу.

– Но ходишь же.

– Только усилием воли.

– Значит, и с мальчишкой этим будешь прикладывать волю.

– Ты, я смотрю, уже решил, что я должна делать? – фыркнула Кира.

– Я предлагаю тебе тот вариант поведения, который мне кажется более для тебя приемлемым, – спокойно ответил он. – Если ты с этим не согласна…

– Я с этим согласна, Федь. – Кира расстроенно шмыгнула носом. – Что я, сама не понимаю? Только очень мне это будет тяжело, – жалобно добавила она.

– Возможно, насчет его девиантности ты преувеличиваешь, – заметил Федор. – Ее степень тоже еще оценить надо.

– Да, придется его к психологу вести, – вздохнула Кира. – Если он со мной куда-то пойдет, конечно.

– Могу я сводить, – предложил Федор. – Если найду это необходимым.

– А ты, что ли, с ним встречаться собираешься? – удивилась Кира. – Зачем?

– Хорош бы я был советчик, если б на него даже не взглянул.

– Ты, кстати, на сколько приехал? – вспомнила Кира.

Она только теперь сообразила, что не задала Федьке ни единого вопроса о нем самом. Только рыдала на его широкой мужской груди да вываливала на него целый ворох своих неурядиц.

– Насовсем, – ответил он.

– Как?! – ахнула Кира. – Почему?

Вот это новость! Быть такого не может. Ведь они с Варей в Америке отлично устроены. Ну, положим, Варя со своим ландшафтным дизайном и здесь точно так же устроится – будет загородные имения облагораживать. Но Царь-то!..

Окончив Колумбийский университет, он занимался экономическим консультированием. Кира постоянно читала его статьи в очень солидных международных журналах. Статьи были по математическим экономическим моделям. Или по экономическим математическим? Они были такие непростые, эти статьи, что она с трудом продиралась к их смыслу и понимала хорошо если четверть содержания, только Федьке в этом не признавалась: стыдно, она же не дурочка с переулочка, а главный редактор экономической, между прочим, газеты.