доме его брата, который так предан ему. Леван быстро покинул спальню со своими прихвостнями, которые даже не вмешались в это кровожадное убийство. А я, так и сидя на полу, смотрела обезумевшими глазами на кроватку, которая стояла в другом конце комнаты, и боялась увидеть то, что от тебя осталось.

Однако не прошло и минуты, как дверь за Леваном закрылась, как Петрэ, который так и стоял, словно истукан, у твоей колыбельки, и, лишь вложив шашку в ножны, скорчился и вытащил из-за спины вторую руку. Только в этот миг я осознала, что все время после своего кровавого действа Петрэ Асатиани держал вторую руку за спиной. Округлившимися от удивления глазами я увидела, что локоть и кисть Петрэ все в крови, а у его ног за спиной расплывается небольшая лужа крови. Он глухо попросил о помощи, устремив на меня полный любви и боли взгляд. В тот же миг я поняла, что Петрэ сделал для меня. Я беззвучно вскрикнула и бросилась к нему, на ходу обрывая свою ночную рубашку.

Когда подлетела к нему, я краем глаза отметила, что ты мирно спишь в своей колыбельке, целый и невредимый. Ибо Петрэ, когда наклонился над тобой и наносил удар шашкой, пронзил насквозь свою руку, и именно его кровью была обагрена шашка. Именно оттого он и вызвался исполнить жуткое намерение Левана, ибо знал, что тот не отступится и все равно убьет тебя. Оттого Петрэ и придумал подобную ужасную сцену. Всё это он рассказал мне, пока я перевязывала его раненую руку. Я благодарила его слезами, словами и взорами и говорила, что он мой единственный друг. А он в ответ поведал мне, что до сих пор любит и не хочет, чтобы я страдала. Я помню тот миг, когда мы смотрели друг другу в глаза. Он с любовью, я с благодарностью за твое спасение. Он говорил мне, что я все так же прекрасна, несмотря на то что моя правая щека обезображена ужасным шрамом от кинжала Левана.

Верико замолчала и, подняв глаза на Амира, спустила вниз вуаль. Амир впился взором в лицо матери. На правой щеке Верико виднелся розовый, уже почти разгладившийся большой шрам в виде буквы «А». Амир бросился перед ней на колени и начал целовать ее руки.

– Вы так страдали, матушка, – вымолвил он с почтением. – Отец Петрэ прав, вы все так же прекрасны…

– Присядь со мной, Амир, – велела ласково Верико, погладив его по темно-русой голове. Амир сел рядом и Верико продолжала: – Я рассказала самое страшное.

Дальше произошло вот что. Вся округа знала, что я была в положении, и поступок Левана мог подорвать его положение тавади, и он знал это. Поэтому, немного остыв, муж велел мне возвращаться во дворец. Тебя я была вынуждена оставить жене Петрэ, Русудан, которую ты многие годы считал матерью. Она не могла зачать и оттого с радостью стала заботиться о тебе, как о собственном сыне. Тебя скрывали несколько месяцев ото всех, но потом всем было объявлено, что Русудан уже полгода в положении и вот-вот должна родить. Преданные слуги молчали обо всем. Оттого спустя несколько месяцев тебя представили как сына Петрэ и Русудан. Они были со мной в сговоре, и я очень благодарна им за это.

Я оставила тебя им на воспитание. Чего мне это стоило? Разлука с тобой, мой мальчик, была чудовищна и ужасна, но об этом не узнает никто. Но с той поры мои глаза навсегда заволокла печаль. Но все же я была спокойна, что ты в безопасности и дикая ненависть Левана не достигнет тебя, пока тебя защищает Петрэ. Я вернулась во дворец, как и велел мне Леван. И тут меня ждал еще один неприятный сюрприз. Леван привез во дворец младенца. И решил выдать его за нашего сына, которого я якобы родила. Ибо титул тавади мог перейти от него только сыну по наследству. Оттого ему нужен был наследник. Я попыталась сопротивляться этому подлогу, но Леван жестоко избил меня, и почти неделю я просидела в темнице в его подземелье, пока он окончательно не сломил мое недовольство.

Именно в подземелье я поняла, что с Леваном нельзя воевать открыто, на его стороне сила. Оттого я поклялась себе, что отныне буду делать все по-своему, но так, чтобы Леван ничего никогда не узнал. Я сделала вид, что смирилась с тем, что Серго мой сын, и пообещала, что буду вести себя тихо и покладисто. В ответ Леван заявил, что я останусь, как и прежде, его женой и он не будет вспоминать про мою измену.

Так прошли годы. Ты рос сильным, умным, смелым под опекой Петрэ, ибо он истинный джигит и настоящий воин. Я радовалась твоим успехам и как можно чаще навещала тебя. Серго тоже рос, но я совсем не принимала участия в его воспитании, ибо Леван сразу же заявил, что воспитает Серго, как считает нужным. Серго постоянно опекала куча нянек и слуг, и он рос, как и хотел Леван, в неге, безделии и красоте. Теперь ты, сынок, понимаешь, отчего мне было все равно, как ведет себя Серго, ибо он не был моим сыном. Позже я узнала, что Леван прижил Серго от случайной связи с одной девицей из дальнего аула, которую по пьяни изнасиловал. И отец ее предъявил ребенка Левану чуть позже. Так что Серго был настоящим сыном Левана, но не моим.

Твои же успехи воодушевляли меня. Ты служил, знал языки, ты был смел и отважен. Позже я упросила Левана дать тебе небольшую должность, и ты справился с ней. Затем ты своей храбростью и сильным характером приобрел авторитет среди азнаури и занял место, которое и подобает тебе по праву рождения. Вот, наверное, и все, что я хотела рассказать тебе, Амир.

Теперь тебе надо выправить нужные документы. Я уже приказала своему поверенному все подготовить. Я признаю тебя своим сыном и наследником, и уже в этом месяце мы отправим послание великим князьям, и после их одобрения они будут ходатайствовать за тебя перед русским наместником, генералом Ртищевым. Думаю, что вскоре тебе даруют титул тавади нашего края. Даже не сомневаюсь в этом. Ибо великие князья давно наслышаны о твоих подвигах, мужественности и умении управлять и объединять наши земли. И они знают об этом не только от меня, но и от наших врагов, которые боятся тебя.

– Вы всегда