отворилась. Громко так. Словно её ногой распахнули. Впрочем, именно так оно и было.

– Помогите! – выкрикнул герцог, буквально вбегая к нам с окровавленным мужчиной на руках, сгружая его на стол и сметая на пол разложенную там посуду и еду. – Анна, неси самый большой нож… Анна?!

Я так была поражена увиденным, что выставила перед собой тесак, несколько раз им махнув в сторону вошедшего. И нет, не истекающий кровью мужчина меня так поразил. Нет. В небольшой ступор я впала при виде абсолютного голого герцога…

Зрелище было… впечатляющее.

На какое-то время я даже выпала из реальности, осматривая широкие плечи, рельефные кубики и… да. Всё то, что в обычной жизни от глаз скрыто одеждой.

И, надо сказать, посмотреть было на что… а это он ведь с улицы пришёл. С мороза… И чего человеку не хватало для счастья, что он в староверы подался?

Пришла в себя я, лишь когда этот нудист-ролевик приказал прокалить ему нож. И цели его прогрессивностью не отличались.

– Нет! – вмешалась я. – Нельзя этого делать. Снимите с него обувь. Да снимите же! – в отличие от Анны, здесь дело обстояло серьёзнее. – Мне нужен жгут, бинты, антисептики и телефон, вызвать скорую.

– Ты не в своем мире! – повторил обнаженный герцог, пытаясь отодвинуть меня от стола. – Прокалите нож.

– Я не дам его калечить еще больше! – разозлившись, я со всей силы толкнула мужчину в грудь. Правда, он даже не покачнулся от моих действий. – Что у вас есть, чертовы староверы? Подорожник? Молитва? А?

– Нож, – тут же подсказала Аська.

– Да ее вообще нельзя подпускать к открытым ранам, – ужаснулась я. – Тогда, – я растерянно проморгалась, судорожно прикидывая, чем можно заменить стандартный набор из аптечки. – Принесите чистые простыни, длинную иглу, нить шелковую, если есть, самый крепкий алкоголь, ремень и вскипятите воду. И не могли бы вы одеться, герцог, – скользнув взглядом ему ниже пупка, я с нажимом добавила: – В операционной не трясут своими причиндалами!

Ощутимо громко скрипнув зубами, он всё же прикрикнул на слуг, чтобы выдали мне требуемое.

Первым, как ни странно, принесли алкоголь. Я тут же промыла руки, после чего приступила к осторожной обработке ран. Ремень всё же не понадобился, артерии не задеты, хотя вначале мне показалось иначе. А вот бинты определённо. Надеюсь, простыни они жалеть не будут…

– Собаки покусали, – сделала я вывод, рассматривая рваные раны. Две точно нужно зашивать, слишком глубокие. – Как бы не было заражения… про столбняк я вообще молчу…

Действуя на автомате, я, выкинув из головы всё лишнее, методично занималась укусами. Всё как учили. От серьёзных к незначительным, если можно так выразиться. Проверяла состояние бедняги, проверяла пульс.

Удивительно, но больше мне не мешали. Больше скажу: в какой-то момент герцог даже помогал, прижимая своего друга к столу, чтобы он не дёргался. Наживую зашивать… тут никто не усидит смирно!

Когда я отошла от стола, чувствовала себя вымотанной, но довольной.

– Закончила? – услышала я вопрос от герцога.

– Да, – не без гордости отозвалась я.

– На чердаке её заприте, – распорядился герцог, осторожно подхватывая на руки перевязанного. – И не выпускайте, пока гонец королевский не объявится.

Глава 6. Одной проблемой меньше

– Господин, я ее не коснусь! – заверещала Аська, стоило мне только отдать приказ.

– А я и сама не горю желанием, чтобы вы меня трогали, – фыркнула иномирянка.

– Я устал, – сообщил я раздраженно, держа конюха на руках. – Пришлая, у тебя два варианта. Или ты идешь своими ногами на чердак, или я выталкиваю тебя на улицу. А там ты можешь сколько угодно спорить с волками.

– Я пойду на чердак, – рыкнула девица, взглянув на меня с ненавистью.

– Вот и договорились, – ответил я, продолжая путь к комнате в крыле для слуг. – Разбудите кого-то, кто присмотрит за Эдфледом этой ночью.

– Я посижу, – отозвалась Анна. – Все равно не смогу готовить, хоть какая-то польза от меня будет.

– Воды захвати, – приказал я.

Проклятая ночь.

Проклятый буран.

Проклятые волки.

Проклятый я.

Иногда мне казалось, что все, кто окружает меня, обречены на страдания. И это злило. Злило бессилие.

– Господин, вы бы аккуратнее, – попросила шепотом Анна, когда я сгрузил конюха на кровать. – Вы мне только помогите его раздеть, а дальше я сама. Да и сами бы что накинули, – женщина отвела взгляд.

– Вот давай без лишнего стеснения, – сказал я, приподняв Эдфледа. Обитатели замка не в первый раз видели меня в неглиже, прекрасно зная мою настоящую природу. – Снимай сюртук.

Вот за что мне нравилась Анна, так за сообразительность. Она всегда знала, когда замолчать. И сейчас без лишних слов принялась делать то, что приказано.

– Спасибо, господин, – прохрипел конюх, морщась от боли и охая при каждом движении.

– Выздоравливай. Тебе еще учить маленькую госпожу верховой езде, – ответил я, выходя из комнаты.

«Если она когда-нибудь наберется достаточно здоровья», – добавил про себя.

– Давай я принесу еще одно одеяло. Сегодня стены продувает насквозь. И угля надо положить в грелку, – причитала кухарка, помогая Эдфледу хоть как-то облегчить боль. – Немного бурбона?

– Не трать на меня добро, – отозвался конюх.

– Ты поговори мне еще, – огрызнулась Анна. – Видел бы ты, как пришлая тебя подлатала. Точно лекарем была в своем мире.

Опять пришлая… Я мотнул головой, запрещая себя прислушиваться к разговору и идя в свою комнату. Одеться не мешало – это факт. И после зайти к дочери. Я еще не видел ее сегодня. А она всегда ждала меня,  не ложилась спать, как ни заставляй. Ей нравилось слушать о том, где я был и что видел. Ведь ей долгие прогулки и путешествия недоступны и вряд ли когда-то будут.

– Пришлая, – выдохнул я, вновь вспоминая о проблеме, стоило переступить порог комнаты. Воздух был заполнен ее запахом. А пространство – следами ее присутствия.

Она что, устраивала тут обыск?

Я распахнул створки шкафа, и еще одна волна запаха ударила в ноздри. Очень  странно. Я словно видел места прикосновений девицы, пока она искала подходящую одежду. Пришлось отложить несколько рубах, на которых оставался ее запах. Он откровенно раздражал.

– Проклятье, – ругнулся я, замечая следы крови на лице, руках, теле. Поспешно обтерся влажной тряпицей, сполоснул лицо и пошел к дочери.

– Она еще не спит? – спросил у няни, войдя в небольшую гостиную.

Женщина отложила шитье, хмыкнула.

– Нет, конечно. Ждет вас, ваша светлость. Едва смогла уговорить просто лечь в постель. А то так и стояла у окна.

– Опять? – спросил я недовольно. – Я же просил. Она не выдержит еще одну грудную хворь.

– Буквально минуту, ваша светлость, – Мария старалась меня успокоить. – Она была