В этих планах, похоже, не было ничего худого. Пауль Хирш приобрел на имя дочери большое поместье в Траппенфельде, на Еккельна легли обязанности управляющего. Но с фермерством у него не заладилось, что вновь привело к острым конфликтам с тестем. Правда, сам он объяснял это тем, что в отличие от Хирша «имел понятие о совести и чести» и потому «в скором времени пришел в состояние отчужденности по отношению к моей первой жене, что произошло благодаря господину Хиршу».

«Я часто отсутствовал дома, был в кругу друзей — бывших офицеров. В кругу друзей я находил забвение от многих внутренних конфликтов, и я должен сказать, что в последние два года значительно предавался употреблению алкоголя. В этих условиях брак начал разрушаться, так как между нами не существовало никакой психологической связи. Только дети были еще связующим звеном». В 1924 году он «ушел, чтобы начать новую жизнь». Но вскоре вернулся, правда, попросил жену «передать господину Хиршу предостережение больше не переступать порог его домашнего очага, иначе я не мог гарантировать, что не застрелю его, как бешеную собаку». Еккельн окончательно оставил Траппенфельд 27 июля 1925 года.

«Брак развалился на куски», как пишет Еккельн, когда у него «появилась твердая уверенность, что Хирш — еврей. Осознание этого факта было самым трудным ударом в моей жизни». Впрочем, скорее всего, Хирш не имел к евреям никакого отношения, сам Еккельн утверждал, что тот даже не был похож на еврея внешне. Отчего же он пришел к выводу о еврейском происхождении тестя? Оттого лишь, что человек, занимавшийся во время послевоенной инфляции спекулятивными сделками, «парвеню в самом дурном смысле этого слова», мог быть только евреем.

Его размышления о евреях носили не только «классовый», но и расовый характер. В 1921 году Еккельн прочитал один нашумевший в то время антисемитский опус. «Я сомневался в еврейском происхождении Хирша, — писал он Гиммлеру. — В лице ничего еврейского. Скорее наоборот. Но книга убедила меня. Она внесла ясность. Хирш был евреем».

Что же это за книга, позволяющая безошибочно распознать врага-еврея? Это роман Артура Динтера «Грех против крови» («Die Sünde wider das Blut»), впервые изданный в 1917 году в Веймаре и скоро ставший бестселлером (тираж к 1934 году превысил 260 тысяч экземпляров). Динтер, вступивший в НСДАП в 1925 году и получивший партбилет № 5 (Гитлер имел билет № 7), был одним из самых радикальных антисемитов своего времени. Скажем, он утверждал, что после замужества за евреем арийская женщина в повторном браке с арийским супругом будет рожать детей с примесью еврейской крови. Именно этот бред привел Еккельна, по его собственному признанию, «к осознанию решающего значения расы в человеческой жизни».

Не известно, как адресат письма относился к книге Динтера. Зато благодаря дневнику Гиммлера известно, что с лета 1922-го по лето 1924 года тот прочел 81 книгу, почти половина из которых — антисемитского характера (о женщинах-нееврейках, соблазненных евреями и т. п.).

…Так Еккельн пришел к выводу: его брак, в котором родилось трое детей, был «расово грязным» (rassisch verseucht) — и в 1927 году принял решение развестись. Принять-то принял, да на развод в феврале 1927 года подала его жена. И поводом для развода было совсем другое. «Я был обвинен в прелюбодеянии в нескольких случаях, однако показания, данные свидетелями под присягой, оказались малоубедительными». Как обычно, Еккельн сам себе противоречит и далее сообщает: «В ноябре 1927 года был юридически оформлен развод, и я был объявлен единственным виновником неблагоприятных отношений, которые привели к таким событиям».

— Что же в детстве и юности Еккельна могло привести впоследствии к тем жесточайшим преступлениям, которые он совершил?

— Слишком мало известно о том, как его, рано оставшегося без отца, воспитывали, с кем он идентифицировался, — продолжает Сергей Ениколопов. Принято считать, что фашистские взгляды чаще всего возникали из-за авторитарной системы воспитания с жестким подчинением отцу. Но на деле в семье у многих нацистских преступников отца не было. Гитлер заменил кому-то отца, кому-то — старшего брата.

— «Безотчетная ненависть, сладострастная жажда истребления, — писал Лев Гинзбург в книге „Цена пепла“, — были той силой, которая вовлекала в фашистскую партию людей с извращенной психикой, неврастеников, хулиганов, озлобленных неудачников». Насколько это так?

— Еккельн — типичный психопат, их немало среди насильственных преступников. У таких — асоциальное расстройство личности, не связанное, однако, с острым психозом. Социопаты, как их часто называют, совершают асоциальные действия, могут идти по головам, все прекрасно осознавая. Они не сумасшедшие, им просто свойственно отсутствие эмпатии, они нечувствительны к страданиям других. Между прочим, ведущий диагностический признак, характеризующий такого психопата, — вовсе не агрессия, а лживость.

— Понятно, он лгал, заполняя пункты анкет об образовании. Но ведь в рассказе о своей семейной неудаче он, похоже, был искренен.

— Возможно, причина развода вовсе не в тесте, как Еккельн уверяет. Это ведь жена должна была корить мужа за то, что он не в состоянии прокормить семью. И это сильно уязвляло его самолюбие, было угрозой для самооценки. Свои личные проблемы с женой он мог перенести на тестя. А параллельно он читает книгу, и все становится на места. Найденное объяснение позволяет снять с себя ответственность — ведь все его проблемы из-за евреев.

Как мы помним, Еккельн заливал вином свои семейные и прочие неудачи в компании бывших фронтовиков. В этом смысле он был довольно-таки типичным представителем «поколения девятисотых», к которому принадлежали Шпеер, Борман и многие другие высокопоставленные нацисты.

«Мы ожесточились и не доверяли никому, кроме ближайшего товарища, — говорил один из героев ремарковских „Трех товарищей“. — Все рушилось, фальсифицировалось и забывалось. А тому, кто не умел забывать, оставались только бессилие, отчаяние, безразличие и водка. Прошло время великих человеческих и мужественных мечтаний. Торжествовали дельцы. Продажность. Нищета». В этом все они, представители «потерянного поколения», сходились. Дальше шли расхождения. Кто-то, как сам Ремарк (тоже награжденный на войне Железным крестом), становился пацифистом, но куда больше было таких, как Еккельн, кто хорошо себя чувствовал только на военной службе и верил в то, что социальный порядок строится на дисциплине и солдатских добродетелях. А коли в обществе нет порядка, им нужна была военизированная организация, способная обустроить общество. Из ветеранских организаций тех лет вышло немало будущих убийц.

…В той же анкете Еккельн сообщал, что с 1922 по 1924 год был членом Младотевтонского ордена («Юнгдо») — националистического антисемитского союза, основанного на общей волне переживания поражения в войне и желания многих восстановить рейх. Еккельн, как и другие, никак не мог понять, как и почему Германия капитулировала, ведь ее армии были на чужой территории. Причиной не могло быть ничто иное, как удар ножом в спину, предательство политиков. Левых политиков. Большинство из них были евреи, что и требовалось доказать.