— Ты не собираешься их пересчитывать?

Это замечание, казалось, задело чеченца.

— Думаешь, я не доверяю своему старому товарищу?

— Это деньги Булганова, а не мои. На твоем месте я проверил бы каждую бумажку с обеих сторон.

Вацаниев улыбнулся и кивнул своим парням; те, опустившись на пол, начали энергично копаться в пачках денег. Это несколько разрядило атмосферу в комнате. Дима заметил багровое пятно, выползавшее из-под ковра, которым были прикрыты трупы проституток.

Чеченец-коротышка сунул пистолет в кобуру, другой положил оружие на пол слева от себя. До пистолета было меньше двух метров. Жаль, неизвестно, кто или что находится в соседней комнате, но не важно: сейчас или никогда.

— Мне надо отлить. Где здесь сортир?

Дима шагнул вперед, якобы случайно зацепился за столик, перевернул его и со всего размаху навалился на низкого бандита. Дима обеими руками схватил лежавший на полу пистолет, одной рукой нащупал курок, другой взвел затвор и, не поднимая оружия, выстрелил в высокого, попав ему в бедро. Похититель отскочил назад, и Дима смог прицелиться лучше. Переносица чеченца превратилась в кровавый цветок. Все еще лежа на полу, Дима выстрелил в пах человеку, извивавшемуся под ним, и почувствовал, как тот обмяк. Не поднимаясь с пола, Дима перекатился по открытому чемодану с деньгами в угол, подальше от двери. Оглянувшись, он заметил, что диван пуст. Вацаниев, перегнувшись через перевернутый стол, пытался тростью подтащить к себе пистолет. Дима потерял целую секунду — остатки дружеских чувств мешали ему спустить курок. Но он быстро взял себя в руки и всадил пулю в плечо Вацаниеву.

Кати нигде не было. Наверное, убежала в соседнюю комнату. Зачем? Спряталась или кто-то затащил ее туда? Долго ждать объяснений не пришлось. Она появилась в дверях с запрокинутой головой и искаженным от ужаса лицом. За ее спиной виднелось другое лицо, полускрытое капюшоном, еще более молодое. Дима сразу понял, кто это: такие же черные глаза, как у ее отца, только на совершенном личике фарфоровой куколки. Дима быстро сосчитал в уме: Нише, единственной дочери Вацаниева от последней жены, сейчас должно быть шестнадцать. У Ниши был выбор: она могла уехать с матерью в Америку, после школы поступить в Гарвард, но вместо этого оказалась здесь, втянутая в отчаянную войну своего отца. Он оглянулся на Вацаниева, лежавшего на боку; тот смотрел на свою дочь поверх кучи денег, которые ему не суждено было потратить.

Дима встретился взглядом с Нишей. Она пряталась за Катей, крепко держа пленницу за волосы одной рукой, а другой приставив к ее горлу кухонный нож. Прошло полсекунды. Диме доводилось бывать в подобной ситуации. Он стрелял в детей младше Ниши. В Северном Афганистане — в восьмилетнего мальчика, обращавшегося с «Калашниковым» так, словно оружие было продолжением его руки; в девочку, прекрасно обученную снайпершу, которую отправили убить информатора — ее собственного отца. На крыше горящего дома, когда загнал ее в угол, он предпринял последнюю попытку убедить ее перейти на другую сторону. Но она ясно дала ему понять, что эта мысль ей отвратительна, и что она готова умереть с оружием в руках.

Еще полсекунды. Сейчас у него не было выбора, не было возможности вести переговоры. Когда-то они с ее отцом были почти братьями; Дима даже качал маленькую Нишу на руках. И теперь ей оставалось надеяться лишь на то, что он уже не так метко стреляет, как прежде, что он попадет в Катю, и тогда им всем придется бежать.

Дима поднял пистолет. Почему-то это потребовало огромных усилий, как будто кто-то тянул его руку к земле. Ниша стояла чуть левее Кати, лицо ее находилось в тени жертвы. Дима выстрелил, почти не целясь, рассчитывая на то, что Ниша спрячется за свой живой щит, затем выстрелил снова, целясь левее. Пуля рикошетом попала в Нишу. Катя повалилась вперед, когда девочка отпустила ее волосы и исчезла в темноте. Он выпустил еще несколько пуль, затем, переступая через тела и мусор, подошел к Кате и помог ей подняться.

Во внезапно наступившей тишине он услышал прерывистое дыхание чеченца. Дима развернулся, собираясь прикончить его, и в этот момент из-за входной двери донесся звук шагов. Он обернулся как раз в тот момент, когда дверь слетела с петель. Показались три фигуры с автоматами: лица зачем-то намазаны черной краской, новенькие шлемы и бронежилеты, явно не бывавшие в бою. Спецподразделение из Отдела внутренней безопасности ГРУ, известное полным отсутствием профессионализма. Они замерли, пытаясь понять, что происходит. Несколько секунд все молчали.

— Вон он, — произнес Дима, указывая на Вацаниева, но не сводя взгляда со спецназовцев.

Он слышал, как возится чеченец, пытаясь подняться на ноги, слышал его хриплый шепот: «Дима, Дима, не дай им взять меня».

Один из солдат шагнул вперед и опустил оружие.

— Дмитрий Маяковский, следуйте за нами.

— Чей это приказ?

— Палева.

— Я арестован?

— Нет, у вас назначена встреча.

— А нельзя попозже? Я немного занят.

За спинами спецназовцев показался Кролль.

— Прости, не смог тебя предупредить. Можно забрать товар?

При слове «товар» один из спецназовцев уставился на кучу денег. Он толкнул локтем своего товарища, который пялился на Катю и явно думал, что им сегодня повезло, но Дима ударил его по лицу его же собственным автоматом. Второй, размышлявший о том, стоит ли променять надежную непыльную работу на чемодан долларов, дал Диме достаточно времени и получил пистолетом в пах.

Дима оглянулся на Вацаниева и кивнул. Снова посмотрел на спецназовцев, произнес:

— Одну минуту.

Затем подошел к своему бывшему товарищу и выстрелил ему в голову.

Штаб-квартира ГРУ, Москва

Палев загибал и разгибал уголок листа бумаги, которую читал. Другой рукой тер лоб, словно пытаясь разгладить тонкую сетку морщин. Обвисшие складки кожи под его глазами напомнили Диме торбы, которые привязывали на морды ломовым лошадям в колхозе, где когда-то работала его мать. Огромный пустой письменный стол, очевидно, должен был подчеркивать статус Палева, но на Диму он произвел противоположное впечатление. На фоне этого стола шеф Оперативного отдела казался маленьким и каким-то усохшим.

Инцидент в квартире произошел всего два часа назад, но наспех составленный отчет на вид насчитывал страниц двадцать. Палев, казалось, вчитывался в каждое слово и хмурился все сильнее. Дима предложил кратко описать происшедшее.

— Могу сэкономить ваше драгоценное время: все просто. Я вошел, освободил девчонку, сохранил деньги, перестрелял похитителей. Конец.

— Вацаниев мог оказаться полезным источником.

— Вы так думаете?

Палев поднял голову и бросил на Диму гневный взгляд.

Дима этого не ожидал. «Как всегда: ты разгребаешь дерьмо за этими людьми, а потом они внезапно решают, что им нужен именно тот, кто лежит в просторном холодильнике с биркой на ноге. Но это не важно. Из этого человека они все равно ничего не вытянули бы. Неужели они так ничему и не научились?»