и я рассказал про события далёкого прошлого в стране с незнакомым местному уху названием «Беларусь», про лагерь "Красный берег", памятник с красной рекой и белыми партами.

— И чем все закончилось? — спросила она меня тогда.

— Как обычно, — криво усмехнулся я. — То государство уничтожили. На одной планете с нацистами ужиться невозможно. Либо они и их шакалы, либо все остальные, но кому-то придётся исчезнуть. А маленькая Страна Картофеля и зубров осталась жива. Правда, не знаю, надолго ли — меня раньше не стало. Даже в наше время страны появляются и исчезают, что уж говорить о делах давным-давно минувших дней.

Впрочем, на долгие разговоры у нас времени не было. Помылись и переоделись, чтобы не ходить по уши в детской крови и бегом — размещать пленных и выживших детей. Проще всего было с теми, за кем пришли родители. Привлечённые слухами о нашем возвращении. Но были и сироты. Пока мы разместили их на постоялом дворе и отправились вслед за мастеровыми, наведаться в их Деревню.

Хоки я всё равно не доверял, чтобы передавать через него бумаги без пригляда. Лучше всего уточнить и решить всё окончательно с главой деревни, чем с этим двинутым фанатиком.

Прибыли мы уже под вечер, так как много времени потратили на прихватизирование, похороны и переход границы. Заскочили на чай у каге мастеровых, чтобы подтвердить рассказ Хоки и добавить к печатям ещё и личную печать местного главы.

Сверив приложение со списком награбленного и выписанных имён наших пленных я сказал главе Деревни:

— «Единая Коноха» поддержит вас.

— Деревня Мастеров поддержит вас, — скрепили мы союз церемониальной фразой.

На прощание, тайком от Анко, сделал заказ на застёжку для пояса в виде золотой палочки данго с полудрагоценными камнями-шариками, чтоб саму палочку можно было вытащить как острую шпильку. Ювелиркой местные тоже подрабатывали. Или зарабатывали? В общем, не важно. Главное, что обещали прислать при помощи почтового сокола или курьера — если будут другие заказы из Конохи. Заплатил из своей доли добычи.

Филлерные шиноби довели нас до границы Страны Огня, а затем, вполне дружески распрощавшись, отбыли к себе.

Следующим утром мы попытались вернуть оставшихся детей по семьям, но оказалось, что среди оставшихся спасённых из Страны Огня только сиротки: три из разных мест, и шестеро — из одного детдома.

Подозрение вспыхнуло само собой.

Это был как раз приют, в который я не ходил. Тот, что был под ответственностью Макуды, ближайший к границе со Страной Рек.

В здание, которое издали можно было принять за заброшку, облюбованную многодетным цыганским табором прямиком из 90-х, я заходил, внутренне передёргиваясь от омерзения.

Чёрные, словно от копоти, стены (графитовая краска), протёртые почти до дыр полы, чумазые зашуганные дети… Не похоже, чтобы в этом приюте вообще кто-то заботился о детях. А ещё взгляды — опасливые и злые, как у почти выросших, диких дворовых котят, которые повидали всякого дерьма и не ожидают от людей ничего, кроме неприятностей.

— Вы… вы-вы… — заикаясь, схватилась за мою штанину бледная девочка с белыми волосами и красными глазами, — вы же не оставите нас здесь?

Она была одной из спасённых и уже немного с нами обвыклась. Особенно после того, как я их компанию пытался развеселить и развлечь, а на самом деле — отвлечь от тех ужасов, которые они пережили. Чтобы привести себя и детей в порядок, уже на нашей территории пришлось остановиться в гостинице. На нас тогда косились, конечно, компания уж больно странная, но обслужили по высшему разряду.

Найдёнышей я поначалу хотел вернуть по приютам, но увиденное меня, мягко говоря, расстроило. Жёстко — взбесило.

— Нет. Конечно же, нет! — погладил я по теперь уже чистым волосы малышки. Вчера нам пришлось разместить детей, дать им привести себя в порядок, покормить их, и, кстати, найти им новую одежду. К счастью, с последним помогли сердобольные люди.

Это очень хорошо, потому что было бы не просто найти девяти детям подходящую одежду. А мы ведь не изверги — таскать их в тех лохмотьях, в которых они сидели в клетке, ожидая участи превратиться в монстров.

Персонал был скорее озадачен нашим визитом, чем напуган. И я собирался это исправить!

Завидев детишек, одна грымза прямо засочилась ненавистью. И страхом. Дети, почувствовав это, напряглись.

Я же натянул на лицо свою лучшую улыбку.

— О, а я смотрю, вы рады благополучному возвращению своих воспитанников, почтенная… — замолк я, дав потасканной тощей бабе представиться.

Главной в приюте была вот эта пародия на человека — тощая, мелкая с впалыми щеками и крысиной мордочкой вместо лица. Казалось, кто-то пытался слепить скульптуру, а потом психанув, помял её. Давно я не видел настолько отталкивающей внешности! Но при этом кимоно содержащей приют твари было не из дешёвых, хоть и выглядело простенько.

— Юмико-сан, — ответила она и тут же попыталась изобразить радость: поморщившись, распахнула объятья спрятавшимся за меня ребятишкам. — Да-да, конечно, я так о них беспокоилась!

Врёт она средненько. Тем более, для кого-то с эмпатией.

— И вы бы, конечно, — заслонил детишек рукой, — никогда бы не причинили им вред по своей воле?

— Конечно, нет! — соврав, попыталась изобразить возмущение грымза, сложив ручки-палочки с узловатыми пальцами на груди, полная праведного гнева. Кстати, интересный момент: руки не натруженные, без трудовых мозолей, а ногти ухоженные. Видимо, мадам не обременяла себя чёрной и вообще какой бы то ни было работой. Просто больная сука.

Судя по взгляду детей, как вернувшихся с улицы, ведомых любопытством, так и присутствовавших к моменту нашего возвращения, никто ей не верил.

— И уж, конечно, — ещё слаще улыбнулся я, — вы бы не отдали их чужим шиноби за вознаграждение?

— О чём вы? Я бы никогда этого не сделала, — снова соврала она, тараща водянистые глазёнки.

А через секунду мразота лежала на полу, пытаясь вдохнуть воздух. Удар в солнышко был не таким уж и сильным… Я же не хотел её убить… Раньше времени.

— Дорогая моя грымза, — ласково сказал, наматывая её волосы себе на руку и приставляя танто к её лицу. — Ты сейчас мне расскажешь всё о своём сотрудничестве с похитителями детей, и возможно, только возможно, всё для тебя закончится плохо, но не ужасно.

В ответ на непонимающий взгляд пояснил:

— В смысле, я тебя убью быстро и без мучений.

— Что вы делаете?! — в шоке спросила