— Кто же этот мужчина? — всерьез задумалась Лилечка. — Там не было никаких подробностей? Может, хотя бы известно, из какого он круга, чем занимается?

— Честное слово, не помню, — с сожалением произнесла Анна. — Может быть, юрист? — вспомнила она профессию Алексея и мысленно ужаснулась тому, что без согласия друзей старается связать их жизни в одну. И тогда поспешно сдалась: — Нет, не помню точно.

— Ух ты! — искренне восхитилась Лилечка. — Совсем как твой Алексей, да?

Анна промолчала.

— А я ведь к тебе по делу, — уже совсем иным, радостным голосом сообщила Лилечка, улыбаясь сквозь еще не высохшие слезы и не обращая внимания на напряженное молчание собеседницы. — Меня ведь Борис Алексеевич прислал передать тебе какие‑то материалы. Здесь газетные статьи и сведения из Интернета. Ну вот, — рассмеялась она, — а я всю папку слезами залила.

— Ладно‑ладно, — внешне сурово проворчала Анна, радуясь в душе, что можно разговаривать о чем‑то другом, помимо астрологии. — Так уж и быть, я тебя прощаю. Но больше не реви по пустякам, слышишь? — строго добавила она.

— Хорошо, — как примерная девочка, отозвалась Лилечка. — Ань, послушай, — она вдруг схватила подругу за локоть и просительно посмотрела ей в глаза. — А нельзя мне тот гороскоп, а? Ну хоть одним глазком на него взглянуть?

Анна чуть не поперхнулась. Черт! Все‑таки влипла! Теперь фанатка астрологии будет приставать к ней с этим гороскопом, пока его не получит. А где его взять, если она только что сама сочинила для Лилечки предсказание?

— Знаешь, — сказала она через некоторое время, почувствовав, что наклюнулся выход из этой ситуации, — я не уверена, что найду именно этот номер, его уже, наверное, раскупили, но ты не волнуйся: если прогноз верный, то что‑то подобное напишут и в следующем номере. Журнал ведь еженедельный, а предсказание должно сбыться только месяца через полтора. Постараюсь купить для тебя следующий номер.

Если бы соседи Анны видели, какой Лилечка вошла к ней и какой вышла от нее, то наверняка подумали бы, что это совершенно разные люди: сейчас счастливая, улыбающаяся, кругленькая Лилечка абсолютно не походила на то несчастное, зареванное существо, каким она была полчаса назад.

Закрыв за Лилечкой дверь, Анна прошла на кухню и сварила себе кофе. Настенные часы в виде черного котенка, шевелящего маятником‑хвостом, показывали половину десятого вечера. С чашкой кофе Анна вернулась в гостиную, села на диван и прикрыла глаза. Ей предстояла очередная «белая ночь», как вслед за своей любимой героиней романа Джека Лондона, она называла бессонницу. Придется серьезно поработать, а пока надо позволить себе маленький отдых, хоть на пять минуточек!

Постепенно события минувшего дня незаметно отошли на второй план. Анна умела владеть собой и редко теряла голову. Когда ей бывало трудно, она заставляла себя вспоминать что‑нибудь хорошее. Вот и теперь — ухмыляющаяся физиономия Воронцова, расстроенное лицо Алексея, зареванная круглая рожица Лилечки, наплывая друг на друга, как бы заволоклись нежным серо‑розовым туманом и медленно растаяли, а вместо них возникли совсем другие картины. Детство, родители‑нефтяники, которые часто уезжали в командировки и с чистой совестью оставляли дочь дома, зная, что с ней все будет в порядке. Вспомнилась школа, Лешка Шепелев, служащий ей, Анне, верой и правдой, как благородный рыцарь — прекрасной даме. Вспомнился… Олег, единственный человек, которого она по‑настоящему любила.

Анна открыла глаза. Если дать волю воспоминаниям, то, пожалуй, можно и в меланхолию впасть. Тогда будет не до работы. Она села за компьютер и вставила диск с информацией о Данииле Смирнове — владельце одного из крупнейших модельных агентств не только в России, но и во всем мире. Материала оказалось не очень много. Странно, но ни в одной статье, ни в одной заметке из Интернета не было его современной фотографии. И вообще нашлись всего два снимка. Под одним из них, запечатлевшим мальчика лет десяти в каком‑то сногсшибательном пестром летнем костюмчике стояла надпись: «Дебют Д. Смирнова». Это позволяло предположить: начинал известный модельер с того, что в детстве сам демонстрировал одежду. На второй, коллективной, фотографии Анна безошибочно узнала Вячеслава Зайцева и Валентина Юдашкина, но кто из стоящих рядом с ними Дэн Смирнов, угадать так и не смогла.

В статьях она уловила честные попытки коллег‑журналистов дать хоть какие‑нибудь сведения о личной жизни модельера, но чаще натыкалась на такие фразы: «Даниил Смирнов снова отказался дать интервью. Сегодня его модели блистательно выступили на престижном показе мод, однако на все наши вопросы Смирнов отвечал односложно: „Без комментариев“. От предложения сфотографироваться для нашей газеты он отказался наотрез».

Попались ей и с виду содержательные статьи, которые при ближайшем рассмотрении оказались тем, что называется «желтой прессой». Верить авторам подобного барахла, конечно, не стоит вообще. Эта публика позволяет себе все: с одинаковым успехом могут написать, что Смирнов угробил свою пятую жену, хотя он вроде бы вообще ни разу не был женат, что ему надоел модельный бизнес и он решил стать ламой… Все равно их сочинения никто не принимает всерьез.

В целом материала оказалось на удивление мало — буквально крупицы сведений о владельце крупнейшего в России модельного агентства и известного кутюрье. Казалось, что Смирнов заплатил немалые деньги, чтобы оградить свою личную жизнь от пересудов в прессе. Пусть! Это его дело. Только Анну не на шутку встревожило, что перед ней стоит сложнейшая, почти невыполнимая задача: получить согласие на интервью от человека, который органически не переносит журналистов.

Рыжий с белым «галстучком» кот, откликающийся на простую кличку Котька, спрыгнул с кресла, в котором дремал, вскочил к ней на колени, замурлыкал, напрашиваясь на ласку.

— Ну что, Котятка, пора за работу? — спросила она его.

Кот чуть заметно подмигнул одним глазом и навострил уши, давая понять, что внимательно слушает хозяйку.

Анна рассеянно почесала ему за ушком и принялась читать дальше. Постепенно начали вырисовываться вопросы, как бы напрашивающиеся сами собой. Она принялась их тщательно формулировать. Наконец и длинный список умело поставленных вопросов, на каждый из которых можно дать только пространный ответ, был готов. Оставалась лишь самая «малость»: каким‑то образом проникнуть к Смирнову и во что бы то ни стало добиться беседы с ним. Но вот насчет того, как это сделать, пока никаких идей не возникало.

И все‑таки Анна позвонила Ивану, своему оператору, который, впрочем, предпочитал именоваться Вано, хотя грузинские корни, если они вообще присутствовали в его родословной, были зарыты достаточно глубоко. Но определенный смысл называться именно так, несомненно, просматривался: это придавало дополнительный колорит. Не Ваня, и даже не Иван, а именно Вано — грузный, добрый, веселый, всегда с солидной порцией «Орбита» за щекой. Вано постоянно носил жилет с множеством карманов, в которых, как подозревала Анна, помещался немалый запас его любимой жевательной резинки.