Спокойно и медленно, шаг за шагом, я спустился по трапу и приблизился к неподвижному командиру Тарао. Его поклон совпал с моим – необходимая дань уважения тем, кто отстаивал интересы рода в моё отсутствие. Но командир превзошёл все мои ожидания…

С громким лязгом, абсолютно синхронно, все шесть десятков гвардейцев рода Хаттори преклонили колено.

– Дом ждёт, господин, – радостно произнёс Тарао, повторяя движение бойцов. – Дом ждёт…

Тайга встретила её приглушённым шумом ветвей и едва слышным, полусонным бормотанием вековых елей, что сплошной чёрно-зелёной стеной провели границу между редколесьем и буйной чащей. Преступив её, человек попадал в дебри великой тайги, ограничить которую могли лишь изменчивые волны морей и непоколебимые горные хребты.

– Мы рады тебе… Рады… Тебе… – сквозь сон шептали дремлющие исполины. – Старая кровь… Рады…

Тайга не ставила ей преград – переплетённые и усыпанные мириадами игл ветви на несколько мимолётных мгновений словно разошлись в стороны, пропуская тонкий девичий силуэт и смыкаясь за её спиной. Но снег на них так и не был потревожен, от чего у наблюдавших за девушкой людей сложилось очень странное впечатление об увиденном.

– Ты её видишь? – неверяще спросила Алла, часто-часто моргая и пытаясь избавиться от наваждения, и пожаловалась: – У меня визор барахлит!

– С твоим визором всё в порядке, – отмахнулся её муж, не спуская напряжённого взгляда с непроницаемой стены из хвойных ветвей. – Она что-то сделала. И это никак не относится к привычным для нас «техникам». Леон пробыл у кочевников едва ли сутки и сумел сделать правильные выводы. И даже придумал правдоподобную сказку для меня и Сяо. Вот засранец, мне же он мог хотя бы намекнуть!

В его голосе звучали обиженные интонации, хотя на самом деле Геннадий не испытывал подобного чувства, хорошо понимая, какую важность и цену имела информация о народе Э’Вьен и его особенностях.

– Аля, мы не наделали глупостей, доверившись малознакомой девчонке? – поинтересовался он после небольшой паузы, неохотно поворачиваясь к тайге спиной. – Что она тебе обещала?

– Илана обещала помочь Леону. Упирала на древние знания, способные уберечь нашего остолопа от неприятностей, – невнятно произнесла Алла, снимая с головы «глухой» тактический шлем с Т-образной прорезью цифрового визора. – Чёртовы помехи! У меня картинка рябит!

– Тебе не показалось. Она действительно просочилась в чащу, словно нематериальный дух. Последние несколько шагов Илана даже следов на снегу не оставляла, – успокаивающе улыбнулся её муж. – Не припомню, чтобы ты проявляла подобную доверчивость. Почему ты встала на её сторону?

Раздражённо отшвырнув шлем, напичканный дорогой и бесполезной электроникой, Алла отвернулась от него, плотнее натянула вязаную шапочку, поправляя выбивающиеся из-под воротника длинные рыжие волосы. Её молчание подозрительно затягивалось…

– Я проверю снегоходы. А ты подумай над моим вопросом. Вдруг нам стоит догнать её и… помешать применению таинственных древних знаний? – недовольно пробурчал Гена, так и не дождавшись ответа, и отошёл.

Его шаги звучно приминали снег – хрустящая корочка наста не выдерживала натиска подошв зимних военных ботинок и веса их носителя. Носитель проваливался чуть ли не по колено, тихо матерился себе под нос и продолжал идти, порождая в лесной тишине всё новые и новые аккорды человеческого шума.

Алла молчала, не спуская глаз с тёмного массива заслонивших ушедшую девушку хвойных гигантов. Тайга отвечала ей взаимностью, предпочитая не вмешиваться в мысли женщины, что безуспешно пыталась отыскать рациональный и логичный ответ на вопрос мужа.

Её доверие к малознакомой девушке, что несколько дней назад неожиданно оказалась на пороге её дома, имело истоки в сердце – в любящем, добром и по-домашнему тёплом женском сердце, предпочитавшем чувствовать, а не размышлять. И сердце подсказывало ей, что та самая девица не желает её названому сыну зла, пусть и является его заложницей…

– Не подведи меня, Илана. Не подведи… – шепотом попросила Алла, поворачиваясь туда, где её муж уже возился с двумя снегоходами, взятыми в аренду для спонтанной вылазки в лес. – Гена! Ну что ты там ковыряешься с видом академика? Не трогай, ещё сломаешь!!!

– Отстань от меня, женщина! Я совершаю чисто мужской ритуал, суть которого тебе не понять! Лучше принеси мне термос с чаем!

Отголоски их шутливой перепалки достигли слуха Иланы, даже несмотря на то, что она успела довольно далеко уйти – её невесомая и летучая поступь и в самом деле не оставляла следов на снегу – девушка бежала легко и целеустремлённо. Тайга нашептывала ей направление, рассказала, о чём говорили её спутники, мимолётно познакомила с беличьей семьёй, что любопытно наблюдала за ней, сопровождая её в путешествии к месту Силы.

Магию Атлантов и Искусство Бахира нельзя подвергать сравнению. Слишком уж разные дисциплины, абсолютно непохожие принципы построения энергоформ и, как следствие – различные результаты даже при некоторой внешней идентичности.

Шаманы же только начинали познавать Истинное Волшебство, и потому при сотворении заклятий и проведении ритуалов очень зависели от множества сторонних факторов. Там, где маг Атлантов был способен обойтись несколькими жестами или вербальной формулой заклинания, подкрепляющими мыслеформы, что направляли энергию татастхи в нужное русло, там шаманы вынуждены были изворачиваться, или жертвуя собственной жизненной силой, или подгадывая астрологические даты или используя природные скопления бахира.

Чуждая по своей сути, материальная энергия (бахир) не имела необходимого для волшбы потенциала, но это был как раз тот редкий случай, когда количество возможно было перевести в качество. Татастха, или энергия дживов, как её называли Атланты, имела иную природу – духовную, и происходила от великого множества сущностей, что обитали на различных планах Вселенной. Эти же сущности с охотой принимали приношения в виде материальной энергии бахира, взамен щедро одаряя жертвующих частью своего могущества.

…Ветер бесстыдно ощупывал полуобнажённые формы её тела, не оставляя бесплодных и наглых попыток сорвать с неё хотя бы ещё одну деталь ритуального одеяния и помешать исступлённому священному танцу девушки.

Ветер неистовствовал вокруг места Силы, вздымая в воздух тонны снега и комья мёрзлой земли, закручивая их гигантской воронкой, что, казалось, должна была упереться в затянутые пеленой небеса.

Ветер и был Силой, одним из её многочисленных материальных и могущественных воплощений. Он ревел и надсадно завывал, пытаясь покарать человека, осмелившегося использовать его в своих целях, но…

Десятки колокольчиков из метеоритной стали, связанные между собой тончайшими цепочками, вплетёнными в ритуальное одеяние шаманки, мелодично позвякивали в такт пластичным движениям танцующей девушки. Звон небесной стали сливался в чарующую мелодию, затрагивал протянутые сквозь реальность струны мироздания и резонировал с ними, практически полностью поглощая мощь лютующей стихии, не давая шквальному урагану смести дерзкую шаманку и растерзать её в клочья бритвенно-острыми порывами ветра. Невидимый обычным взором энергетический шар татастхи надёжно защищал юную Видящую, но и он не мог противостоять слепой ярости Ветра, бушевавшего в месте Силы. Один из артефактов Атлантиды успешно справлялся со своей задачей, но и он не мог противостоять Стихии вечно.