– Я тоже рад, что мы увидимся, только не забудь о том, что обещала.

– До встречи! Мне еще многое надо будет успеть сделать до нее.

Тимош решил идти пешком к дому архивариуса и минут через пятнадцать неторопливой ходьбы вышел к торговому центру «Мандарин Плаза», разместившемуся, несмотря на громкое название, в скромном двухэтажном доме с мансардой, и не сдержал улыбки, когда проходил мимо. Четырехэтажный дом, где проживал архивариус, был старым, видимо, постройки 50-х годов прошлого столетия. Перед входом в обшарпанный, давно без ремонта, но чистенький подъезд сидели три разномастные кошки и внимательно следили за Тимошем желтыми глазищами, явно не собираясь убегать. Возле подъезда был припаркован синий «ланос», скорее всего, принадлежащий архивариусу.

Квартира Ефима Натановича находилась на втором этаже, из квартиры напротив доносился аппетитный запах жаркого. Тимош поднял руку и нажал на кнопку звонка, но никакого звука не услышал. Тут он заметил, что провод, идущий к звонку, обрезан. «Это сделано специально или кто-то просто захотел подгадить архивариусу, пока он находился в Волчьем замке? Впрочем, Ефим Натанович тот еще оригинал, так что, может, это его прихоть». Несколько раз постучав и не дождавшись ответа, Тимош нажал на ручку двери, и та подалась. «Логично: если звонок не работает, то дверь можно и не закрывать. В этом небольшом городке наверняка у многих жителей сохранились старые сельские привычки и доверительные отношения с соседями. Возможно, Ефим Натанович просто не хочет лишний раз отрываться от работы, которой, без сомнения, он занимается и дома. А чем еще ему заниматься? Мне неизвестно, была ли у него семья, дети, – он ловко переводил разговор на другую тему».

За дверью оказалась маленькая прихожая с потемневшими от старости обоями, пустая допотопная вешалка. Направо в кухню вел короткий коридор, а прямо – более длинный, с дверью по правой стороне, посередине, другая дверь виднелась в торце коридора.

– Ефим Натанович, гостей принимаете? – крикнул Тимош.

Не получив ответа, он открыл дверь ближайшей к нему комнаты. Это оказалась гостиная: старый буфет, диван, древний телевизор «Электрон», экран которого прикрывала белая салфетка, отделанная по краю кружевом, стол, покрытый плотной скатертью темно-вишневого цвета. На столе на стеклянной подставке стояли графин и два простых стакана, рядом лежала местная газета. Но хозяина здесь не было. Тимош остановился в нерешительности: глухотой Ефим Натанович не страдал, видимо, его не было в квартире. Незакрытая входная дверь, скорее всего, говорила о том, что он отлучился ненадолго, возможно, зашел к соседям.

«Выйти из квартиры и подождать Ефима Натановича? Или ожидать в комнате?» Тимош присел на стул и раскрыл газету. Она оказалась вчерашней. Местные новости его не очень интересовали, и он просмотрел их мельком, особо не вникая в прочитанное. Посмотрел на часы – прошло уже восемь минут, а Ефим Натанович все не возвращался. «Значит, не судьба!» – решил Тимош и встал, намереваясь уйти.

Послышался стук, словно что-то упало. Звук донесся из дальней комнаты, находящейся в конце коридора. «Ничего само по себе не падает. Выходит, там кто-то есть? Вдруг Ефиму Натановичу плохо и он лежит там, не в силах ни встать, ни даже позвать на помощь?» В библиотеке замка Ефим Натанович как-то пожаловался на боль в сердце и сказал, что постоянно принимает таблетки.

Тимош быстрым шагом направился к дальней комнате, на ходу громко крикнув:

– Ефим Натанович, это вы? Я сейчас подойду к вам!

Резко распахнув дверь, Тимош влетел в комнату. Она была гораздо меньше гостиной, из мебели здесь находились трюмо, платяной шкаф и двуспальная кровать, на которой кто-то лежал, закутавшись в одеяло с белым пододеяльником. Внезапно Тимошу обожгло шею, от ужасной боли перехватило дыхание, тело скрутило, оно стало чужим. Тимош упал на колени, затем растянулся на полу. Боль властвовала над ним, казалось, еще мгновение – и его сердце не выдержит. Затем на него обрушилась тьма, и он впал в небытие.

Сознание медленно возвращалось к Тимошу. Он лежал на деревянном полу, уткнувшись в него лицом, ощущая запах сырости и еще чего-то непонятного – видимо, пол недавно мыли. Вскоре появились звуки – это надрывался айфон. Тимош сделал над собой усилие и достал его из сумки.

– Это Влад! – прозвучало в трубке. – Я уже загрузился и буду ехать, но ты можешь не спешить. Сюда едет Петр Игнатьевич, он тебя захватит на обратном пути. Ты меня понял?

– Едет Петр Игнатьевич, – автоматически повторил Тимош, все еще находясь словно в тумане.

– Ага, он. Представляешь, его малой, Бодя, – ты его видел?

– Видел.

– Его малой добрался до вороньего гнезда и нашел там часы. Петр Игнатьевич считает, что это те часы, которые были на руке убийцы хозяина, и поэтому срочно выехал к следователю. Созвонись с ним, договорись, куда тебе подойти.

– Спасибо. – И Тимош отсоединился.

Туман в голове понемногу рассеивался, ужасно болела макушка и ожог на шее. Он поднял руки и нащупал на макушке шишку. Тимош застонал от боли, когда дотронулся до нее. Судя по всему, ожог – результат применения электрошокера, с помощью которого его обездвижили, а затем его вырубили, стукнув по голове. Кто-то поджидал его за дверью и оказался у него за спиной. Маловероятно, чтобы эта засада была устроена именно на него, ведь о решении отправиться к Ефиму Натановичу он никому не говорил. В записке архивариус приглашал его к себе, но не называл конкретной даты, их встреча могла состояться и завтра, и послезавтра или сегодня вечером.

Тимош с трудом поднялся, пошатываясь, намереваясь немедленно отсюда уйти. Его взгляд упал на кровать, где совсем недавно он видел кого-то, завернутого в одеяло, возможно, спящего человека. Сейчас картинка поменялась. На кровати, на голом, без простыни, матрасе лежал вовсе не Ефим Натанович, а крупный мужчина. Он ухватился рукой за горло, словно у него был приступ удушья, лицо его было искажено, и Тимош не сразу узнал бармена Дмитрия по прозвищу Демон.

– Дима! – позвал его Тимош. – Что с тобой?

Он дотронулся до него и вздрогнул – тело было еще теплым, но уже остывало. Дмитрий был мертв! Тимоша стошнило, он даже не успел добежать до туалета. Тимош долго полоскал рот, тер руки мылом и умывался холодной водой, чтобы прийти в себя. В голове, раскалывающейся от боли, крутилась карусель из обрывков фраз, фрагментов каких-то событий, не собирающихся в одно целое. В этой чехарде мелькало и нечто важное, но он никак не мог его уловить. Все заслоняла одна настойчивая мысль: «Надо бежать отсюда!»

Послышался приближающийся квакающий звук полицейской сирены, и Тимошем овладела паника. Он понимал, какие могут быть последствия, если его обнаружат возле трупа бармена, явно умершего не своей смертью. Тимош посмотрел в окно – оно выходило во двор, рядом росла развесистая груша. Недолго думая он распахнул окно и прыгнул, рассчитывая ухватиться за ветку груши. Это ему удалось, но руки соскользнули, и он рухнул на землю, больно ударившись боком. Поднявшись, прихрамывая, побежал через двор, не зная, куда он выведет. Краем глаза шагах в десяти он заметил молодую маму, выгуливавшую двухлетнего мальчика. Она с удивлением и страхом смотрела на него. Тимош резко развернулся к ней спиной, сгорбился, понимая бессмысленность этой наивной маскировки. Выйдя на улицу, он увидел, что полицейский автомобиль уже миновал дом, в котором лежал мертвый Дима.