А может, и нет: она видела, как на лице Шип отразился ужас ее врага, и слышала эхо его криков из других глоток в зале внизу. Одни предки знают, что происходит сейчас среди кендаров на площади. Будь прокляты все высокорожденные во веки веков, и она сама в первую очередь. Какое право у нас на уважение, а тем более на дружбу других?…

Шип, удерживаясь, сжала перила так, что побелели костяшки. Паника Калдана погрузила ее в кружащийся мир боязни высоты, которая до сих пор не посещала ее. «Я не Калдан, — говорила она себе, подавляя тошноту и стискивая кулаки. — Не он».

Холодная рука взяла кадета за подбородок и повернула голову, мускулы шеи захрустели, как железное дерево в объятиях мороза. Серые — серебряные — глаза улыбнулись ей.

— Ты не знаешь, что только что сделала, — услышала Шип свой хрип.

— Я редко что-то знаю, — сипло ответили ей. — Но все равно делаю. Такова уж я, Железный Шип. Помни это.

Серебряный блеск продержался еще секунду и исчез, когда Норф отвернулась.

Шип, шатаясь, отступила на шаг, не отпуская опоры. Калдан начал переворачиваться вниз головой (а точнее, вверх голым задом), несмотря на неистовые усилия нижнего балкона поймать его, но мир не кувыркнулся вместе с ним. Эта тонкая холодная рука оторвала ее от Калдана, возможно навсегда.

«Демон побери», — подумала Шип. Она должна была сделать это сама, как смогла тогда у Водопадов…

Нет. Даже там, видимо, ей нужна была помощь. Это была вовсе не ее сила, которой она так гордилась после стольких унижений. Будь прокляты все высокорожденные, дергающие ее, как… как того бастарда-южанина, марионетку на ниточках.

А в шахте лискины нашли себе нового товарища для игры.

— А он боится щекотки, — сказала Норф, наблюдая. — Отлично. Итак, что там насчет лодки?

Корабельный док Калдана представлял собой пустые у фундамента покои, тускло освещенные брилловыми панелями. На темной воде у причала застыл церемониальный баркас примерно пятидесяти футов длиной и двенадцати шириной, с шестью веслами на каждой стороне. На носу длинную витую шею венчала маленькая голова. Борта были вырезаны в виде крыльев, сходящихся на корме. Между их тонкими концами, на полуюте, возвышался помост, а на нем — трон под бархатным балдахином. Брызги света, танцуя, рябили угольно-черную воду; поперек планширов и палубы пролегли густые тени. Все судно, от носа до киля, было инкрустировано золотом.

— Вот и доверь Калдану позолотить лебедя, — сказала Джейм.

— Но что лорду Каинрону делать с таким кораблем? — негромко удивилась кадет.

— Сидеть на нем, — начал Киндри.

— …И воображать себя Верховным Лордом, — окончила Джейм.

Шанир уставился на нее:

— Откуда ты знаешь?

Она молча указала на серебряную вышивку на черном бархате за троном. Рисунок напоминал корону, но Джейм узнала изображение Кентиара, ошейника древнего и загадочного происхождения, который, предположительно, мог надеть только истинный Верховный Лорд без опаски за себя. Все остальные рисковали собственными шеями. Буквально.

— Он, должно быть, сумасшедший! — воскликнул Вант. — Поместить такую эмблему на такой корабль, как этот, на краю реки, которая даже не судоходна!..

— Что?!

Кадет пристально посмотрел на нее:

— Как же, леди, каждый знает, что речные путешествия на север закончились тысячу лет назад, после великого шторма предвестий, полностью изменившего курс Серебряной. А до того по обоим берегам в Центральных Землях было много торговых городов. Однажды ночью все псы подняли такой лай, что был отдан приказ всех их удавить. После того как шум прекратился, люди услышали рычание земли. По Серебряной спускался красный туман. Он зажигал огни в воздухе, в воде и под ней, словно горел лес водорослей.

— Сомы выскакивали из воды, — вступил в разговор другой кадет. Для всех них, кроме южанки-командира, это была, очевидно, старая и любимая сказка. — И тогда вода взметнулась вверх — бац! — фонтаном. Она проглотила острова, выплеснулась из берегов и затопила города. Все жители исчезли — утонули, как считают выжившие, хотя ни одно тело не было найдено.

— Башти и Хатир так и не оправились от удара, — перебил Вант, испепеляя взглядом поторопившегося кадета. — Это было тогда, когда они отдали нам Ратиллен, потому что больше не могли доставлять припасы гарнизонам вверх по реке на баржах, так как там стало так странно, что люди отказывались жить там, а наши жрецы угомонили происходящее кое-как…

— Ух, — сказала Рута. — Нетрудно заметить, что не полностью. Мерикиты говорят, что причиной всему — Речная Змея. Ее хвост — в Восточном море, сердце — в Каскаде, а голова — под самым Киторном. Когда она ворочается, река сходит с ума.

Остальные рассмеялись.

— Держись фактов, коротышка, а не баек певцов, — насмешливо сказал Вант. — Или вы в верхних замках и правда верите всему этому вздору?

Рута посмотрела на него снизу вверх:

— Мы, зануды с границ, каждый день смотрим в лицо таким фактам, от которых у вас, обитателей Заречья, тут же оказались бы полные сапоги дерьма. В любом случае твои истории такие же слухи, как и мои. Красный туман, прыгающие сомы, огонь под водой — те же выдумки певцов, могу поспорить. Все, что мы знаем точно, — это что до сегодняшнего дня любая лодка, рискнувшая выйти в реку к северу от Каскада, приходит потом без команды, если вообще появляется, и тел потом никогда не находят.

«Прелестно», — подумала Джейм. Лучшего способа избавиться от незваных гостей Коттила и придумать не могла, если у нее было такое намерение. В конце концов, она все-таки Каинрон, да и матрона к тому же.

Снова грохот, ближе, громче. Даже брусчатка под ногами, казалось, покрылась рябью; вода у сходней забурлила.

На обращенных вверх лицах кадетов Джейм прочла тот же благоговейный ужас, который чувствовала и сама не столько от шатания земли, сколько от ощущения громадного веса над головой — кургана, башни, Короны.

Земля взбрыкнула, сбив всех до единого с ног.

Задняя стена, расколовшись, открылась. В расселине кишели крысы, рвущиеся из подземелья, они карабкались по кендарам, не успевшим убраться с их дороги. Жур взвизгивал и отскакивал, как игрушка-попрыгунчик, когда крысы наступали ему на лапы. Забыв все на свете, они промчались мимо по сходням, плюхнулись в воду и яростно поплыли к открытой реке, — там они наверняка утонут.

Начали падать обломки.

— Все на борт! — приказала Шип.

Кадеты перепрыгнули на баржу. Джейм приготовилась прыгнуть после них, но Шип без церемоний подхватила ее и перебросила на корму. Приземление получилось жестковатым. Жур справился лучше, несмотря на то что его тоже швырнули — единственный способ, которым он мог забраться на корабль.

Первым действием кадетов на борту было скинуть трон Калдана и сорвать балдахин с оскорбительной эмблемой. На помосте Киндри приспосабливал бархатные подушки, чтобы смягчить лишенному сил Сероду качку. Джейм отправилась помогать ему — чтобы по крайней мере не крутиться у кендаров под ногами. Однако, когда она увидела, как кадеты сгрудились в центре, стало ясно, что никто из них никогда прежде не управлял баркасом, а возможно, и вообще не ступал на корабль. Спускаясь на барже по Медлительной к Каскаду, девушка допекала команду множеством вопросов. Почему же она не помнит ни одного ответа?