"резвая, красивая и грациозная", могла обеспечить 43-летнему Бедфорду законного наследника (у него уже было два бастарда от внебрачных связей до женитьбы на Анне Бургундской). В конце концов, у Филиппа Бургундского было два бездетных брака, но его третья жена, Изабелла, сейчас ожидала рождения второго сына. (Филипп, как утверждают, совершил невероятный подвиг, став отцом 26-и бастардов, хотя только один из трех его законных сыновей пережил младенческий возраст)[404].

Брак был отпразднован в Артуа 20 апреля 1433 года в епископской резиденции Луи де Люксембурга в Теруане. Какие бы политические преимущества ни надеялся получить Бедфорд, они были сведены на нет реакцией герцога Бургундского. Филипп был оскорблен как поспешностью повторного брака Бедфорда, так и тем, что граф де Сен-Поль не испросил его разрешения на это, что он обязан был сделать, поскольку герцог был его сюзереном. Еще больше оскорбляло достоинство герцога Бургундского то, что свадьба состоялась в его собственном графстве Артуа, хотя и в анклаве принадлежащем королю, не подпадавшем под его юрисдикцию[405].

Кардинал Бофорт, который всегда поддерживал хорошие личные отношения с герцогом Бургундским, был настолько обеспокоен сложившейся ситуацией и перспективой раскола англо-бургундского союза, что организовал специальную встречу между двумя герцогами в Сент-Омере в конце мая. Его целью было примирение, но он не учел глубину личной обиды и раздражения. Оба герцога прибыли в город одновременно, но ни один из них не сделал первого шага, чтобы не поставить себя в подчиненное положение первым посетив другого: Бедфорд требовал первенства как регент, а бургундец отказывался его уступить, поскольку Сент-Омер находился на ее территории. Ничто из того, что мог сделать или сказать Бофорт, не смогло убедить их отложить свои разногласия, и они покинули Сент-Омер, так и не встретившись. Это была, как и коронация, еще одна упущенная возможность, поскольку они больше никогда так и не встретятся[406].

Глава тринадцатая.

Восстановление

К весне 1433 года стало ясно, что английское королевство Франция находится под серьезной угрозой. Прямым следствием перемирия Филиппа Бургундского с Карлом VII и его последующего отказа от активной военной роли стало то, что бремя защиты королевства теперь полностью легло на плечи англичан, до предела напрягая военные и финансовые ресурсы Бедфорда. Регент был не в состоянии предотвратить набеги арманьякских капитанов в глубь Нормандии или приближение к Парижу. Заговоры с целью передачи крупных городов и крепостей врагу были многочисленны и требовали постоянной бдительности. А напряженные отношения с Бургундией создавали угрозу необратимого разрыва между союзниками, что могло только усугубить трудности Бедфорда. Регент прекрасно понимал, что без существенной и регулярной помощи из Англии, его положение во Франции останется неустойчивым.

Поэтому в апреле 1433 года Бедфорд созвал кризисное совещание в Кале. На нем присутствовали герцог Глостер и кардинал Бофорт, а также представители обоих Советов Англии и Франции, и его целью было согласование стратегии по защите будущего английского королевства Франция. Выбор места проведения совещания был знаменателен: оно состоялось всего через несколько недель после мятежа гарнизона Кале, который Бедфорд прекратил, пообещав выплатить солдатам просроченное жалованье из доходов местных таможен. Однако первыми его действиями при въезде в город были отказ от своего обещания и приказ об аресте мятежников. 120 из них были выселены из Кале, но когда Бедфорд вернулся в город после свадьбы, он лично руководил судом над ними, в результате которого четыре человека были приговорены к смерти, а еще 110 изгнаны. Хотя мятеж нельзя было терпеть, действия герцога были расценены как мстительные и ненужные, что еще больше испортило его отношения с Кале, а также с его братом Глостером, который всегда защищал этот город[407].

Два брата уже были в ссоре, каждый из них не одобрял решения другого по делам, находящимся в их юрисдикции. Бедфорд винил Глостера в плачевном состоянии финансов Англии, которое лишило его людей и денег, необходимых для защиты английского королевства Франция, а Глостер, который всегда считал, что сможет лучше Бедфорда вести войну, винил его в неудачах предыдущего года.

Поэтому, когда братья встретились в Кале, неудивительно, что они не смогли договориться, а требования Бедфорда об увеличении обязательств со стороны Англии не встретили сочувствия. Все, чего ему удалось добиться, это еще один заем в 10.000 марок (3.5 млн. ф.с.) от Бофорта для финансирования отвоевания Сен-Валери, бургундского опорного пункта в Пикардии, который только что был взят арманьяками. Этот заем позволил кардиналу вернуть расположение своих племянников, но Бедфорда, должно быть, еще больше встревожило то, что английское Казначейство не смогло найти никаких доходов, из которых можно было бы вернуть Бофорту долг и единственным обеспечением, которое он мог дать, были гарантийные письма, предоставленные действующими членами Совета[408].

О глубине беспокойства Бедфорда свидетельствует то, что он решил, что ему придется лично отправиться в Англию, чтобы заручиться поддержкой своего дела во Франции и выяснить истинное состояние английских финансов. 24 мая 1433 года он приказал разослать письма, созывающие Парламент на заседание в Вестминстере 8 июля, а в начале июня отплыл в Англию со своей невестой[409]. Его приезд означал, что Глостер должен был уступить полномочия протектора своему старшему брату, что позволило Бедфорду провести радикальные изменения в правительстве и администрации.

Герцог начал свое выступление в Парламенте со страстной речи перед королем, лордами и делегатами общин, защищая свои действия во Франции:

Он слышал от нескольких человек, что среди очень многих людей в королевстве Английском распространялось ложное и порочное мнение, а именно, что ущерб и потери, которые наш вышеупомянутый господин король понес в своем королевстве Французском и в своем герцогстве Нормандском, должны были быть результатом небрежности и беспечности самого герцога, что было скандалом для его персоны и серьезным ущербом для его имени, репутации и чести, а также печалью и скорбью для его сердца.

Затем Бедфорд бросил вызов любому, независимо от ранга, кто захочет поддержать подобное обвинение против него, повторить его перед королем в Парламенте и предложил доказать свою невиновность в судебном поединке "в соответствии с тем, чего требует рыцарский обычай". Хотя Бедфорд, несомненно, имел в виду то, что сказал, когда предложил сразиться со своим обвинителем в поединке, он должен был знать, что крайне маловероятно, что кто-то примет его вызов, и что его эмоционально заряженная риторика вызовет вотум доверия общественности. И Бедфорд получил его должным образом. Король, Глостер и члены королевского Совета отрицали, что знали о каких-либо скандальных слухах, а 11-летний король выразил "особую благодарность" "своему истинному и верному подданному и дорогому дяде… за его добрые, похвальные и плодотворные услуги, оказанные многими способами"[410].