несамостоятельность или небоесобность, которые, в свою очередь, являются продуктом тех условий, в которых они живут.

Демократия сама представляет возможность уничтожить формы политической мощи эксплуататоров и демократии, что, по крайней мере сейчас, ввиду все увеличивающегося числа рабочих, все больше удается.

Чем больше это имеет место, тем больше демократическое государство перестает быть простым инструментом в руках эксплуатирующих классов. Государственный аппарат начинает теперь в известных условиях поворачиваться против, т. е. функционировать в обратном, чем до сих пор, направлении. Он начинает превращаться из инструмеита угнетения в инструмент освобождения трудящихся".

Здесь комментарии совершенно излишни. Нынешнее государство трестифицированного капитала не является будто бы орудием в руках имущих классов, а является государством, ведущим пролетариат к его освобождению. Поистине большего падения даже для такого ренегата, как К. Каутский, трудно себе представить. Если к этому добавить наглые выпады К. Каутского по отношению к Советскому Союзу, на который он так бесцеремонно обрушивается в многочисленных местах своего творения, его дифирамбы Лиге наций как орудию мира и защитнице демократии, и его заверения, что "господствующие классы не будут применять оружия в отношении демократии, если наконец вспомнить поведение германской социал-демократии в послевоенный период, особенно в годы кровавых столкновений с революционным пролетариатом 1918 -- 1921, 1923, 1929 гг., то станет ясным, для какой цели Каутскому понадобилось в такой грубой форме ревизовать учение Маркса-Энгельса о государстве.

Трактуя вопрос о значении военной и экономической силы современного государства, Каутский делает следующий вывод: "Международное значение, которое германская республика опять приобрела, показывает, что сила какой-либо нации определяется в гораздо большей мере культурными и экономическими достижениями, чем величиной армии. На самом деле, ныне, в эпоху широко развитой демократии, государство, окруженное демократиями и не преследующее никаких агрессивных тенденций, не нуждается почти для своей зашиты в армии, если институт Лиги наций организован сколько-нибудь рационально. Если бы в России установился демократический режим и она вступила в Лигу наций, то этим устранилось бы одно из величайших препятствий ко всеобщему разоружению".

Лига наций -- орудие мира, СССР -- орудие войны. Поистине дальше идти некуда. Фальсификация предисловия Энгельса и извращение марксизма по всем основным его вопросам нужны социал-фашистам для того, чтобы, прикрываясь именем Энгельса, творить свое грязное оппортунистическое дело. Вся практика социал-демократии за последние 17 лет, на которой нет надобности здесь останавливаться (место социал-демократии в системе охраны буржуазного строя давно определено), как нельзя более наглядно это подтверждает. Сейчас уже каждому ясно, что социал-демократия как в теории, так и в практике против применения насилия пролетариатом по отношению к буржуазии, но она за применение насилия буржуазией по отношению к пролетариату. Это бесспорно. Майские расстрелы рабочих в Берлине в 1929 г. являются лишним неопровержимым тому доказательством. Социал-демократия открыто прокламирует, что она является партией буржуазного порядка. На Магдебургском съезде в 1929 г. виднейший лидер германской социал-демократии Вельс заявил:

"Наша задача -- обеспечить демократию и защищать республику. Если бы врагам республики удалось нанести такой ущерб демократии в Германии, что не оставалось никакого выхода кроме диктатуры, то тогда "Стальной шлем", национал-социалисты и коммунистические братья из Москвы пусть знают: социал-демократия и профсоюзы, как представители великой массы германского народа, сплоченные в своих организациях, действуя с полным сознанием ответственности и с непоколебимой дисциплиной, сумеют также применить диктатуру. Им и никому больше принадлежит право на диктатуру".

Не признавая положения Маркса и Энгельса по вопросам диктатуры пролетариата и роли государства, германские социал-демократы никогда не могли даже теоретически правильно поставить (не говоря уже о практическом разрешении) вопроса о вооруженном восстании. Мы так долго останавливаемся на германской социал-демократии потому, что она являлась и продолжает являться идейной руководительницей II Интернационала и все сказанное о ней относится в равной мере ко всем партиям, входящим теперь в состав II Интернационала. В заявлении Вельса нет по существу ничего нового. В практической жизни германская социал-демократия, начиная с 1914 г., всегда боролась за диктатуру буржуазии. Практика и на этот раз опередила теорию, сознание отстало от бытия. Сейчас лозунг диктатуры буржуазии социал-демократами выдвигается как программное требование. От умолчания диктатуры пролетариата через требования "свободного народного государства" и извращений основных положений Маркса и Энгельса до открытой защиты диктатуры буржуазии -- вот "славный" путь германской социал-демократии.

Этим критическим обзором отношения германской социал-демократии к вопросам государства, диктатуры пролетариата и вооруженной борьбы его с государственным аппаратом буржуазии мы, разумеется, отнюдь не хотим сказать, что немецкая социал-демократическая партия никогда не была партией революционного пролетариата. Положительная роль ее в рабочем движении не только Германии, но и и международном рабочем движении до начала империалистической войны в 1914 г. общеизвестна и освещение этого вопроса не входит в нашу задачу. Мы поставили себе более узкую задачу, а именно показать вкратце развитие теоретического обоснования рассматриваемых нами здесь вопросов (государства, диктатура, восстание) у наиболее выдающихся руководителей германской социал-демократии как до империалистической войны 1914-- 17 гг., так и после нее.

Из сказанного выше видно, что большинство вождей германской социал-демократии и II Интернационала отступали от революционного и учения Маркса и Энгельса по самым фундаментальным вопросам марксизма. Генезис реформизма, позорное идеологическое падение германской социал-демократии своими корнями упирается во времена Готы, Эрфурта, в тогдашнее искажение ими учения научного социализма по вопросам о диктатуре пролетариата, о вооруженной борьбе пролетариата, о классовой борьбе вообще, именно по тем вопросам, которые являются водоразделом, разделяющим в конечном итоге действительных революционеров от всего чуждого революции.

Именно в этой связи Ленин говорил: "Главное в учении Маркса есть классовая борьба. Так говорят и пишут очень часто. Но это неверно. Из этой неверности сплошь и рядом получается оппортунистическое искажение марксизма, подделка его в духе приемлемости для буржуазии. Ибо учение о классовой борьбе не Марксом, а буржуазией до Маркса создано и для буржуазии вообще говоря приемлемо. Кто признает только борьбу классов, тот еще не марксист, тот может оказаться еще не выходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики. Ограничивать марксизм учением о борьбе классов -- значит урезать марксизм, искажать его, сводить его к тому, что приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного, мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма. И неудивительно, что, когда история Европы подвела рабочий класс практически к данному вопросу, то не только все оппортунисты и реформисты, но и все "каутскианцы" (колеблющиеся между реформизмом