– Тебе следовало бы самому встретиться со Скривеном, Джилли, – сказал он. – Видишь ли, ты не должен забывать о том, что меньше чем через год все это окажется в твоих руках. Поэтому я очень хочу, чтобы ты ознакомился с тем, как ведутся дела во всех твоих поместьях.

– Бог ты мой, конечно! – кивнул мистер Ромси, потягивая вино. – Это действительно так, хотя в подобное трудно поверить! Но вам, ваша светлость, и в самом деле в следующем году исполнится двадцать пять! А ведь кажется, только вчера мне выпала удача стать вашим наставником и учителем!

– У меня никогда не было повода усомниться в том, будто я сделал правильный выбор, – учтиво заметил его светлость, – однако сейчас я хотел бы обратить внимание на то, что моему племяннику пора осознать – вскоре он станет вполне самостоятельным. Джилли, ты наделен множеством достоинств, однако решительность в их число не входит!

Герцог не стал опровергать это обвинение, потому что оно представлялось ему достаточно справедливым. Впрочем, он внутренне содрогнулся, представив себе мучительные скандалы, которые сотрясали бы Сэйл, будь он наделен напористой натурой дядюшки. Его кузен Гидеон в какой-то степени ею обладал и благодаря этому, несомненно, сумел завоевать уважение отца. Но Гидеон всегда был крепким задиристым мальчуганом, не обремененным чрезмерной нервной чувствительностью. Он не принимал близко к сердцу ни порки, ни брань, а герцог так и не смог понять, которое из двух наказаний страшит его больше. К счастью, лорд Лайонел обращался с ним гораздо мягче, чем с собственным сыном, так что на самом деле он дядю не боялся. Но будучи от рождения наделенным спокойным и миролюбивым характером, не переносил ссор и громких гневных голосов. Осознавая также, пусть и нехотя, что дядя действует исключительно в его интересах, герцог кротко подчинялся в тех случаях, когда его кузен бунтовал.

– Ты глава рода, Джилли, – произнес лорд Лайонел. – Тебе следует научиться держаться с достоинством и уверенно. Я сделал все, чтобы дать тебе образование и воспитание, соответствующие тому положению, которое тебе предстоит занимать, но ты чересчур застенчив.

Мистер Ромси, задумчиво покачав головой, заметил:

– Честно говоря, очень немногие современные молодые люди способны похвастать достоинствами, коими наделен его светлость. Лично я, сэр, нисколько не сомневаюсь, что он оправдает все ваши неусыпные заботы о нем.

Герцог, вспомнив свое детство, которое ему пришлось провести в Бате, поскольку он постоянно нуждался в тамошних целебных водах, учебу в Оксфорде, где он был опутан по рукам и ногам, два года подобной же неволи на континенте, где к окружению Джилли присоединился военный джентльмен, обучавший его верховой езде и прочим мужским занятиям, внезапно решил самоутвердиться, пусть даже в пустяковом деле. Оттолкнув стул назад, он встал и произнес:

– Давайте присоединимся к моей тетушке.

– Но ты же видишь, Джилли, я еще не допил вино! – удивленно воскликнул лорд Лайонел. – Ты всегда должен убедиться в том, что компания готова подняться, прежде чем подать сигнал.

– Прошу прощения, сэр, – ответил герцог, смиряясь с очередным поражением.

Когда джентльмены наконец последовали за дамами, они обнаружили их перед камином в Алом салоне, одном из самых красивых приемных залов на втором этаже. Леди Лайонел распорядилась, чтобы им принесли свечи и ее пяльца, и теперь мисс Скэмблсби старательно вышивала шелковыми нитками самых разнообразных цветов. Ее светлость крайне редко утруждала себя чем-нибудь более утомительным, нежели вязание бахромы. Но поскольку она всегда требовала, чтобы ей принесли вышивание, выбирала нитки и критиковала рисунок, то ей было совершенно несложно убедить себя в том, что она трудится не покладая рук, и с самым любезным видом леди Лайонел принимала комплименты относительно своего мастерства.

Мистер Ромси подошел к мисс Скэмблсби, чтобы посмотреть, каких успехов она достигла. Пока леди Лайонел, наверное, уже в десятый раз сообщала ему, что этому изделию суждено стать алтарным покрывалом для часовни, ее супруг вручил Джилли письмо от его младшего дяди, терпеливо ожидая рядом, когда племянник закончит читать и передаст ему послание.

Джилли прочел письмо в легком недоумении. Лорд Генри, склонный к особой экономии, сумел втиснуть всю информацию, которую намеревался донести до его внимания, на один лист разлинованной бумаги. Дядюшка извещал племянника о весьма желанном союзе, что намеревался заключить путем помолвки своей старшей дочери с потомком очень благородного рода. В этой единственной странице ему удалось поместить довольно много подробностей данного события. В конце письма он выражал надежду на то, что предполагаемый альянс найдет поддержку и одобрение племянника.

Герцог машинально протянул письмо лорду Лайонелу. Его светлость, пробежав послание глазами, воскликнул:

– Ха! Я так и знал! Сын Йелвертонов, каково? Совсем недурно!

– Я и представить себе не могу, с какой стати он написал об этом мне, сэр, – заметил герцог.

Лорд Лайонел поднял глаза от письма и, укоризненно нахмурившись, заметил:

– В этом нет ничего удивительного! Это очень достойное послание. Разумеется, в ответ ты его поздравишь и скажешь, что весьма доволен запланированным союзом.

– Но ему нет дела до того, доволен я или нет, – несколько раздраженно возразил герцог.

– Изволь избавить меня от этих своих причуд! – вспылил его светлость. – Можно подумать, ты вообще не слушаешь, что тебе говорят! Я всегда вбивал тебе в голову одно: ты глава рода и должен усвоить все, что тебе в этой роли пригодится. И вдруг ты несешь всякий вздор относительно того, что дяде нет дела до твоего мнения! Может, ты и не осознаешь всю значительность своего положения, зато ее осознает твой дядя! Он написал тебе чрезвычайно изящное письмо и высказал в нем все, что должен был высказать! Я не думал, будто ему удастся добиться такого выгодного брака для этой девчонки. Хотя лично себе я подобного не пожелал бы.

– Пожалуй, – согласился Джилли, снова забирая письмо у его светлости. – Моей кузине нет и семнадцати, а Альфреду Терску уже не меньше сорока.

– Ну, ну, это не имеет значения! – возразил лорд Лайонел. – Дело в том, что эти Йелвертоны мне всегда были не по душе. В них есть что-то грубоватое, причем во всех без исключения. Это в них появилось, когда старик – я хочу сказать, отец Йелвертона, ты его не помнишь, – женился на какой-то богатой наследнице. А впрочем, это не мое дело!

– Вы правы, сэр, но если, как вы говорите, это мое дело, – лукаво произнес герцог, – то я должен сообщить дяде, что мне такой союз не нравится. Бедняжка Шарлотта! Она этого точно не хочет!

Лорд Лайонел громко вздохнул с видом человека, который из последних сил сдерживает свое возмущение.

– Надеюсь, Сэйл, ты не позволишь себе подобную дерзость! – с чувством произнес он. – Скажи на милость, как может молодой человек вроде тебя разбираться в подобных вопросах?