Уважение к экс-королю, пожалуй, было единственной точкой соприкосновения Гитлера и его заклятых врагов. В августе 1941 года оппонент нацистов, посол Ульрих фон Хассель, посетил друзей-единомышленников в Венгрии и спросил эрцгерцога Альбрехта, кого видели будущим королем, и как, по его мнению, закончится война. «Он ставит на герцога Виндзорского», – записал Хассель, который «по его мнению, держит себя в готовности».

Во второй полный год войны в окружении подозрений – и надежд – герцог был прозаичен в своих амбициях. Он и его жена просто хотели сбежать из этого климата тропических островов, где, по их мнению, они были заключенными. Через несколько месяцев после его размолвок с Черчиллем в марте 1941 года он послал ему длинное примирительное письмо, в котором пообещал не быть, как говорила герцогиня, «непослушным мальчиком», если ему позволят поехать на его ранчо в Альберте в Канаде и провести несколько недель в туре по США в сентябре и начале ноября 1941 года.

Премьер-министр смягчился, позволив ему покинуть остров для исполнения официальных дел в Вашингтоне, посетить родственников герцогини в Мэриленде и поехать на его ранчо и провести несколько дней в Нью-Йорке. Лорд Галифакс сухо заметил, что не выполнить эту просьбу было бы подобно «жестокому обращению с животными».

Подобно заключенному в день выхода на свободу, ему дали ясно понять, что его выпустили под расписку и его маршрут должен быть строго проверен. Со своей стороны герцог попросил об одном одолжении: «Я бы только хотел, чтобы сделали что-нибудь, чтобы рассеять эту атмосферу подозрений, которую создали вокруг меня, я бы мог сделать гораздо больше полезного, чтобы помочь на этой стороне Атлантического океана».

В доказательство того, что еще больше, чем романтика-бунтаря мир любит королевского романтика-бунтаря, герцог и герцогиня были восторженно встречены, когда они прибыли в Майами до отъезда в Вашингтон в специальном поезде, который предоставил их друг, железнодорожный магнат Роберт Р. Янг. Судя по всему, толпа, встречавшая их, была больше, чем толпа, которая встречала короля и королеву во время их крайне успешного тура в 1939 году.

На этот раз внимание было приковано не на продолжительной вражде королевской семьи, а на количестве багажа, сопровождающего королевскую чету. Было подсчитано, что на пятинедельный визит они привезли от 35 до 80 предметов багажа, британский посол лорд Галифакс назвал это «смехотворным» и подтрунивал над ценой, которую пришлось заплатить посольству, на заказ грузовика, чтобы перевозить их багаж до и от станции.

На этом их крайности не остановились, герцог и герцогиня заселились в шикарный номер на 28 этаже Waldorf Towers в Нью-Йорке и передвигались по городу на автомобиле, сделанном на заказ, который предоставил их друг, пронацистский председатель General Motors Альфред Слоан. Это позволило герцогине наверстать упущенные возможности для шоппинга. Задетая историями, что она купила 34 шляпки, герцогиня заявила, что купила лишь пять. «Учитывая, что я делаю покупки на год вперед, не думаю, что это должно вызвать у кого-то возмущение», – сказала она. Но в Британии, где рацион был ограничен, это восприняли не так хорошо, возмущенный член парламента от лейбористской партии, Александр Слоан, попросил отозвать губернатора и его жену из поездки. Он пожаловался, что с «показной демонстрацией украшений и пышных нарядов» их визит «очевидно шел только на вред, а не на пользу».

Эти разногласия только добавили им привлекательности; по оценкам, в Балтиморе 250 000 человек вышли на улицы, чтобы хоть одним глазком взглянуть на вернувшуюся домой герцогиню. Даже на изоляционистском Среднем Западе их прием граничил с полным восторгом.

Особенно важно то, что автопроизводитель Генри Форд, полноправный член Общества восхищения Гитлером, был также впечатлен герцогом, который посетил Детройт и Дирборн, чтобы встретиться со своим другом, главой General Motors – который сейчас находился под подозрением у ФБР – Джеймсом Д. Муни. Вскоре после встречи с герцогом, единственный американец, который был упомянут в Mein Kampf, объявил, что в отличие от своей прежней политики, он теперь был готов делать оружие для Англии.

Miami Herald назвал эту поездку личным триумфом герцога, которого окрестили «супер посредником» для британской империи и Америки. В противоположность этому, когда через две недели Галифакс приехал в Детройт, его забросали яйцами и помидорами антивоенные протестующие, а его отель пикетировали.

Даже Рузвельт, который встречал пару дважды, был очарован, несмотря на предупреждения Свопа, Гувера и других. Он сказал послу Галифаксу, что герцог был уверен в конечной победе Британии, что было «большим шагом вперед» в его взглядах по сравнению с тем временем, когда он встретил его на Багамах.

Через месяц после того, как герцог и герцогиня вернулись в Нассау, все изменилось, когда в воскресенье 7 декабря японцы разбомбили Перл-Харбор и самая мощная нейтральная страна в мире присоединилась к тому, что уже стало мировой войной. Если герцог был двойственным по отношению к войне с Германией, то конфликт с японцами был совершенно другим делом, тем более после потопления кораблей Repulse и Prince of Wales, который был назван в его честь. Он ненавидел японцев с такой страстью, какую никогда не испытывал к немцам, его поразительно расистские взгляды не совпадали со взглядами Гитлера, который присвоил звание «Почетные арийцы» всей японской нации. Герцог не испытывал к ним таких симпатий, описывая исполнителей Перл-Харбора как «японскую шайку» и видя их как желтую болезнь, заполонившую Дальний Восток.

Никаких секретных разговоров о мирном урегулировании больше не было. После названного им японского «беспрецедентного предательства», он был полностью привержен военным усилиям. Как писала герцогиня: «Я рада, что мы будем участвовать в войне, это лучше, чем оставаться в стороне». Она посвятила себя военной работе, организовав местный Красный Крест и Дочерей Британской империи, а также организовала родильный центр для всех рас в Нассау. В военной столовой она часто раздавала завтраки военнослужащим и обожала тот факт, что многие письма солдат домой начинались с того, что их день начинался с того, что герцогиня Виндзорская накладывала им в тарелку бекон и яйца.

Ее муж считал, что этот климат и энергия, которую она тратила на благотворительные цели способствовали ее приступам, в частности язве желудка и успешной операции по удалению раковой опухоли в августе 1944 году. Герцог теперь был одинаково привержен поддерживать Британию и Америку любым способом. Его первоначальной задачей в качестве губернатора было сконцентрировать энергию на экономическом кризисе на Багамах, который с началом военных действий столкнулся с коллапсом в сфере туризма. С широко распространенной безработицей и последующим обнищанием и голодом у большинства, темнокожее население угрожало разорить остров, помощь пришла как раз вовремя.

После нескольких ужасных месяцев, участие Америки в войне оказалось спасением для колонии, США и Британия решили построить там базы для тренировок воздушных экипажей. Острова вновь были оживленными – новые туристы носили форму и свободно отдыхали в барах и отелях Нассау. Во время этого периода герцог урегулировал серьезные расовые беспорядки, и ему удалось уменьшить влияние «всесильной» мафии.