— Ага… накопать! Это если мы его еще найдем, — опять не удержался Вовка, — а мумие — вон оно, иди и бери!

— …А с другой стороны, — невозмутимо продолжил папа, — мумие, которое… Короче, как в поговорке: видит око, да зуб неймет! Вы посмотрите в бинокль — как к нему подобраться-то? К «мумию» этому?

И действительно! Оглядев место, мы восторги несколько поумерили, ибо участок с мумие был действительно труднодоступен. Сверху его прикрывала крутая нависающая скала — так называемая отрицалка! А та часть скалы, что подходила снизу, имела уклон порядка 60 градусов.

— И с боков не подойти, — мрачно подытожил Валерка, снова передавая мне оптику, — отсюда вообще вертикаль, а с противоположной стороны скальный массив…

— И что будем делать, парни?

— Ну а что думать-то, — ответил я. — Единственно видимый отсюда вариант — это спуститься сверху на веревке и с этой страховкой попробовать подняться к нужному месту.

— Ну ладно, а потом?

— А потом или снова вверх подняться по страховке, или вниз уйти, закрепив веревку в щели… Правда, тогда придется ею пожертвовать.

— Дядя Миша, так идемте и все разведаем с разных сторон, — повернувшись к папе, сказал Володька. Папа некоторое время молчал, глядя то на скалу, то на нас, а потом ответил:

— Значит, так! Идем и осматриваем подходы, но… что бы мы ни надумали, что бы мы ни увидели, последнее слово остается за мной. Если скажу «нет!» — никакого нытья и просьб! Поняли? Разворачиваемся и уходим назад, на наш плот. Договорились?

— Ага, договорились, — хором ответили мы.

— И еще обратите внимание на один интересный момент. Участок, где есть мумие, виден только в бинокль и только с этой точки, — показал себе под ноги папа. — Шаг в ту или иную сторону — и ничего не видно! Вот и разгадка того, почему оно до сих пор уцелело!

Разведку путей подхода мы закончили часа через три и только тогда собрались на вершине массивной, «мумиесодержащей» скалы, благо туда добраться можно было, просто поднявшись по горе, в которую была вмурована скала, — результат процесса выветривания.

— Ситуация, значит, такая… Добраться до… цели — можно. И сделать это надо, спустившись к… цели сверху. Для этого у нас есть пятнадцатиметровый капроновый репшнур — он вам прекрасно по «Столбам» известен! — и еще есть резиновые калоши. — И папа, улыбаясь, достал из рюкзака это чудо резинотехнической промышленности. А мы, увидев их, расцвели, ибо лучшей обуви для скалолаза, чем калоши, не было. — А еще на нашей стороне привычная вам до слез скала из сиенита — то есть точно такая же, как и наши родные скалы — «Столбы». Ну и ваш опыт скалолазов… Кто пойдет?

Мы, понятно, все шагнули вперед, а папа нас неторопливо и внимательно оглядел. Валерка Махрыч — невысокий, но массивный, с длинными могучими руками — самый сильный из нас. Почему мы его так прозвали? А не знаю. Прилипло как-то, за его основательность и неторопливость. Второй Валерка — Лысый — маленький юркий блондин, настолько блондинистый, что издалека действительно казался лысым. Вовка, мой ближайший друг, — рыхловатый темнолицый здоровяк, фамилия у него была такой, что и кликуха не требовалась, потому он всегда и был просто Вовкой, а когда злились — просто звали по фамилии. Ну и я, Вовка, он же Велик.

— Значит, пойдет… пойдет вниз… вниз пойдет — Вовка Велик, — и папа, улыбнувшись, ткнул пальцем в меня!

Сразу же из трех других ртов вырвались возмущенные крики, но папа жестом их остановил:

— Володька — самый опытный среди вас скалолаз, он самый высокий и самый худой, а это в данной ситуации, возможно, имеет решающее значение! Кто против такого расклада? — И все, с кислым видом согласившись, принялись за подготовку спуска.

Вскоре, попив крепкого чая, я надел плотные брюки, такую же штормовку, обвязался шнуром и на прямых ногах, спиной к пропасти, ступил на горячий, нагретый солнцем камень.

На Саянском хребте,

на заоблачной горной вершине

ночь. И небо — экран,

где скопленья галактик царят.

Тьма и холод. А там

в беспределе межзвездной пустыни

Мириады миров

огоньками живыми горят.

Михаил Величко

Привычно перебирая руками капроновый репшнур, я уходил все ниже и ниже. Склон скалы становился все более крутым, и ее горб с каждым моим шажком понемногу скрывал от меня папу и друзей: вот они видны только по пояс, вот только лица, а вот еще шаг — и все, я остался наедине со скалой, в пронзительном летнем дне с одуряющими запахами горной тайги. А над головой бездонно-голубое небо! И только тоненький капроновый шнур, напряженный и, казалось, позванивающий, убегал вверх, связывая меня с друзьями, связывая меня со всем миром. Да еще голоса друзей, вполне отчетливо доносившиеся сверху, да становившиеся все громче крики кедровок, что склочничали где-то там, у подножия скалы, в вершинах елей и пихт.

Вот еще пара шагов, и уклон стал почти вертикальным. Я, держась за шнур, шагнул и, подойдя к самому краю скалы, туда, где она уходила в отрицательный склон, остановился. Глянул вниз. Место под скалой, где в глубине и было мумие, еще не просматривалось. Теперь мне предстояло, повиснув на руках, спуститься по веревке еще метра на четыре до склона, что снизу подходил к «отрицалке», и уже оттуда попытаться по склону подняться вверх, именно туда, где в горизонтальной щели меж двух скал — верхней и нижней — и находилось вожделенное мумие!

Вдох-выдох… и, оттолкнувшись ногами, я скользнул вниз сразу на пару метров, раскачиваясь на веревке. Оглядел нишу. Да, там по всей ее длине были массивные наслоения черного как смоль вещества! Да, это оно — легендарное мумие. Оно то широкими потеками уходило вниз на метр, а то и больше, то тянулось узенькой полоской вдоль щели. Осмотрелся и с радостью понял, что, встав туда, на крутую скалу, я смогу, держась за капрон, до самого длинного потека добраться. Ура!.. Пропуская шнур между ладоней, я спустился еще ниже и встал калошами на крутой склон. Попробовал… вроде держат неплохо. Теперь мумие было немного выше меня, и до него надо было подняться, обязательно подняться. Держась рукой за шнур и опираясь левой ногой о шершавый камень, я правой ногой нащупал неровность камня чуть выше, подтянулся рукой и… сверху послышался шуршащий, очень непривычный звук, в котором слышались позванивающие струнки. Еще не осознав, в чем дело, я похолодел. Поднял голову и увидел, как тоненькие капроновые нити, из которых и был сплетен шнур, лопаются одна за другой, потом, винтообразно раскручиваясь, падают вниз, прямо на меня.

Все мысли исчезли, и я, ничего толком еще не осознав, упал плашмя на скалу, лихорадочно ощупывая руками, ногами и даже лицом малейшие ее неровности, а на меня упал конец полностью разорвавшегося шнура.

Зацепиться… задержаться… остановить… вот, кажется, замер… нет, снова вниз потянуло! Уф… вот нога уперлась в ямку… остановился. Лихорадочно стал ощупывать скалу… нет, все ровное, зацепиться не за что!