Франция, хотя, должно быть, испытывал сильное искушение это сделать. 24 ноября 1433 года Палата Общин представила королю пространную петицию, в которой восхвалялось то, как Бедфорд, "благодаря своей великой мудрости и доблести, долгим и непрерывным личным трудам, опасностям и рискам", "благородно выполнил свой долг" по сохранению французского королевства:

И так часто, как того требовало дело, он подвергал свою персону риску и опасности войны, как самый бедный рыцарь или джентльмен, который был там на службе короля, и совершил много великих и благородных дел, достойных того, чтобы о них вечно помнили; и в особенности битву при Вернёе, которая была величайшим подвигом, совершенным англичанами в наше время, за исключением битвы при Азенкуре… Кроме того, упомянутые общины считают, что присутствие и проживание упомянутого лорда Бедфорда в этом королевстве с момента его прибытия было весьма полезным, и что мирное правление и управление этим королевством таким образом значительно возросло и усилилось благодаря благородному примеру, который он подавал другим… а также в содействии благодаря его великой мудрости и благоразумию посредством советов и консультаций королю и упомянутому правлению и управлению[431].

Короче говоря, они просили короля "желать и молить", чтобы Бедфорд остался в Англии, и это прошение было поддержано Палатой Лордов. Такое громкое публичное одобрение должно было быть лестно для ушей Бедфорда, особенно учитывая причины, которые привели его в Англию в первую очередь, но он считал своим священным долгом нести бремя управления Францией, которое возложил на него его брат-король.

Обдумав этот вопрос в течение нескольких недель, он внес в Парламент свои предложения, изложив условия, на которых он будет проводить больше времени в Англии, пока его племянник не достигнет совершеннолетия. Они включали его право на консультации при назначении членов английского Совета, государственных чиновников и епископов, а также при увольнении светских назначенцев; перед созывом любого Парламента ему должны были сообщить возможную дату и место заседания, "где бы я ни находился на службе у моего господина"; и чтобы поименно велась книга всех тех "старых и немощных" слуг, которые провели свою жизнь на службе у его деда, отца и брата, чтобы они могли быть вознаграждены соответствующими должностями и аннуитетами, когда они станут вакантными. Герцог также попросил выплатить ему 500 ф.с. (262.500 ф.с.) на покрытие расходов, связанных с пересечением Ла-Манша по мере возникновения необходимости, но согласиться на жалованье всего в 1.000 ф.с. (525.000 ф.с.) в год, выплачиваемое пропорционально количеству времени, проведенного в Англии. Это был прямой упрек его брату, Глостеру, который, несмотря на финансовые трудности королевства, увеличил свое собственное годовое жалование как протектора до 8.000 марок (2.8 млн. ф.с.)[432].

Фактически, весь пакет пожеланий Бедфорда был неявным упреком Глостеру, чье положение теперь было сведено к положению старшего члена королевского Совета. Новое соглашение было составлено таким образом, чтобы сделать Бедфорда высшей властью в обоих королевствах во время несовершеннолетия короля, но не подрывая принципа раздельного управления, установленного по договору в Труа. Бедфорд фактически не управлял Англией из Франции, но теперь в законе было закреплено, что самые важные решения в Англии могут быть приняты только после консультации с ним и с учетом его мнения, даже если он находится во Франции. По замыслу Бедфорда, в будущем оба королевства должны были трудиться на общую цель.

Парламент отреагировал на согласие Бедфорда играть большую роль, предоставив субсидию в размере одной пятнадцатой и одной десятой и увеличив пошлины на импорт и экспорт. Признавая, что сукно становится более ценным экспортным товаром, чем сырая шерсть, и что новый поток доходов будет необходим для обеспечения займов, Парламент также ввел новый налог в размере 12 п. с 1 ф.с на стоимость всего экспортируемого сукна. Этот финансовый пакет был меньше, чем надеялся Бедфорд, но это было столько, сколько королевство могло себе позволить[433].

Генеральные Штаты Нормандии, собравшиеся в то же время, выделили 160.000 т.л. (9.33 млн. ф.с.) специально на содержание гарнизонов. Этого тоже посчитали недостаточным, и был введен ряд дополнительных прямых сборов, включая налог на все герцогство в размере 20.000 т.л. (1.17 млн. ф.с.) для финансирования новой осады Мон-Сен-Мишель и местные поборы для финансирования разрушения Сен-Сенери и погашения займов, предоставленных Бедфорду для оплаты кампаний графа Арундела в Мэне[434].

Сам Бедфорд оставался в Англии до июля, пытаясь наскрести денег и займов для нового сезона кампаний, но в феврале Джон, лорд Толбот, подписался возглавить чуть меньше 1.000 солдат во Франции. 11 марта 1434 года эта армия прошли строевой смотр и двинулись сначала на Руан, а затем на Париж, захватив при этом небольшую крепость Жуи, расположенную между Жизором и Бове. Толбот с безжалостностью, которая стала его отличительной чертой и заставила бояться его по всей Франции, повесил весь вражеский гарнизон[435].

В Париже, после консультаций с французским Советом, он объединился с графом Арунделом и сиром де л'Иль-Адам и отправился осаждать Бомон-сюр-Уаз. Прибыв на место, они обнаружили, что город опустел: Амадо де Виньоль узнал об их приближении и перебрался вместе со своими людьми и имуществом в более надежную крепость Крей, расположенную в 14-и милях выше по реке. Остановившись только для того, чтобы разрушить новые укрепления Виньоля в Бомоне, Толбот последовал за ним в Крей и окружил город. Осажденные сначала энергично защищались, но к несчастью для них Виньоль был убит стрелой во время стычки, и его смерть подорвала боевой дух. Когда к Крею прибыл Луи де Люксембург с подкреплением, примерно через шесть недель после начала осады, защитники заключили соглашение по капитуляции и 20 июня 1434 года им разрешили уйти, забрав с собой свое имущество[436].

В тот же день, когда был взят Крей, Бедфорд провел последнее заседание английского Совета в Вестминстере, чтобы убедить советников короля в важности соблюдения условий соглашения, которое он заключил в декабре прошлого года. Он не мог быть уверен, что они это сделают, поскольку Глостер не стал дожидаться возвращения брата во Францию, прежде чем предпринять еще одну попытку подорвать его авторитет. На этот раз он не ограничился лишь разжиганием слухов, а 20 апреля представил Совету официальный меморандум, в котором крайне критически отозвался о недавнем неумелом ведении войны. Вслед за этим он предложил лично возглавить огромную армию во Францию, чтобы одержать настолько решительную победу, что в Англии больше не будет необходимости взимать налоги для продолжения войны.

Бедфорд был глубоко возмущен, и не мог позволить себе отмахнуться от этих предложений, поскольку, какими бы нереальными они ни были, они вызвали горячую поддержку населения и надежды у налогоплательщиков, испытывающих большие трудности. Чтобы предотвратить "ропот и брюзжание" среди населения, необходимо было составить тщательно продуманный ответ. "Предложение милорда Глостера… должно было, с Божьей