Тем из нас, кто интересуется древней историей, несказанно повезло: ведь мы живем в эпоху, когда древнейшие страницы истории нашего вида, обреченные, казалось бы, навсегда остаться похороненными под осадком разрушения и времени, вдруг становятся доступными для изучения. Как обычно бывает в периоды бурного развития того или иного научного направления, пока новых данных немного, они легко складываются в простые и стройные схемы. Золотое время для ученых и любителей науки! Однако дальнейшие изыскания вскоре приводят к катастрофическому усложнению картины. В итоге ситуация может стать настолько запутанной и противоречивой, что никто, кроме немногих специалистов, не сможет в ней полноценно ориентироваться.

Чтобы этого не произошло, очень важно, чтобы специалисты иногда отвлекались от выкапывания новых фактов, отступали на пару шагов и пытались разглядеть за деревьями очертания леса. Именно это и сделали антропологи Кристофер Бэй, Катерина Дюка и Майкл Петраглия, чья обзорная статья по миграциям Homo sapiens была опубликована в декабре 2017 года в журнале Science (Bae et al., 2017). Основные выводы обзора схематично представлены на рисунке 7.1.

В том, что наш вид сформировался в Африке, сегодня мало кто сомневается. На африканское происхождение H. sapiens недвусмысленно указывают и генетические, и археологические данные. Именно с этого континента происходят древнейшие находки “анатомически современных” людей и близких к ним форм. Впрочем, и здесь не обошлось без важных уточнений, сделанных в последние годы. Еще недавно считалось, что колыбелью современного человечества была Восточная Африка. Однако новые данные (в том числе по людям из Джебель-Ирхуд, см. раздел “Люди из Джебель-Ирхуд – ранние представители эволюционной линии Homo sapiens” в главе 5) говорят о том, что ареал древних представителей сапиентной эволюционной линии был существенно шире. Характерные морфологические особенности H. sapiens складывались на протяжении десятков и сотен тысячелетий. Разные признаки эволюционировали с разной скоростью: например, лицевая часть черепа у наших предков, по-видимому, приобрела современные черты существенно раньше, чем мозговая коробка. К культурному взрыву, известному под названием позднепалеолитической революции, наш вид тоже двигался медленно и постепенно (книга 1, глава 3).

Рис. 7.1. Предполагаемые пути миграций плейстоценовых Homo sapiens. Серыми стрелками показаны древние миграции (120–60 тыс. лет назад), черными – более поздние (60–30 тыс. лет назад). Белыми кружками отмечены возможные районы гибридизации сапиенсов с неандертальцами, черными треугольниками – с денисовцами. По рисунку из Bae et al., 2017 (с изменениями, основанными на более поздних данных).

В какой-то момент отдельные группы H. sapiens стали покидать свою африканскую прародину и расселяться по просторам Азии, откуда затем проникли в Австралию, Европу и Америку. Направления и хронология азиатских миграций плейстоценовых сапиенсов остаются спорными – и являются главным предметом рассмотрения в обсуждаемой статье.

Данные сравнительной геномики уверенно указывают на один эпизод выхода из Африки, имевший место примерно 60 тыс. лет назад. Переселенцы получили заметную (от 3 до 6 %; Fu et al., 2016) примесь неандертальских генов в ходе гибридизации, которая происходила на Ближнем Востоке вскоре после их выхода из Африки, около 55 (60–50) тыс. лет назад. Затем они разделились на несколько ветвей и со временем дали начало всем современным внеафриканским популяциям – от китайцев и австралийских аборигенов до французов и американских индейцев.

Однако имеющиеся факты невозможно свести к простой модели однократного выхода из Африки. Слишком много накопилось данных, указывающих на присутствие сапиенсов в разных точках Азии задолго до шестидесятитысячелетнего рубежа.

Судя по археологическим данным, отдельные группы сапиенсов стали проникать из Африки в Азию уже в начале позднего плейстоцена, примерно 130–120 тыс. лет назад, причем добирались они не только до Леванта (Схул, Кафзех), но и до Южной и Восточной Азии (хотя датировки южно– и восточноазиатских находок оспариваются). Вдобавок недавно в Израиле нашли челюсть сапиенса возрастом 177–194 тыс. лет (Hershkovitz et al., 2018), о чем мы уже говорили в разделе “Предки алтайских неандертальцев скрещивались с древними сапиенсами, а предки денисовцев – с эректусами” в главе 6.

Предполагается, что эти группы выдвигались из Африки как северным путем, через Синай, так и южным, через Баб-эль-Мандебский пролив (книга 1, глава 6, раздел “Первые шаги”). Правда, в современных внеафриканских популяциях осталось очень мало генетических следов этих ранних миграций. Но кое-что все же осталось, по крайней мере в геномах папуасов (древняя примесь в 1,9 % в геномах аборигенов Новой Гвинеи была идентифицирована в работе Pagani et al., 2016, о чем говорилось в разделе “Чужие гены и заселение Австралии” в главе 6).

В целом имеющиеся на сегодняшний день данные лучше всего согласуются с многократными древними (более 60 тыс. лет назад) миграциями сапиенсов за пределы Африки, оставившими мало следов в современных геномах (скорее всего, из-за малочисленности группок переселенцев), и однократной крупной миграцией примерно 60 тыс. лет назад. Именно эта миграция внесла основной вклад в генофонд нынешнего внеафриканского человечества. Альтернативные версии, в частности о крупной однократной древней или о множественных поздних миграциях, не находят серьезной поддержки ни у генетиков, ни у археологов. Несмотря на скромный генетический вклад древних мигрантов в современные генофонды, не исключено, что именно они первыми из сапиенсов добрались до дальних уголков Юго-Восточной Азии.

Сапиенсы расселялись в Азии по территориям, уже населенным другими видами людей: неандертальцами, денисовцами и, возможно, поздними эректусами или гейдельбергскими людьми – потомками гораздо более древних волн миграции из Африки. То, что эти формы уже представляли собой разные виды, а не просто расы или разновидности, подтверждается данными генетики, например существованием частичной репродуктивной несовместимости (см. раздел “Между сапиенсами и неандертальцами существовала частичная репродуктивная изоляция” в главе 6). Для сравнения: между расами современных людей нет ни малейших признаков репродуктивной изоляции.

Разные виды людей во многих регионах Азии жили одновременно, так что они наверняка встречались (рис. 7.2). Иногда встречи приводили к появлению гибридного потомства. Похоже, межвидовая гибридизация у позднеплейстоценовых людей была довольно обычным делом. В частности, установлено, что денисовцы получили генетическую примесь от неандертальцев и каких-то архаичных Homo (скорее всего, эректусов), а алтайские неандертальцы – от ранних сапиенсов, по-видимому, тех самых древних мигрантов, выходивших из Африки ранее 60 тыс. лет назад (см. раздел “Предки алтайских неандертальцев скрещивались с древними сапиенсами, а предки денисовцев – с эректусами” в главе 6).