* * *

Спустя несколько дней раздался звонок. Мое сердце забилось чаще, когда я увидела номер Гриффина.

Я сняла трубку.

– Привет!

– Молодец, малышка! Мне доставили письмо в гримерную в театре «Palladium». Я знал, что ты не подкачаешь.

Мое сердце затрепетало.

– Я так рада, что оно дошло до тебя. Я переживала, что оно потеряется или просто не застанет тебя, и тогда мне придется придумать способ доставить его по другому адресу.

– Нет, все отлично. – Он нерешительно замолчал. – Послушай, у меня немного времени, потому что мне пора на саундчек, но я хочу предупредить тебя кое о чем. Я подумал, что ты не узнаешь об этом, если все еще держишь свое обещание не гуглить меня.

У меня внутри все оборвалось. О чем я не знаю?

– Да…

– На сайте знаменитостей разместили фотографии, на которых мы с тобой покидаем отель в Чикаго во время пожарной тревоги.

Я с облегчением выдохнула.

– Понятно.

– Ты ведь иногда читаешь желтую прессу в супермаркете, а я пока не знаю, появились ли какие-то из этих снимков в журналах, но я хотел предупредить тебя на случай, если ты вдруг увидишь их.

– Все нормально… Веришь или нет, я не слишком тревожусь, что меня могут сфотографировать. Конечно, это вторжение в личную жизнь, в чем нет ничего хорошего, но у меня совсем не началось паники или чего-то в этом роде.

– Что же, у меня гора с плеч, потому что поездка и без того довольно сложная, не хватало еще показаться тебе подлецом.

– Все в порядке. Не тревожься из-за этих фотографий.

Он шумно выдохнул, и я поняла, что ему полегчало. Да мне и не хотелось спорить по пустякам. Поскольку я заслуживала упреков во многом, имея в виду наши отношения, то самое малое, что оставалось в моих силах, – это выкинуть из головы злосчастные фото.

– Я по-прежнему удивлен, что они не узнали тебя. Если бы они обнаружили, как тебя зовут, то начался бы кромешный ад. Могу представить себе заголовки новостей…

Он на секунду умолк прежде, чем сменить тему.

– Кстати, о желтой прессе, я сегодня позвонил отцу.

Я удивилась.

– Правда?

– Да. Не знаю, что на меня нашло. Думаю, мне показалось, что пришло время. Он просит меня приехать к нему погостить в Лондон. Он вроде как извинился за свой поступок и хочет загладить вину.

– Это замечательно, Гриф.

– Да. Но мне придется вести себя осторожно, не хочу, чтобы он снова причинил мне боль.

– Понимаю.

Его слова немного расстроили меня, мне ведь не хотелось быть той, кто причинит ему боль. Я услышала, как кто-то окликнул его, и он сказал:

– Мне нужно идти.

– Иди. Готовься к концерту. Спасибо, что позвонил.

– Я люблю тебя, Лука.

– Я тоже тебя люблю.

Перед входом на стадион я заметил одну девчушку. Сделав пару шагов назад, я подал знак охране, что мне нужна минута. Они терпеть не могли, когда я слишком близко подходил к толпе, но я не мог удержаться от того, чтобы не поприветствовать зрителей. Несколько дюжин фанатов вопили, беснуясь за деревянными барьерами, выставленными вдоль прохода, ведущего от места, где мы остановились, ко входу на концертную площадку. Одно маленькое ангельское личико в толпе показалось мне чертовски похожим на Луку.

Я наклонился ближе к ней.

– Привет. Как тебя зовут?

Девочку лет шести или семи с длинными темными волосами можно было принять за дочь Луки: те же огромные зеленые глаза и густые черные ресницы.

– Фрэнки.

– Фрэнки, а? Классное имя. Это сокращение от чего-то?

Она кивнула.

– От Франсины.

Вмешалась ее мамаша.

– Она знает все слова ваших песен. Серьезно, мы думали написать вам и попросить спеть для нее таблицу умножения.

Я улыбнулся.

– Это так, Фрэнки? Тебе нравится моя музыка, а?

Она торопливо кивнула своей восхитительной головкой.

– Как думаешь, ты сможешь спеть для меня что-нибудь? Какая твоя любимая песня?

– «Я не двигаюсь с места».

Ого! Довольно трудная песня для малышки. Многие думают, что я сочинил ее о девушке, в которую безумно влюбился, но на самом деле она была написана в честь моей мамы. Медленная сольная баллада рассказывала о том, что я не понимал, какое важное место она занимала в моей жизни до тех пор, пока она не умерла.

– Можешь напеть мне чуть-чуть?

Малышка посмотрела на мать, а та ободрила ее.

– Вперед, милая. Все в порядке.

Казалось, Фрэнки нервничает, поэтому я решил помочь ей.

– А что, если я начну, а ты подхватишь, когда будешь готова?

Она кивнула.

Я тихонько начал напевать первый куплет. К концу первой строфы малышка Фрэнки начала раскачиваться вперед и назад, а ее губы растянулись в улыбке от уха до уха. Она действительно была чертовски хороша. Я легко представил себе, что у нас с Лукой могла бы быть маленькая девочка, очень похожая на Фрэнки. Я продолжал петь, а дойдя до конца первого куплета, остановился.

– Ты уже готова присоединиться ко мне?

Фрэнки снова кивнула. На этот раз, когда я запел, она сразу же подхватила. Я удивился, услышав, какой у нее чудесный голос. Не знаю почему, но я не ожидал, что она действительно умеет петь. Своим тоненьким голоском она пела идеально, причем с таким приятным тембром, какого я давно не слышал. Я понизил голос, чтобы не заглушать ее, а она все пела. В конце концов, я перестал петь вместе с ней и просто наблюдал, как она продолжает.

Ее сходство с Лукой казалось удивительным, и я подумал, что моя девочка тоже получила бы удовольствие, увидев Фрэнки. Я откопал в кармане телефон и жестом показал маме, что хотел бы записать видео, если она не против. Серьезно, нажимая на «запись», я не мог выбрать лучшего фрагмента любой песни, чтобы запечатлеть его на видео и послать Луке, чем тот, исполнение которого разворачивалось у меня глазах.

Я нажал на кнопку, повернул камеру к себе и наклонился, запев хором с Фрэнки, не выпуская телефона из рук и продолжая записывать.