Ник Анджело мог справиться с кем угодно. И справлялся так часто, как только можно. И только это давало ему основание ощутить себя личностью.

Примо подковылял к машине, забросил пиво в кабину – одной банки уже не хватало – и включил зажигание.

– Законом запрещено водить машину, когда нетрезвей, – пробормотал Ник.

Примо утер нос тыльной стороной руки.

– А ты кто, полицейский?

– Нет.

Ну, и все кончилось, как всегда! «Заткнись», «Сиди тихо», «Отстань». Такова жизнь.

Откинувшись назад, Ник закрыл глаза и уже почти заснул, как вдруг подскочил на сиденье, когда они почти врезались в большой грузовик, стоящий на обочине шоссе.

– Чертовы шоферы – закричал Примо. – Останавливаются, дерьмушники, где приспичит.

– Может, я поведу? – предложил Ник. Уже темнело, а Примо выдул третью банку.

– С каких это пор ты водишь? – усмехнулся Примо.

– У нас в школе были уроки. У меня есть права.

– Чего-то я не припомню.

Нет, конечно, никаких прав у него не было. А даже если были бы, Примо все равно не позволил ему брать фургон, но Ник все равно раскатывал, и не раз, когда Примо напивался до бесчувствия, и не боялся, что его поймают.

Фургон опять подпрыгнул. Примо заворчал и наконец решил, что с него достаточно. Наклонившись, он перелез на место Ника, вытолкнув его под ледяной дождь.

Ник обежал кругом и быстро впрыгнул на место водителя.

– Куда направляемся? – спросил он, вцепившись в руль и готовый ехать куда угодно. Примо прикончил банку, раздавил ее огромной ручищей и выбросил в окошко.

– В Канзас, – сказал он, рыгнув. – В занюханный городишко, который называется Босвелл.

– А почему туда?

– У меня жена там, вот почему.

Это было для Ника большой новостью.

Босвелл, Канзас, 1973 год

То, что началось как обычное, ни к чему не обязывающее свидание, превратилось в отношения, и все этому радовались, кроме самой Лорен. Начались отношения скучные и регулярные. Обед и кино в пятницу вечером. Танцы и вечеринка каждую субботу. Совместные, двух семей, завтраки и ленчи. И так продолжалось уже шесть недель.

– Что происходит? – жаловалась она Мег. – Я всегда была свободным человеком, как это меня угораздило угодить во все это?

– А он уже чего-нибудь хотел от тебя? – спросила Мег, зажигая запретную сигарету.

Лорен покачала головой:

– Нет, и перестань выпытывать все время, словно ты окружной судья.

– Нет, я не судья. Но мне до смерти хочется узнать, как оно бывает, во всех грязных подробностях.

– Почему?

– Ну, будет тебе, Лори, – взмолилась Мег, – ты же знаешь, мы ничего друг от друга не скрываем. Он ведь, по крайней мере, должен был тебя поцеловать.

– Может быть, – ответила Лорен загадочно.

– Так он поцеловал?

– Может быть, – повторила она.

Они сидели в комнате Лорен, и Мег стала подпрыгивать на пружинах кровати. Лицо у нее покраснело от отчаянных усилий выудить какую-нибудь сочную подробность у своей лучшей подруги.

Лорен не очень хотелось делиться с Мег, хотя бы потому, что ничего интересного не было, но делать нечего.

– О'кей, он меня целовал. Большая важность! И на этом покончим.

Глаза у Мег заблестели.

– А он хорошо целуется?

– У него зубы большие.

– Ну и что?

– Они мешают. И кроме того, – вздохнула она, – ведь я уже говорила, я к нему ничего не чувствую.

Мег соскочила с кровати.

– А вот я его у тебя отобью. Как тебе эта мысль?

– Согласна!

– Но ты ведь так не думаешь на самом деле.

– Нет, думаю, думаю! Мег просто была вне себя.

– За тобой ухлестывает самый сексуальный парень, а ты ведешь себя так, словно это ерунда.

– Это и есть ерунда.

– Тогда почему ты с ним встречаешься? Лорен снова вздохнула:

– Потому что иначе не могу. Он моим родителям нравится. И им нравятся его родители. Откровенно говоря, отец продает его папаше какую-то большую страховку.

Мег затянулась сигареткой как заправский солдат.

– Это не очень хорошо.

– Как будто я не знаю, – ответила сварливо Лорен, стараясь понять, как же все это случилось. Их первое свидание прошло без каких-либо осложнений. Сток вел себя безупречно – он даже не напился, хотя все его футбольные дружки были почти мертвецки пьяны.

Поэтому у нее не было предлога отклонить его второе приглашение, тем более что на нее наседали родители, упрашивая согласиться. А потом оказалось, что ее отец ведет с его отцом какие-то большие страховочные переговоры, и она не могла ничего поделать, чтобы не испортить это начинание.

И не успела оглянуться, как все уже считали, что они – пара. Вот так она увязла. И чувствовала себя несчастной.

Мистер Льюкас, учитель истории, что-то бубнил. Лорен попыталась сосредоточиться, но безуспешно. Он был такой скучный. Извлечь что-то из его рассказа было почти невозможно. Он не знал, как воспламенять воображение учеников. Они сидели перед ним, двадцать четыре скучающих подростка, занятых самыми разнообразными делами. Джои Пирсон, классный шут, сочинял похабные стишки и рассылал их окружающим. Дон Ковак, школьная потаскушка, переговаривалась с одним из мальчиков о том, что она ему позволит, когда будет часовой перерыв на ленч. Мег, прикрывшись «Всемирной историей», рисовала фасоны платьев. А Лорен грезила наяву.

Самой большой ее мечтой было уехать в Нью-Йорк. Когда она была еще маленькой, родители взяли ее с собой в кино. Шел «Завтрак у Тиффани» с Одри Хепберн, и она навсегда

запомнила, как была потрясена, увидев на экране большой город.

Нью-Йорк… Она уже определенно решила, что когда-нибудь тоже уедет туда, как Одри Хепберн. И у нее тоже будет своя квартира, интересное, приносящее удовлетворение дело, и кот. О, у нее обязательно и непременно будет кот. И конечно, друг. Настоящий друг-юноша. Не Сток Браунинг с его белесой щетиной и деревянной походкой. Нет, он будет похож на Роберта Редфорда или Пола Ньюмена – ей гораздо больше нравятся шатены.

– Лорен, – прервал ее грезы въедливый голос мистера Льюкаса. – Пожалуйста, отвечай на вопрос.

Вопрос? Какой вопрос? Она быстро взглянула на черную доску – уразуметь, о чем идет речь, – и ответила совершенно верно и без запинки.

– Ну, ты просто чудо, – прошептала Мег, подавляя смешок, даже я заметила, что мысли твои были где-то там, в Китае.