— Надо разделиться, — крикнул Коул и резко ушел вправо, Мася прыгнул влево, мгновенно исчезнув из виду в каком-то кустарнике. Я осталась одна. Меня все бросили. Вот так всегда.

— На верх смотри, дура, — завопил кот, вцепившись в края подскакивающей корзинки всеми четырьмя лапами и круглыми глазами наблюдая за чем-то надо мной.

Я оглянулась и увидела огромную оскаленную пасть с кинжалами зубов и два горящих зеленых глаза неподалеку. Шепот слова, и огненный шар соскользнул с ладони и врезался ей в глотку. Тварь поперхнулась и завопила от боли, бросаясь на деревья и потеряв ко мне всякий интерес.

— Ну вот, а ты боялся.

— Слева!!!

А вот это уже не честно! Я не успела. Острые когти пропороли куртку с рубашкой и вонзились глубоко в бок. Я охнула от неожиданной и резкой боли, в ухо стегнул противный визг, Пегги испуганно заржала и встала на дыбы, отшвыривая меня с вцепившейся тварью в кусты. Я дернулась, ожидая удара о землю и вдруг поняла, что лечу. Она поднимала меня над землей, вцепившись и второй лапой. Кровь лилась ручьями, я ничего не видела, кроме быстро взмахивающих крыльев и зеленого пятна сбоку. В кулаке что-то зашевелилось, что-то колючее и явно спонтанного приготовления, я развернула голову, с трудом фокусируя взгляд на уродливой голове со сверкающей зеленью глаз.

— На, получи, тварь, — прошипела я и врезала белым колючим сгустком по скелету.

Крик боли был почти непереносим. Она забилась, сгорая в призрачном пламене, которое с жадностью перекидывалось с одной кости на другую, пожирая сустав за суставом, крыло за крылом. Острые когти разжались, добавив мучений, и я рухнула куда-то вниз. В лицо били струи упругого воздуха, пытаясь поднять, задержать, но у меня просто не осталось сил для еще одного заклятия. Лес приближался все быстрее, и я закрыла глаза. Вдруг крохотные коготки больно дернули за плечо, и с силой потянули наверх. Я застонала и открыла глаза, возмущаясь, что мне опять мешают тихо сдохнуть. Ошер бешено махала золотыми крылышками, вцепившись в многострадальную меня. Получалось плохо, силенок явно не хватало, я уже хотела насильно ее отцепить, чтобы не погибать вместе, но тут две сильные когтистые руки обернулись вокруг моей талии и рванули вверх, спасая от верхних сучьев деревьев. Я застонала, глотая слезы боли.

— Тише, тише… — Шепот проник в затуманенную голову, сильные руки крепко держали, обещая защиту. Кажется, я потеряла сознание.

Я очнулась под ветвями старого дуба и громко и протяжно застонала. Тишина, я вскрикнула еще раз, уже более жалостливо. Но меня опять нагло проигнорировали. Пришлось открыть правый глаз и осмотреться. Левый глаз был заляпан чем-то вязким и спекшимся, а потому открываться отказывался. Оглядевшись, я увидела вокруг кусты и деревья и поняла, что все еще нахожусь в лесу. Неподалеку журчал небольшой ручеек, от него веяло прохладой и свежестью. Сильно захотелось пить, в пересохшем горле будто скребли шершавой тканью. Я попыталась встать, но тут же со стоном рухнула обратно. Болело все, ну или почти все. Пришлось ползти, невзирая на муки и полное отсутствие жалостливых глаз. Добравшись до воды, я с облегчением опустила туда лицо, вбирая ртом воду и булькая носом. Кожу обожгла долгожданная прохлада, которая вскоре перешла в нестерпимый холод. Отфыркиваясь, я вынырнула и отерла мокрое лицо ладонью, по пальцам потекли розовые струйки. Я осторожно дотронулась до лба и тут же отдернула руку, зашипев от боли. Царапина, заживет. Откинувшись на спину, я уставилась на обрывки голубого неба сквозь густую листву деревьев. Левая рука была опущена в воду, я прошептала формулу силы, она тут же откликнулась где-то глубоко внутри меня, теплым котенком ткнулась в грудь и плавно скользнула к опущенным в холодную воду пальцам, мурча и чмокая от наслаждения подпитывалась скользящими в воде прозрачными нитями силы.

Все. С места не сдвинусь, пока не восполнится запас магии.

Ветерок бережно овевал лицо… Блин, да где же все? Бросили меня: бедную, несчастную под деревом, а если я умираю?!!

— Ау-у-у-у!!!

— Не ори, я не глухой. Я аж подпрыгнула и резко села, с ужасом оглядываясь по сторонам. Но вокруг меня было все так же безлюдно, и только шелест листвы на верхушках деревьев изредка нарушал тишину. Даже птицы не пели, видимо после нашествия драконов все разом сдохли от разрыва сердца. Я попыталась встать, с радостью ощущая, что раны начали быстро заживать, спасибо ручейку и моим пополнившимся запасам магии.

— Ты кто? — Вякнула я, пытаясь выпрямиться.

— Дед пихто.

— Не знаю такого.

Послышался хриплый раскатистый смех.

— И хватит ржать, вот поджарю магией, будешь знать, как пугать несчастную одинокую девушку в лесу, козел.

Смех булькнул и оборвался, повисла нехорошая тишина. Наверное зря я так резко, я щас не то, что поджарить, сама-то еле стою.

— Считаю до трех, — нет, ну какая я наглая становлюсь, когда при смерти, — раз… два-а-а…

В листве каркнула ворона и тут же заткнулась.

— И… два с половиной… два с четвертью… два с… гм, — считать дальше очень не хотелось, но и стоять просто так было нельзя, поэтому я села и просто угрюмо уставилась на ствол дерева, у которого совсем недавно очнулась.

— Три, — сказали сверху.

Я посмотрела наверх, вздохнула и запустила туда лежащей неподалеку шишкой.

— Я уже горю?

Голос явно нарывался, но я его гордо проигнорировала, занявшись подсчетом своих порезов, синяков и ссадин, попутно пытаясь их заживить, но магии накопилось слишком мало, пришлось вновь отползать к ручью, но уже на четвереньках. Голос некоторое время помолчал, но вскоре не выдержал.

— Эй, ведьма, хорош в моей воде руки полоскать, чего воду мутишь без разрешения.

— Твоего, что ли.

— А хоть бы и моего, вынь руки, говорю.

— А ты кто сам-то будешь, такой нахальный.

В ветвях что-то завозилось, послышался треск, а потом на землю вывалилось что-то маленькое, сильно лохматое и грязное, прокатилось пару метров, а потом развернулось и встало на короткие волосатые ножки, сверкая злобно красными, как искорки глазками и громко ругаясь, на чем свет стоит.

— Так ты леший, что ли?

— Наконец-то, дошло до нее, шлём! Да ты, шлём, самая невоспитанная ведьма, из всех, млёхом, которых я видел. Мало того, что хозяину не поклонилась. Так еще и угрожала, ругалась и вообще… мой ручеек замутила, вльшом, шлём, шлём.

Мне стало стыдно, и впрямь нехорошо как-то получилось. Лешие издревле были хозяевами и оберегателями лесов, а я вон как с ним поступила.

— Ну, извини, была не права. Хочешь, амулет подарю или наговор от хвори какой прочитаю.

Лешик остановился посреди своей длинной ругательной тирады, состоящей в основном из шлёмов и влёмов и задумчиво сверкнул глазками.

— Два амулета, и эта, от хвори давай, — наконец-то решился он. Я в общем и не сомневалась, лешие существа довольно вредные, но отходчивые, если знать каким подарком задобрить.