со слабой физической готовностью, чтобы набирались сил. Ты явно подходишь под данную категорию, — сообщила дама, открыв кабинет.

— Понятно, и где директор?

— В отпуске. Ещё три дня.

— Понятно, — пробормотал я, а потом по своей глупости брякнул. — Красивый мишка.

И попробовал уйти, но моё плечо оказалось в тисках.

Да что ж в академиях вечно меня за плечи хватают?

— Только не надо мной играть в боулинг или городки! У меня нет знакомого целителя! — быстро протараторил я, когда она меня развернула к себе. И уставилась, как на чудо дивное.

— Ты негр? — спросила она.

— Вроде, русский. Но сирота, а потому точно не знаю, — протараторил я дежурную отговорку в ответ на подколки от Жарптицевой или Скоморохова.

— Я не про это. И темнокожими бывают и русские с корнями из Африки или других южных территорий. Я спрашиваю, какая у тебя стихия?

— Огонь, — уверенно соврал я.

— Брешешь. Ты не похож, — усмехнулась женщина.

— Искра! — произнёс я, прижав одной рукой жезл на верёвочке к телу, а другой показав действие магии. Как оказалось, так можно, но требует концентрации и сразу двадцать лун вместо десяти. — Я крашеный. А глаза не реагируют на магию из-за малого объёма лун.

— А? Такое бывает? Отклонение, значит. Но тогда странно, ведь сквозь ночную вуаль могут смотреть только некроманты. Какого медведя ты имел в виду? — серьёзно спросила женщина.

И тут мой взгляд упал на её стол.

Я по наитию показал туда, там разлёгся коричневый бегемот.

— Так это не медведь! Фух. Хорошо, я обговорю твою ситуацию с замом директора. Назови своё имя, класс и номер студенческого.

А спустя три дня я оказался в башне выпускников на третьем этаже!

Победа? Возможно, но есть нюанс.

Если до этого я был в комнате один, то теперь у меня был сосед лет двадцати или даже старше.

— Ха-ха-ха, какой ты мелкий, парень. Тебе стоит записаться в кружок атлетизма! — приветствовал меня огромный человек с красной головой. Волосы были буквально алыми, а кожа загорела или сгорела. — Это ты мой новый сосед?

— Здрасти, — пробормотал я. — Я Кир Грязев.

— А я Бумажников Илья. Скоро Планета и в училище, но пока будем соседями, ты и я. Я тебя всему научу и всему помогу! — прогремел молодой человек ростом под потолок.

— Вы маг огня? — уточнил я.

— Нет. Я обладаю более редким даром, иначе что я тут забыл бы в двадцать пять лет? Мой дар — вулкан! — посмеиваясь, заявил великан.

— Простите, не лава? А в чём разница?

— Да кто ж знает? Я лавовых не видел. Они вроде землёй не управляют, огнём тоже, только лавой. А я ими и ещё воздухом. Пепел могу создать, пыльную бурю, много чего. Пробудился бы пораньше, сейчас бы уже монстров мочил! — заявил Бумажников. — И ты мне не выкай. На «ты», только на «ты», а то вывешу за окно.

— Понял, — соврал я. Не понял, это была шутка? Шутка же, да?

— Теперь о правилах этой комнаты. Встаём в пять. Пробежка. В шесть завтрак. Потом душ и расходимся на занятия. После обеда, если будешь ходить со мной в клуб атлетизма, тогда потом разрешу ужин и отбой. Если нет, то со мной на вечернюю пробежку, потом ужин и медитация, то бишь отбой. Усёк?

— А выбор есть?

Выбора не оказалось, судя по тому, что мужчина молча встал, подошёл ко мне и вывесил меня на высоту десяти метров над землёй. Я же отметил для себя цветочки на подоконнике. Уже отцветают.

— Понял, согласен, насчёт клуба подумаю, — протараторил я, но не вернулся в здание. — Понял, в клуб вступлю.

— Вот и хорошо, а главное: добровольно!

— Угу, — согласился я и начал вытряхивать своё имущество, что ранее получил для другой комнаты: зубные щётка и паста, обувь и одежда. Остальных вещей у меня только документы и всё. Ну и то, что на мне: ботинки и форма.

В Москве выдавали больше, но там я был в классе «Ять», а здесь я вообще непримечателен.

— Твою ж, — когда я убирал под кровать сланцы для ванной комнаты, мимо меня пролетела летучая мышь.

— О, проснулась. Это моя Лягуша. Познакомься, это Кир, — мило просюсюкался великан с тварью размером мне по колено.

— «Лягуша»? — удивился я.

— Раньше это была жаба для опытов на ритуальной магии. Я как-то напортачил и вот, — с усмешкой заявил Бумажников.

— Дядя Илья… — начал я, но в один миг оказался за окном, — понял, Илья, можешь показать мне, где ванна? А то я по дороге сюда осматривался, но не нашёл.

— Назовёшь дядей ещё раз, я тебя вытряхну в окно пару раз. Я слишком молод для подобного.

— Понял, — пробормотал я, пока мой вестибулярный аппарат свыкался с приключениями.

Шутить мне тут не стоит.

Ведьма-завуч меня ненавидит!

Не знаю, что у неё за стихия, но инквизитора натравить не мешало бы.

Ой… что-то мне…

Из носа пошла кровь, и я отключился.

— Эй, Грязев, проснись, — похлопал меня Илья по щеке, а стоило мне разжмурить глаза, как он прыснул в меня водой изо рта. — Пфу! Ну, очнулся?

— Да… слушай, а у тебя семян случаем нет? — быстро протараторил я.

— Есть, старые, правда. Планировал их посадить, да срок упустил. А новые ещё не созрели. А что?

— Нужно! — крикнул я, следя за каплями на полу.

— Держи, — протянул мне пачку великан.

— Томаты? А чего-то проще нет?

— Нет.

— Ты это, прости, я не специально. Кто же знал, что ты такой ранимый и… странный. Зачем тебе семена-то?

— Пацаны в Музее сказали, что кровью можно вырастить питомца, — медленно произнёс я, старательно собирая кровь и стараясь игнорировать ощущение, словно я долго кружился на одном месте. На удивление, пока получалось. — Я сейчас попробую, но потом сразу в медитацию. Не пугайся и не туши меня. Я не костёр и не помер.

— Хорошо, пока в клуб схожу. Надо подкачаться. Дома-то такого оборудования нет. За каникулы сдулся.

Эта махина… «сдулся»?

За счёт мозга или извилин?

Но вслух я промолчал, немного полежал в обмороке, а затем старательно собрал подсохшую кровь, размазал с семенами, завернул всё это в носовой платок и рванул на улицу за землёй, выбрав горшком стаканчик для зубной щётки.

Вернулся в комнату, навис над носовым платком и медленно произнёс:

— Посеять! — и не понял, ушли луны или нет, так как до сих пор голова кружилась, да я ещё и сбегал туда и назад по лестнице. — Посеять?

А вот теперь было понятно, что луны на исходе, я тут же откинулся прямо на полу и погрузился в медитацию.

Сработало, причём неплохо. Сразу восемь светящихся точек зажглось.

Вот только непонятно, сколько семян я за один раз околдовал?

Да и в дневнике не было слов об этом, а помидорки то не высыпались, а потом все в кровищу улетели. Ну, пофиг.

Это всё хрень, меня поселили в комнату с лосем, не понимающим юмора.

Вот это проблема.

Эх, будь он девушкой, я бы попробовал помочь ему парной культивацией, чтобы избавиться. Хотя как?

Блин…

Будь у меня сотня тысяч лун, я бы на избавление от Ильи их не пожалел.

Ладно, смирюсь. Он же к Новому Году свалит?

Наследующий день я понял одну вещь: целитель помешанный на развитии плоти — это полный и бесповоротный песец.

Если Бумажников был просто качком, то члены кружка атлетизма были под командованием главного библиотекаря на этапе Звезды (стихии плоть, целительство, вода).

Мужчину среднего роста звали Коневым. Но за глаза его звали «человеком-невадимкой», так как он только в первый день три раза заявил своим подопечным:

— Я вам не «Вадим», а «Вадим Вадимович», усекли? Невадимкайте мне тут! — и тут он заметил меня. Глазки заблестели и начали меня, словно помечать маркером, как мясник тушу. — Надо начать с общей подготовки, потом перейдём к отдельным зонам. Непочатый край, давно такие добровольно не приходили. Илья, ты про него говорил?

— Да, Вадим Вадимыч, — отозвалась красноголовая гора, тягающая штангу с шестью блинами с надписью «50 кг».

— Ты снова разминаешься трёхсоткой? Я же говорил, не выше сотни! Лечить не буду.

— Ну…

— Ладно, делай, вылечу.

— Ураааа! Ухх-хакх-хк… аааа.

— Эм, учитель, мне кажется, или Илья сейчас немного не в норме? Человек точно должен быть бордово-фиолетовым и всё больше синим? — спросил я, но чувства были смешанными. Тут и избавиться от соседа можно, да и пару точек пробудить, подняв шикарного зомби. Но вслух я шутку не сказал.

— Не боись, малец, откачаю. Зато в следующий раз будет слушаться, — рассмеялся тренер и выдал мне две килограммовые гантели, — выполняй по тому, что видишь вот на этом плакате. Бумажников, теперь к тебе. И не кряхти на меня, я тебе