Для Арты, ну и для себя, конечно, в холодной кладовке Эрик взял мясо, что осталось после последней охоты. Постоял над полкой, вспоминая, как здорово они в прошлый раз порезвились и как удачно поохотились. Как плыли на Северный Полярный остров наперегонки, вода с каждым движением рук становилась всё холоднее, обжигая кожу, а над ними летела его дракониха. И в её клекоте слышался такой же, как в их дружеской компании, смех.

Сколько можно маяться? Надо взять себя в руки и перестать хандрить!

Эрвин вздохнул и быстро приготовил завтрак — дела не ждали: сегодня нужно осмотреть свой участок Леса, проверить нет ли где возгораний, зафиксировать это в отчете и отослать его в Центр, гранд-шефу. Руки занимались привычным делом — чистили, нарезали, мыли, — а в голове роились хмурые мысли об этих отчётах. Какая же цукканова чушь! Будто старый червивый гриб, глава Дукс, будет читать проклятые отчёты!

Руки тонко шинковали мясо, поливали его соком лимона, потом, когда над блюдом закурился парок, — соком красного перца, присыпали ароматными травами и через пятьдесят ударов сердца — сбрызнули молоком одуванчика, чтобы нейтрализовать лимон и перец. Нос уловил, как изменился запах мяса — уже пахло съедобным, вкусным, и уже слюна наполняла рот.

Ногой приходилось придерживать Арту, которая с пола пыталась дотянуться и стащить вкусненькое со стола — она тоже любила мясо с едкими соками и молоком одуванчика. Но Эрвин почти не обращая на неё внимания, продолжал резать плоды и травы, чистить злаки, поливать всё липким приятно пахнущим белковым киселём.

А в голове — Центр, Дукс, служба, жители Леса…

И только когда микроволновка забарахлила, Эрвин вернулся из мыслей о бессмысленности службы на свою кухню. И дети знали, что в Великом Лесу-Прародителе, в Лесу, который разумен настолько, насколько может быть разумен огромный живой и сложный организм, состоящий из разумных людей, неразумных животных и растений, пожара быть не может. И зачем защищать Лес, если он не может загореться? Цуккана тебе на голову, трусливый ржавый гриб Дукс!

Микроволновка лежала на узеньком кухонном столе и не желала открывать рот, косясь на хозяина. Не помогли ни капля сiлы, ни щекотка под носом, отчего эта братия морщилась, но мигом открывала греющую полость. Подступало раздражение от голода, да ещё и Арта… А где Арта?

Эрвин оглянулся — зверя не было. Только что терлась о ноги, мурчала и пыталась острым когтем утащить со стола пласт мяса, а сейчас пропала. Ни под столом, ни под стульями, ни в холодной кладовке за неплотно прилегавшей перегородкой её не было видно. В душе привычное уныние всё отчётливее перерастало в мрачное злое раздражение. Мало было упрямой микроволновки, так ещё и что-то напортит голодная рысь!

Но не успел Эрвин не только разозлиться как следует, но даже двинуться с места, как большая жёлтая кошка свалилась откуда-то сверху на хозяина, едва не опрокинув столик. Но её всаженные прямо под хвост зверю-разогревателю когти произвели нужный эффект — может, от боли, а может, и от неожиданности, упрямец всё-таки распахнул рот.

А Эрвин рефлекторно среагировал на внезапное движение — резко задвинул в открытую пасть блюдо с едой. Микроволновка с несвойственным ей хищным щелчком захлопнула рот, нахмурила свою обычно мало эмоциональную морду и стала краснеть, немного раздуваться и мелко подрагивать. Процесс пошел — зверь прогревал пишу, создавая микровибрации, а значит, завтрак сегодня всё же будет.

Человек почесал свою верную помощницу за развесистым ухом и снял её со стола. Всегда думал о ней, как о маленьком несмышлёном котёнке, а она снова и снова удивляла и радовала своей сообразительностью и преданностью.

Морда, которую рысь немного отвернула в сторону, чтобы подставить шею под ласку, была довольная, глаза блаженно прищурены, хриплое мурчание наполняло всю кухню, забиваясь, казалось, под потолок и добавляя дрожи к той, что уже выдавала микроволновка.

Эрвин посадил помощницу на сиденье у стола и как приз отдал ей образки мяса. Рысь больше любила приготовленное мясо — вот ведь испорченное цивилизацией зверьё! — но сейчас и от сырого не отказалась.

И мужчина снова засомневался — ему ли она помогала? Может, просто очень хотела есть? Нарезая зелень, мужчина поглядывал на упрямую микроволновку — не прекратит ли она вибрировать раньше времени? Но нет, она работала исправно. Всё ещё с опаской щелкнул её по носу, подсказывая, что пора остановиться. Но любимая кухонная помощница больше не упрямилась и исправно открыл рот. Всё же когти рыси под хвостом хоть и жесткий, но эффективный способ лечения своевольных нагревателей еды…

Эрвин вынул блюдо и переставил его на стол. По кухне поплыл волнующий аромат маринованного запечённого мяса.

Рысь вытянула шею к блюду, жадно втягивая воздух носом и топорща усы, но воспитанно не пыталась подцепить когтем мясо, а сидела неподвижно, будто вырезанная из редкой породы дерева. Она, внимательно прищурившись, наблюдала как большая половина блюда перекочевывает в её миску. Хоть она и маленькая, хоть и вредная, а есть ей нужно не меньше, чем человеку. Только ей удобнее это делать внизу, и потому Эрвин поставил посудину на пол, а сам уселся за стол.

Арта мягко спрыгнула со стула. Смотреть на то, как она ест, можно было бесконечно: аккуратно, неспешно, наклоняя голову то вправо, то влево, смакуя и жмурясь от удовольствия. Такому аппетиту можно было позавидовать. Опять тяжкий вздох сожаления вырвался мимо воли: как бы Эрвин ни хотел есть, так наслаждаться едой у него не получалось.

Подцепляя палочками еду и неспешно прожёвывая, он размышлял о том, что его Арта — идеальный напарник. Ест то же, что и он, условий особых не требует, тренируются они вместе. Зверь понимает его, как никто. Хотя как раз это и не удивительно — рядом никого больше и нет. На службе, опять же, помогает.

Служба… Какая это служба? Опять мысли свернули не туда, и тоска приливной волной залила душу бывшего воина. Нет, не надо об этом. Лучше думать о своей Арта — его спасении. Без неё Эрвин вообще зачах, как ветка без Леса. И вот ещё что хорошо — не болтает много. Совсем не болтает…

А так иногда хочется не только самому говорить, но и послушать кого-то!

Странно это.

Много лет назад Эрвин страдал от многословия людей, окружавших его, мечтал уйти в рейд и отдохнуть в тиши и одиночестве. А теперь с тоской смотрит на молчаливое животное, свою рысь, и мечтает, чтобы она заговорила. Как меняется жизнь: мечта