– Понятненько, – ухмыльнулась Настя, – в школьные годы ты ее даже не замечал. В детстве…

– Не было у нас с тобой ни детства, ни отрочества, ни юности, – перебив ее, горько констатировал Гриша. – В одной кровати мы оказались от безнадежности, тоски, страха и одиночества. И долгое время принимали сей букет чувств за страстную любовь. Ошибочка вышла. Мы с тобой брат с сестрой, которые при других условиях не вступили бы в интимную связь. И ты это понимаешь так же четко, как и я.

– Значит, у вас с Лизой будет сын, – пробормотала Настя. – Наверное, нам с ней лучше стать подругами. Вот только не понимаю, как ей объяснить…

– Лиза знает правду, – отчеканил Григорий.

– Лиза – что? – ахнула Гудкова.

– Она в курсе нашей истории, – кивнул брат. – Так плакала, когда я ей все рассказал.

– Офигеть! – прошептала Настя. – Думаешь, тебе удастся скрыть произошедшее от Сергея Петровича? Гриша, ты натворил ошеломительные глупости. Пока Лукьянов не выяснил правду, беги к нему и сам кайся.

Гудков потер затылок.

– Да он знает. Валентина Петровна Лизке ЭКО[7]делала.

У Насти закружилась голова.

– Прости, ты о чем?

Гриша сел на кровать.

– Я же не дурак, как только сообразил, что у нас с Лизаветой серьезно, сразу пошел к Сергею Петровичу и все ему выложил. Лукьянов велел пока никаких шагов не предпринимать, тебе ничего не говорить, сказал: «Вы сейчас не живете как муж и жена, и правильно. Но я пока не готов дать тебе дельный совет. Надо поразмыслить о ваших отношениях с Настей и как нам разрулить ситуацию без ущерба для всех. Но тебе скажу: не тяни с ребенком, возраст у Елизаветы не самый юный».

– Отлично, – прошептала Настя, – и ты постарался.

– С этим не так просто как раз оказалось, – поморщился Григорий. – У Лизы обнаружилась проблема, и Валентина Петровна ее в свою клинику устроила.

– Здорово, – горько произнесла Настя. – А почему я только сейчас обо всем узнаю? Теперь я стала для тебя последним человеком на земле?

– Не пори чушь! – оборвал Григорий сестру. – Сказал же, Лукьянов велел молчать. А Валентина говорила, что ЭКО не всегда с первой попытки удается. Чего зря шуметь? Глупо получится, если я про ребеночка раззвоню, а его и нет. Да?

– Угу, – кивнула Гудкова. – Может, Лукьянов и прав, но все равно обидно, вы поступили со мной, как с чужой. Или побоялись, что я сглажу?

– Бабская реакция! – взвился Гриша.

– Так я и есть баба, – разозлилась Настя. – Надеюсь, ты не забыл сей факт?

Ночь после разговора Настя прорыдала в подушку, а утром ее позвал к себе Сергей Петрович и провел с ней беседу. После общения с Лукьяновым к Насте вернулось душевное равновесие. Глава «семьи» умел найти нужные слова:

– Вы с Гришей теперь просто брат и сестра. Рад, что пришли к мудрому решению. Я вас никогда не осуждал, принимал такими, каковы вы есть, любил и люблю обоих. Но лучше, пока не поздно, наладить нормальную жизнь, родить детей. Наша семья будет шириться, станет могущественной, – вещал Сергей Петрович, – своих ребят воспитаем правильно, будут у нас верные помощники, лучшие друзья.

Едва Лукьянов произнес последнюю фразу, как у Насти сжалось сердце. В отличие от очень молодой и, несмотря на все перенесенные невзгоды, наивной Ани Анастасия прекрасно знала, что за дела проворачивает банда. Сергей Петрович никогда не отпустит никого на волю. Гудковы крепостные рабы Лукьянова, а он даже их будущих детей собрался прибрать к рукам. Едва Настя сообразила, каковы его планы, как ей сразу расхотелось становиться матерью. А «крестный отец» спокойно продолжал:

– Сейчас не могу тебе сказать, как лучше поступить. Думаю, ты останешься с Ладой и Ильей Николаевичем, им требуются внимание и забота. И все только обрадуются, когда у тебя появится новый муж. Лиза вольется в семью. Где они с Гришей будут жить, пока не определено, но вы должны стать добрыми друзьями. Поверь, Настя, все, что случается в нашей жизни, происходит только к лучшему. И еще. Предлагаю не торопиться. Надо подождать, пока малыш Лизы и Гриши появится на свет, убедиться, что он здоров, и только тогда начинать кардинальные перемены. Поспешишь – людей насмешишь, говорят в народе. Вот и будем опираться на вековую мудрость. Думаю, для чужих озвучим такую версию: Гудковы развелись. Отношения у них давно из любовных стали дружескими, однако Настя с Григорием ничего не рассказывали приятелям. Но сейчас, когда у Лизы от Гриши родился ребенок, они решили навести порядок в своем браке. Гриша женится на Лизе, Настя тоже скоро во второй раз выйдет замуж. Долгие годы совместной жизни нельзя забыть, вы останетесь друзьями, Лада с Ильей Николаевичем по-прежнему любят бывшего зятя. Ты дружишь с Лизой. Да, извини, в клинике у Елизаветы попросили паспорт, и она показала твой.

– Почему? – не поняла Настя. – И как он к Майской попал?

Сергей Петрович прищурился.

– Его взял Гриша. Это не его идея, я велел так поступить.

– Почему? – повторила вопрос Гудкова.

– Мне показалось правильным, чтобы ЭКО сделали жене Гриши, – мягко ответил Сергей Петрович.

– Мы официально не расписаны, – не успокаивалась Настя.

– И не надо, – махнул рукой Лукьянов, – свидетельство о браке и штамп не проверяют. Но согласись, странно видеть в медкарте запись: «Процедура проведена Елизавете Майской. Отец ребенка Гудков Григорий». Когда указана одна фамилия в документах лечебницы, это лучше. Не хочу, чтобы Валентине главврач мог задать неудобный вопрос: «А какое отношение Гудков имеет к Майской?» Впрочем, не знаю, как оформляют бумаги на ЭКО, но я решил подстраховаться. Ты в курсе, я человек предусмотрительный, придерживаюсь мнения, что лучше соломкой дорогу устелить, даже ту, по которой ехать не собираешься. И я не должен объяснять свои решения. Я так велел. Точка.

Знаковый разговор случился в понедельник, а в среду Сергей Петрович погиб на пожаре…

Настя запнулась, посмотрела на Аню и тихо продолжила:

– Из-за кончины Лукьянова все полетело в тартарары. Слушай! Сейчас самое главное!

Спиридонова неожиданно испугалась:

– Зачем ты мне все это рассказываешь? Не хочу ни о чем знать! Если для вас с Григорием смерть Лукьянова стала бедой, то я, наоборот, освободилась, живу спокойно вот уже который год, благополучно вышла замуж и почти забыла о нашем Робин Гуде. Мы с тобой не ссорились, не ругались, просто тихо разошлись. Не желаю больше твои откровения выслушивать. Зачем они мне? Живи как хочешь, но не лезь в нашу с Андрюшей семью. Извини, Настюша, лично против тебя я ничего не имею, ты, как и я, помимо воли была втянута в нехорошие дела Лукьяновым.