– Что у вас там, черт возьми, произошло? – орал он во всю глотку. – Какие такие агенты вражеского подполья на вас напали! Что за чушь!

– Почему чушь? Зотов руководил мощной подпольной организацией, – принялся объяснять Алексей с видом человека, который свято верил в рассказанную ему до этого сказку про заговор против советской власти.

– Коновалов, ты что, надо мной издеваешься? – сузил глаза Озерный. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.

– Я лишь придерживаюсь официальной версии, – миролюбиво пояснил Алексей.

– Ясно, – протянул Озерный с мрачным выражением лица. – А хочешь, я сам расскажу, что у вас там произошло?

– Да, интересно будет послушать, – кивнул Алексей с безмятежным видом.

– Вы просто бабки не поделили, которые у того спекулянта нашли, – криво улыбнулся Озерский, – и ты их всех положил. Бабки потом взять побоялся, сдал в установленном порядке.

– А теперь я расскажу свою версию, – сказал Алексей с вызовом, – но это не для протокола. Командир опергруппы Семенов лично вписал имя и адрес того спекулянта в записную книжку. Семенов, видно, давно положил глаз на его добро. А тут такой случай представился. Можете проверить записную книжку. Последнее имя вписано другим почерком, а именно почерком Семенова. Думаю, они с самого начала планировали там всех порешить, а заодно и меня. Я ведь не давал им спокойно мародерствовать. Потом бы вложили в руку старика пушку и сказали, что я героически погиб от бандитской пули.

– Ну, это ты загнул, – пробурчал Озерский.

– Ни хрена не загнул, – возмутился Алексей, – я все понял по их поведению. Шофер встал за окном специально, чтобы меня пришить. Семенов ему велел. Они были все заодно. Я еле уцелел. Вы вроде бы хотели продажных милиционеров выявить. Так вот я вам выявил.

– Ты их не выявил, а пришил, – фыркнул Озерский и, отпив чаю, покачал головой. – Их надо было взять живыми, чтобы они сознались во всем. Должен был быть суд. А так что? С мертвяков ведь теперь не спросишь.

– У меня не было возможностей взять их живыми, – отрезал Алексей, опустив глаза.

– Может, и так, – пожал плечами Озерский, – только теперь тебе надо быть осторожней. У убитых в уголовке могли остаться друзья, которые захотят отомстить. Там ведь тоже не поверили в официальную версию.

– Ну, пусть попробуют, – зло сказал Алексей.

– Это что же, мне нужно ждать новых трупов?

– Себя я точно убить не дам, – поджав губы, ответил Алексей.

– Да черт возьми вас всех, – закричал Озерский и ударил по столу кулаком, – вы не друг с другом должны воевать, а с преступниками, мать вашу! Что это за дерьмо!.. – и все в том же духе.

Алексей делал вид, что внимательно слушает начальника.

– Ладно, для тебя есть задание. Поедешь в Сибирь, – произнес Озерский, немного успокоившись.

– Ссылка? – поднял бровь Алексей.

– Нет, отдых и развлечение, – ехидно заверил Озерский, перекладывая на столе какие-то бумаги. – Там сложилась опасная ситуация. Не хватает продовольствия. Срываются планы по продразверстке. Население недовольно советской властью. Возможны бунты. И в довершение ко всему – разгул бандитизма. В горной части засели банды, которые дестабилизируют ситуацию и сеют смуту. Вот утром мне пришло срочное донесение. Бандиты ограбили поезд, который вез деньги Госбанка в Меднинск. Охрана убита. Поезд взорван. Пути повреждены. Это вызов, брошенный советской власти. Окротдел ГПУ запросил помощи. Вот мы и пошлем тебя туда во всем разобраться.

– Одного? – нахмурился Алексей.

– Да, а кого ты еще хотел, – усмехнулся Озерский, – с тобой опасно рядом находиться. Ты как чума – сеешь вокруг смерть. Послали тебя помочь угро, а ты всех там перестрелял.

– Да без этих гадов только жить станет легче всем, – заверил Алексей и тяжело вздохнул.

– Они, может быть, и гады, но других-то пока не имеем, – произнес Озерский с печалью в голосе. – Надо работать с тем, что есть, воспитывать как-то, а ты сразу стрелять. Сейчас трудное время. Люди пытаются выжить. Подумай на досуге о том, что у этих парней остались семьи, детишки малые. У тебя-то пока никого нет, вот ты и не понимаешь, каково это сейчас.

– Вы их оправдываете? – сухо спросил Алексей.

– Нет, – покачал головой Озерский, – просто пойми, что ты не намного лучше их. Уясни, что ты не святой. И запомни главное, что преступники нужны живыми для суда. Нужны громкие показательные процессы, чтобы другим неповадно было. Люди должны бояться возмездия. Если нет страха, то наступает полная анархия. Помнишь «Чубаровское дело»? Слушалось в Ленинградском губсуде зимой четыре года назад. О групповом изнасиловании девушки, которое совершили молодые ленинградские рабочие в саду «Кооператор», расположенном на Лиговке, в районе Чубарова переулка.

– Конечно, помню, – кивнул Алексей, – ублюдки еще те были. Забава у них такая была.

– Да, в то время изнасилованиями в рабочих районах никого нельзя было удивить, – продолжал Озерский с хитрым прищуром. – Была распространена, например, такая забава, как «тюльпан», когда пойманной девушке завязывали поднятую юбку над головой. Законодательство считало все это «шалостями». Но благодаря «Чубаровскому делу» все изменилось. «Особый цинизм» дела состоял в том, что потерпевшая была комсомолкой и готовилась поступать на рабфак! При этом любопытно отметить, что многие из 22 «бандитов» тоже были комсомольцами, а один – даже кандидатом в члены партии… Это как надо обыграли в суде. Дело получило политическую окраску. Фигурантов обвинили в бандитизме, и семи участникам изнасилования была назначена «высшая мера социальной защиты» – расстрел, хотя пострадавшая осталась жива. Остальные получили сроки от 3 до 10 лет лишения свободы. И это время им медом не показалось. Всех отправили на Соловецкие острова. Таким образом, был создан прецедент, позволявший любой криминал возводить в ранг политического преступления с соответствующим наказанием. Вслед за этим количество подобных преступлений пошло на убыль.

– Хорошо, я давно все понял, – проворчал Алексей, – мне надо было захватить этих оперов за преступлением, раздуть дело и под шумок избавить городскую милицию еще от двух десятков ненадежных товарищей, объявив всех пособниками. Нам бы с вами выдали премии и продвинули по службе.

– На лету схватываешь, – похвалил Озерский. – Сейчас работники милиции считают, что им все позволено. Надо разубедить их в этом. А для этого придется прилюдно пролить много крови.

– Ладно, а дело Зотова, – напомнил Алексей, – к чему все это? Что за записная книжка, что за тайная организация?

– Поверь, в этом есть смысл, – улыбнулся Озерский, – но объяснять ничего не буду. Тебе не положено знать. В этом деле затронуты большие люди из партийного аппарата. Так что есть смысл, поверь мне, есть.

– И что, все, кого мы арестовывали, действительно виновны?

– Лес рубят – щепки летят, – ушел от прямого ответа Озерский, – ты не в институте благородных девиц работаешь, а в Главном политическом управлении. В нашей работе нет ничего приятного, но кто-то же ее должен делать…