– Вот черт его знает, чем для нас это может обернуться. С одной стороны – Николай Николаевич молодец. Просто второй Котляревский – никто, кроме них двоих, так не гонял врагов по Кавказу и так их там не бил… Но как отреагируют турки? Решат восстановить статус-кво и двинут резервы на Юденича, что нам здорово поможет, или совсем наоборот: плюнут на Кавказ, и все, что способно сражаться, подтянут к Босфору.

– Тут ты прав, Андрей Августович… – начал начальник штаба.

– Разрешите, ваше высокопревосходительство? – В салон зашел Кетлинский.

– Что случилось? – Эбергард даже не скрывал своего недовольства.

– Телеграмма от адмирала Колчака.

– Ах вот в чем дело… И что там?

– Прибывает завтра. Ориентировочно – в два часа пополудни.

– Понятно. Казимир Филиппович, попрошу вас его встретить и проводить ко мне на «Евстафий». Заранее благодарю.

– Есть!

– Возьмите мое авто! – вдогонку удаляющемуся каперангу крикнул адмирал.

– Есть! – Кетлинский обернулся и еще раз откозырял.

Адмиралы продолжили обсуждение предстоявшей и ставшей уже неизбежной Босфорской операции, а флаг-капитан отправился организовывать встречу свежеиспеченного начальника минных сил Черноморского флота. Нельзя сказать, что с воодушевлением и энтузиазмом. И его нетрудно понять: и он, и Колчак начали войну «флажками» у командующих флотов. Причем флот Черноморский преуспел по ходу боевых действий значительно больше. Почему же орла на погоны и должность командующего минными силами получил офицер с Балтики, а не он, знающий театр военных действий, местных командиров и офицеров?..

Но с решением начальства не поспоришь, особенно когда решение принимали не здесь, в Севастополе, а на уровне Ставки…

– Честь имею представиться вашему высокопревосходительству! Контр-адмирал Колчак Александр Васильевич. Назначен к вам в качестве начальника минных сил флота.

Колчак выглядел приблизительно так же, как на всех своих многочисленных фотографиях. Из характерного сразу бросались в глаза крупный нос и отсутствие усов, что для офицеров флота являлось практически исключением – носить это «украшение» на лице считалось чуть ли не обязанностью русских моряков того времени. Киношного Хабенского, с чьим обликом ассоциируется лицо героя нашумевшего в двадцать первом веке фильма, «настоящий» адмирал напоминал весьма отдаленно. То есть ни разу не напоминал.

Из всех своих наград Колчак оставил при представлении только Владимира 3-й степени с мечами, что разумно, его, как и «Георгия», положено «носить не снимая», а все остальное, включая врученный самим Пуанкаре орден Почетного Легиона, только в особо торжественных случаях.

– Здравствуйте, Александр Васильевич, – Эбергард шагнул навстречу и протянул руку для рукопожатия. – Устроились уже?

– Пока нет. То есть супруга с сыном и багаж отправились на квартиру, а я сразу к вам. Своего жилища еще не видел.

– Придется потерпеть до вечера – мне нужно еще представить вас вашим подчиненным, да и обсудить кое-что потребуется.

– Полностью к услугам вашего высокопревосходительства, – Колчак явно старался понравиться своему новому начальству.

– Меня зовут Андрей Августович. Попрошу вас при личном общении обходиться без титулования. Так вот: пока в качестве штабного корабля можете располагать «Памятью Меркурия», но после ввода в строй «Императрицы Марии» буду вынужден вас оттуда «выселить» – крейсер вместе с дредноутом составят отдельную оперативную группу. Так что пока присматривайте в качестве флагмана один из эсминцев.

– Прекрасно понимаю. На ближайшее время для подчиненных мне сил планируются какие-либо операции?

– В самое ближайшее. Во-первых, потому, что только что в строй вошли новые эсминцы: «Счастливый», «Быстрый» и «Громкий» – им нужно приобрести боевой опыт, а во-вторых, на днях из Николаева в Севастополь пойдет «Императрица Мария», и нужно, чтобы германо-турки в это время даже и подумать не смели сунуться из Босфора в Черное море. Тем более что имеются сведения, непроверенные, правда, о прибытии в Мраморное море нескольких германских субмарин. Так что вам, Александр Васильевич, предстоит не только реально обозначить в устье пролива наше присутствие, но еще и добавить там несколько минных банок. Я знаю – в этом деле вы непревзойденный мастер, и очень на вас надеюсь.

– Благодарю за лестные слова, Андрей Августович, – Колчак стал очень серьезным, – но я пока не изучил должным образом ни глубин в устье Босфора, ни карты уже имеющихся там заграждений. Боюсь, что в ближайшее время подчиненные мне силы не способны будут осуществить качественные минные постановки.

– Я и не прошу у вас ничего немедленного, Александр Васильевич. – Андрей пытался выглядеть максимально благожелательным. – У вас будет несколько суток, чтобы ознакомиться с лоциями, картами поставленных заграждений, обнаруженных заграждений противника. Я не требую от вас немедленных результатов, понимаю – все мы люди, вас против воли вырвали с привычного, изученного почти полностью Балтийского моря сюда, на Черное… Не понимаю даже, как Николай Оттович отпустил такого ценного специалиста.

– Спасибо за лестный отзыв, но на Балтике достаточно специалистов моего профиля.

– И таких же прекрасных специалистов?

– Андрей Августович, не мне судить о мастерстве и компетентности коллег, которые остались там, откуда я прибыл. Назначение к вам произошло помимо моей воли. Но, повторюсь: нисколько об этом не жалею. Счастлив принести России максимальную пользу там, где укажут Отечество и Государь.

– Нимало не сомневаюсь, Александр Васильевич, – Андрей понял, что доверительной беседы не состоится. – Но все-таки хотелось бы узнать о том, что происходит в Балтийском море не только из сухой информации от министерства, но от человека, который только что прибыл оттуда.

– Прошу извинить, Андрей Августович, но рассказчик из меня никакой. Что вам рассказать? Что «Магдебург» погиб на камнях? Что «Фридрих Карл» и «Бремен» утонули после подрывов на минах? Что «Россия» на этот раз утопила «Мюнхен», нахально подставившийся под ее пушки?

– Про это я и так знаю. – Андрей реально чувствовал, что «АДМИРАЛЪ» борзеет сверх всякой наглости, но ставить его на место, исходя из своего положения, тоже не особо улыбалось. К тому же что-то в его словах слегка напрягло, но сообразить, что именно, не получалось. – Мне хотелось бы услышать о настроениях среди экипажей на Балтике.

– Разные настроения. В минной дивизии – боевые, на крейсерах – чуть поспокойнее, а за линейных – вообще не поручусь…

– Понятно. Чем больше воюют, тем меньше времени размышлять о политике.

– Что поделать – рядом Петроград, а в нем начальников как блох на барбоске. Николая Оттовича уже не раз хватали за хлястик, когда он пытался вывести дредноуты за пределы Финского залива. Да что дредноуты – даже набеговую операцию эсминцами к шведским берегам разрешили всего однажды. Ну, утопили четыре парохода с рудой и два траулера охранения, но с тех пор не было ни одного выхода в тот район сколько-нибудь значительными силами.