Грумы ничего не видели и не слышали, значит, стрелок использовал магию. Почему же он не обездвижил мишень? Герцог знал по меньшей мере пять таких заклинаний, странно, что ими не воспользовались… или все-таки воспользовались?

Если предположить, что Ариадна унаследовала дар отца, то все вставало на свои места. Но, в таком случае, она полностью слышала его разговор с Вильгельмом в Маккон-хаузе. Это бы объяснило ту обиду, с которой девушка смотрела на него после.

Поняв, что слишком много в последнее время раздумывает над реакциями Ариадны, Роберт размял затекшие мышцы шеи. Сейчас жена нужна ему прежде всего как союзник, как бы меркантильно это ни звучало. Именно поэтому он из последних сил сдерживал себя, чтобы не разрушить те хрупкие узы взаимопонимания, которые протянулись между ними.

Честер поймал себя на том, что улыбается, вспоминая об Ариадне. Пылкая, страстная и в то же время неискушенная… Убийственное сочетание! Роберт тяжело вздохнул, понимая, что постоянно думает о жене. О ее обжигающе горячей коже, пахнущей вишней, о высокой, по-девичьи округлой груди… Образ так явственно предстал перед глазами, что тело взбунтовалось. Герцог зашипел и недовольно поморщился: он не мальчишка, чтобы возбуждаться при мыслях о женщине, пусть даже эта женщина была его женой.

Он мог напомнить ей о супружеских обязанностях или заключить сделку, подобную той, которую его отец заключил с матерью. Но это означало лишь кратковременную связь, а Роберт, он вдруг понял это совершенно четко, хотел нечто большего, чем просто удовольствие. Ему никогда не встречались женщины, подобные Ариадне, или же он сознательно избегал их, слишком хорошо зная, что такое безответная любовь к женщине, пусть та, первая любовь, была и к матери.

В какой-то момент он все-таки освободился, загнал чувства в самый темный угол, и все равно каждый раз ему было мучительно больно встречаться с той, кто легко отказалась от него.

И вот Ариадна… Он несколько раз повторил ее имя, с удивлением замечая, что ночная тьма рассеивается. Миг, и небо стало розовато-серым.

Честер усмехнулся, поняв, что всю ночь провел в размышлениях о женщине. Какое ребячество! Он покачал головой и направился спать.

Его разбудил шум. Конское ржание, цокот копыт, приглушенная ругань… Одним прыжком Честер подскочил к окну и выглянул во двор, где гарцевал вороной красавец, еле сдерживаемый конюхами. Губы герцога расплылись в улыбке.

– Шторм! – Оборачиваясь на ходу, он легко перескочил через подоконник на ветку и сбежал по стволу, спрыгнул во двор, моментально опять становясь человеком. – Шторм! Иди ко мне.

Жеребец всхрапнул, вытянул шею и призывно заржал. Конюхи шарахнулись. Роберт подбежал, выхватил из рук одного из них поводья:

– Мой хороший, дождался…

Конь ткнулся носом в хозяина. Герцог прижался лбом к широкому лбу зверя, нежно поглаживая его по длинной шее.

– Прошу прощения, милорд! – окликнул один из конюхов.

Честер поднял голову, и парень отшатнулся, испугавшись злого блеска в кошачьих глазах.

– Что? – голос герцога не предвещал ничего хорошего.

– Его величество просил передать вам, – слуга протянул свиток, перевязанный пурпурной лентой, послание короля.

Честер кивнул, сломал магическую печать и пробежался глазами по строкам. Обиженный отсутствием внимания конь толкнул его в плечо. Роберт улыбнулся.

– Передайте его величеству, что я буду.

Он подхватил поводья и лично повел вороного красавца в конюшню, на ходу отдавая приказ найти Паскуале.

Всю эту сцену Ариадна наблюдала из окна спальни. Разбуженная шумом, она выглянула как раз в тот момент, когда герцог подбежал к вороному. Даже со второго этажа было видно, с какой нежностью Честер смотрит на своего коня. Он прислонился лбом к его морде, нежно оглаживая длинную шею.

Ариадна вдруг поняла, что следит, затаив дыхание. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Ей хотелось, чтобы Роберт так же нежно провел по ее лицу, шее, груди… Поймав себя на подобных мыслях, девушка собиралась отойти от окна, когда один из слуг передал герцогу свиток. Судя по нахмуренным бровям, содержание письма герцогу не понравилось. Обменявшись с конюхами несколькими фразами, он повел вороного в конюшню.

Перед входом вдруг остановился, безошибочно взглянул на окно Ариадны и поклонился. Девушка покраснела, словно ее застали за чем-то неприличным, и отшатнулась. Впрочем, она действительно подглядывала за мужем.

Когда она выглянула во второй раз, герцог уже скрылся. Понимая, что насмешек со стороны Честера не избежать, Ариадна позвала Дженни. Служанка появилась не сразу, и девушка с трудом подавила раздражение подобной неторопливостью. Платье тоже удалось выбрать не с первого раза, это не прибавило настроения, и из спальни Ариадна вышла в дурном расположении духа.

С Честером она столкнулась на лестнице. Разодетый в шелк и бархат герцог как раз остановился, чтобы натянуть перчатки.

– Миледи!

Он сорвал с головы берет и подмел пол длинным пером.

– Вы уезжаете?

Как она ни старалась, в голосе слышалась обида.

– Увы! – Муж ободряюще улыбнулся. – Его величество желает видеть меня. Негоже отказывать в такой малости своему сюзерену!

– Тем более что он вернул вам коня, по которому вы так тосковали! – не сдержалась Ариадна.

В кошачьих глазах герцога мелькнули смешинки.

– Вы ревнуете?

– К чему? К тому, что вы обращаетесь с ним с такой нежностью?

– Вы все-таки подсматривали! – улыбнулся он.

На щеке заиграла ямочка. Ариадна отвернулась.

– Говорите, словно это явилось для вас сюрпризом, – проворчала она.

– Нет, но я не был до конца уверен, что видел вас. – Он расправил тонкую кожу. – Не хотите составить мне компанию?

– В королевский дворец? – изумилась Ариадна.

Честер покачал головой:

– Нет, Уилл настаивает на разговоре без свидетелей, а я не настолько жесток, чтобы оставлять вас одну на растерзание придворных дам! Но вы можете направиться в Ллейт и посетить торговые лавки.

– Тогда, боюсь, милорд, на заклание придется остаться вам! – рассмеялась девушка.

Честер беззаботно повел плечом.

– Мне не привыкать, и, кажется, вы уже называли меня по имени. Так вы едете?

– Почему бы и нет? – Ариадна окликнула служанку и велела принести плащ.

Чуть позже она в сопровождении мужа заняла место в огромной узконосой лодке из черного дерева. Алый балдахин защищал пассажиров от солнца, а мягкие подушки, разбросанные под ним, так и манили прилечь. Капли воды, струящиеся по веслам, блеснули на солнце, раздался плеск, и лодка заскользила по реке. Герцог развалился на подушках, подпер голову рукой.