мамой, чтобы она смогла показать мне твой детский альбом и фотографии из школьного ежегодника.

Почему это осознание причиняло боль? Я была без ума от бороды Бо, но прямо сейчас мне ничего так не хотелось, как увидеть его без нее. Чтобы хоть мельком увидеть его молодым мужчиной. Провести руками по его гладкой коже и изучить каждый изгиб его сильной челюсти.

Только один раз.

— Я заключу с тобой соглашение, Маленькая печенька. Я сбрею бороду, если ты пообещаешь мне, что никогда не будешь коротко стричь волосы.

— Правда?

— Правда. Мне нравятся твои длинные волосы. — Его рука покинула мою кожу, чтобы потянуть за кончики моих волос, лежащих на нашей кровати. Они выросли на два или три дюйма с тех пор, как я приехала на аванпост, и теперь свисали до пояса.

— Но разве мужчины обычно не любят свои бороды?

Он ухмыльнулся.

— Да, мне нравится моя борода, но я думаю, что получаю лучшую часть сделки. Кроме того, дай мне две недели, и я отращу ее снова.

Я улыбнулась.

— Я в деле.

— Хорошо. А теперь отпусти меня и дай мне свою бритву.

— Что? Сегодня вечером? — спросила я, отталкиваясь от его груди.

— Мне нравится закреплять свои соглашения до того, как у людей появится шанс изменить условия.

Моя улыбка стала шире, когда я встала и пошла к своей сумке, натягивая трусики и пижаму. Бо зашел на кухню, и я услышала, как он возится там, пока я ходила в ванную за своей бритвой и кремом для бритья.

— Это должно сработать, так как у меня нет моего триммера. — Бо показал перочинный нож и заточную сталь, которые он принес в ванную. Он занял свое место у раковины, а я села на сиденье унитаза и зачарованно наблюдала за происходящим.

— Ты действительно собираешься это сделать? — Я знала, как мужчины привязываются к своим волосам на лице. Я ожидала, что он в любой момент откажется.

Он кивнул.

— Я думаю, ты недооцениваешь, как сильно я люблю твои волосы.

Я улыбнулась, чувствуя, как мое сердце переполняется радостью.

Заточив нож, медленно и с особой осторожностью, Бо начал водить лезвием по своей челюсти. Мелкие волоски упали в раковину, когда он соскребал более длинные волосы со своего лица. Затем он намочил свой всю бороду и намылил ее толстым слоем моего розового крема для бритья Gillette. Затем моей желтой бритвой Venus он провел по своему лицу, убрав бороду и оставив после себя нового Бо.

Смыв остатки крема для бритья, он осмотрел себя в зеркале, прежде чем насухо промокнуть лицо полотенцем и повернуться ко мне.

Стоя совершенно обнаженным во всей своей красе, Бо избавился от того, что было у него восемь лет, просто чтобы удовлетворить мою любопытную натуру и сделать меня счастливой.

— Ну?

Мои глаза наполнились слезами, и я потеряла его из виду.

Я была влюблена в него.

Я и раньше знала, что влюблялась в него, но не признавалась в этом самой себе. Но, сидя в этой крошечной ванной, я больше не могла этого отрицать. Я была безнадежно влюблена в Бо Холта.

— Так плохо? — спросил он.

Я покачала головой и насухо вытерла глаза.

— Совсем неплохо.

Бо, бесспорно, был самым сексуальным мужчиной на свете, с бородой или без нее. Чисто выбритой, его челюсть была такой же сильной, и теперь я могла видеть, что его подбородок идеально соответствовал форме его лица. Он действительно выглядел моложе, но все равно оставался моим Бо.

— Как тебе нравится больше? — спросил он, снова поворачиваясь к зеркалу.

Я встала со своего места и подошла к нему у раковины.

— Мне нужно провести кое-какие исследования, прежде чем я смогу дать ответ.

Обхватив пальцами его подбородок, нежно погладила гладкую кожу, прежде чем притянуть его лицо к своему. Сначала я поцеловала его в губы, но затем прошлась губами по линии его подбородка, вверх по одной стороне и вниз по другой. Свежий аромат моего крема для бритья каким-то образом смешался с его насыщенным древесным запахом в опьяняющую смесь, и к тому времени, как я снова коснулась его губ, у меня закружилась голова.

После последнего поцелуя я откинула голову назад и встретилась с ним взглядом.

— Все еще не могу решить. Ты мне нравишься с бородой или без нее.

От его сексуальной ухмылки мой пульс участился.

— Так не пойдет, Маленькая печенька. Думаю, ты просто провела недостаточно исследований.

— О, да? — я вздохнула.

Он схватил меня за руку и потащил к нашей кровати. Затем он потратил следующий час на то, чтобы убедиться, что я точно изучила, как ощущается его гладкая кожа на каждом дюйме моего тела.

Как раз, когда мы засыпали, я прошептала:

— Голиаф?

— Хм.

— Отрасти бороду.

Он притянул меня ближе и поцеловал в макушку.

— Все что пожелаешь, Маленькая печенька.

Глава 15

Бо

— Привет, пап.

— Привет, — сказал он, протягивая руку, когда на заднем плане транслировалось предматчевое футбольное шоу в понедельник вечером.

Я сел в глубокое кресло напротив него после того, как мы пожали друг другу руки.

— Бо? — Мама позвала из кухни, крича так, чтобы ее было слышно из-за ревущего телевизора. — Хочешь пива? — спросила она.

— Мне тоже! — закричал папа, прежде чем я успел ответить.

— Я схожу за ним. — Я встал и направился к холодильнику с пивом в гараже. Мама жила, чтобы обслуживать нас, это была одна из многих вещей, которые она делала, чтобы показать, как сильно она заботится, но я старался делать все сам, когда был здесь. В такие вечера, как этот, у мамы было достаточно дел на кухне. Приготовить еду, чтобы накормить огромный живот ее мужа и двух огромных сыновей, было непростой задачей.

— Держи, — сказал я, протягивая папе его «Будвайзер», прежде чем открыть свой «Бад Лайт».

— Звонил Майкл, — сказала мама, входя в гостиную. — Он опоздает. — Она наклонилась, чтобы поцеловать папу в щеку, затем вернулась на кухню.

— Что нового? — спросил меня папа, выключая рекламу по телевизору.

— Ничего нового. Просто еще больше дел. Занят. — В течение недели я работал так усердно, как только мог, чтобы как можно раньше уехать в пятницу. Впервые в своей жизни я жил ради своих выходных. Я жил ради того, чтобы провести время с Сабриной. Благодаря ей я начал жить своей собственной жизнью.

— Ты, конечно, много времени проводил в горах в этом году, — усмехнулся папа. — Напоминаешь мне твоего дедушку. Когда я был ребенком, он тащил нас всех в поход, как только начинал таять