А потом я просто сидел дома и предавался унынию. Я думал, все, конец всему! Я не мог поверить в свою неудачу. Я только присоединился к классной группе, это был последний день работы, и вот я искалечен на всю жизнь. Управляющий с завода несколько раз приходил проведать меня, пожилой лысеющий дядька с жиденькими усиками, звали его Брайан (Brian). Он заметил, что я впал в глубочайшую депрессию, и однажды притащил мне одну сорокопятку и сказал: “Ну-ка поставь.”

Я ему: “Нет, не буду, не хочу.”

Слушание музыки было определенно не тем занятием, что могло бы меня подбодрить в тот момент.

Он сказал: “Ну, я думаю, ты должен, потому что я тебе сейчас расскажу в чем дело. Этот парень играет на гитаре всего двумя пальцами.”

Это был великий цыганский гитарист Джанго Рейнхардт (Django Reinhardt), родившийся в Бельгии, и, черт побери, он был великолепен! Я понял, что, если у него получилось, то может получиться и у меня. Это было чудесно со стороны Брайана, он был настолько внимательным ко мне и купил мне эту пластинку. Я не знаю, что произошло бы, не будь его. Услышав эту музыку, я был твердо настроен что-то предпринять, вместо того, чтобы сидеть и причитать.

Пальцы были еще перевязаны, и я пытался играть только указательным пальцем. Это было настоящее разочарование, потому что, если ты уже когда-то неплохо играл, возвращаться к азам было очень тяжело. Возможно, самым легким выходом было перевернуть гитару и переучиться на праворукий способ. Я полагал, что у меня вышло бы, но я подумал, что вот, я уже несколько лет играю, и понадобится еще несколько, чтобы переучиться. Это показалось мне чересчур долгим сроком, так что я был настроен остаться леворуким. Я упорно занимался с двумя перевязанными пальцами, даже несмотря на то, что доктора сказали: “Лучше тебе успокоиться с этим. Найди себе другую работу, делай что-то еще.”

Но я был уверен, черт возьми, что должен был существовать какой-нибудь выход из моего положения.

После некоторых размышлений я задумался, а нельзя ли сделать насадки на пальцы. Я взял бутылку из-под “Fairy Liquid”, расплавил ее, скатал в шарики и подождал, пока они остынут. Затем я сделал отверстия раскаленным паяльником так, чтобы они примерно подходили под пальцы. Потом я еще подстругал их ножом, достал наждачку и пару часов шкурил, чтобы они были вроде наперстков. Я насадил их на пальцы и попробовал поиграть на гитаре, но ощущения были не те. Насадки были из пластика и, они соскальзывали со струн, я мог прижимать их только частично, и это было очень больно. Так что пришлось придумывать, что подобрать на замену. Я пытался использовать кусочки ткани, но они, конечно же, изорвались. Пробовал различные сорта кожи, но это тоже не помогло. Затем я нашел свою старую кожаную куртку и отрезал с нее полоски. Это была старая кожа, так что она была немного жесткая. Я подогнал кусочки, чтобы обернуть напальчники, и наклеил их, дал просохнуть и опробовал, я подумал, черт возьми, теперь я действительно могу прижимать струны. Я еще немного отшлифовал кожу и отполировал, чтобы она не цеплялась сильно. Теперь было как раз то, что нужно, чтобы скользить по струнам вверх и вниз.

Даже с напальчниками было больно. Если посмотреть на мой средний палец, то можно увидеть небольшую шишку на кончике. Сразу под ней - кость. Приходится быть осторожным, потому что, если напальчник спадет и я сильно прижму струну, кожа может просто рассечься. Поначалу так случалось постоянно. И это была проблема; один из роуди часто ползал по сцене с воскликами: “Куда, блин, эта штука запропастилась-то?”

Когда я выхожу на сцену, я обвязываю пальцы киперной лентой, капаю немного супер-клея и прижимаю все. Затем, в конце вечера, приходится всё это отдирать.

Пару раз я терял напальчники. Фигурально, на гастролях я живу с этими проклятыми штуками. Я постоянно держу их при себе. У меня всегда есть запасные, и мой гитарный техник тоже держит у себя дополнительный набор.

Прохождение таможни - это отдельная история. Я держу напальчники в коробочке, и когда осматривают мою сумку, я постоянно слышу: “Ага, что это тут у нас? Наркотики?”

И тут шок такой, это пальцы. Несколько раз пришлось разъяснять таможенникам, что к чему. И они отвечали: “Ого”.

И с отвращением отодвигали от себя мои искусственные пальцы.

Сейчас напальчники мне делают в одной больнице. Вообще-то они делают протез, всю руку, но всё, что я использую, это две подушечки пальцев, которые срезаю оттуда. Я спрашивал: “Почему бы вам не сделать мне только пальцы?”

“Нет, нам проще изготовить всю руку.”

Можете себе представить, что думает уборщик, находя в мусорной корзине руку. Напальчники, которые я срезаю, выглядят, как настоящие пальцы; на том, что для безымянного пальца, нет никакой кожи, я могу играть с помощью материала, из которого он сделан. Иногда они слишком мягкие, и тогда я ненадолго оставляю их на воздухе, чтобы они стали тверже, или я добавляю чуточку супер-клея, чтобы они правильно ощущались. Иначе они будут цеплять струны. Этот процесс может длиться вечность.

Самодельные напальчники я еще ношу, но для них уже заканчивается покрытие; кожа стирается. Каждый напальчник служит месяц, может пол-турне, и когда они изнашиваются, все возня с подгонкой начинается снова. У меня еще остался тот кусок кожи, который я использовал более сорока лет назад. Не так много от него осталось, но еще на несколько лет хватит.

Это примитивно, но оно работает. Тебе нужно или завязать, или бороться и постоянно делать это. Приходится много работать. Изготовление - это только одна сторона, а игра с напальчниками - совсем другая. Потому что ты ничего не чувствуешь на ощупь. Ты знаешь, что у тебя на пальцах насадки, и для того, чтобы все получалось, приходится много заниматься.

Частью моего звукоизвлечения стало преимущественное использование двух здоровых пальцев, указательного и мизинца. Ими я беру аккорды и выполняю вибрато. Обрубленные пальцы я в основном использую в соло. Когда я делаю подтяжки, то делаю их указательным пальцем, еще я научился делать это мизинцем. Другими пальцами я могу делать только слабые подтяжки. До несчастного случая я вообще не использовал мизинец, так что мне пришлось научиться. Для меня существуют пределы, потому что даже с применением напальчников я никогда не смогу взять некоторые аккорды. Там, где я раньше использовал полные аккорды, теперь я этого сделать не могу и компенсирую это более жирным звуком. К примеру я беру аккорд Ми и на ноте Ми выполняю вибрато, чтобы звучало всё более полно, так что так я маскирую недостаток звучания по сравнению с тем, что могло бы получиться, будь у меня в порядке все пальцы. Так я и разработал стиль игры, который восполняет мои физические недостатки. Может это и нетрадиционный стиль, но он мне подходит.

С тех пор, как произошел несчастный случай, мне пришлось всё заново переосмыслить, от напальчников до непосредственной игры на гитаре. Я был не в состоянии взять любую попавшуюся гитару и играть на ней; на ней должны стоять специфические струны, и струны должны быть подходящей толщины. Все эти проблемы стоят передо мной с первого же дня. Хуже того, в то время не было компаний, производящих струны меньшего диаметра. Не было и компаний, которые могли бы усовершенствовать гитару, так что приходилось всё делать самому.