– Думаешь, её к нам наблюдателем приставили? – Анатолий Лазарев позволил себе усмехнуться.

– Наблюдателем или шпионом, к нам или к тебе лично, суть не в этом. Действовать нужно скрытно и лучше чужими руками, – синьор Луиджи Моретти задумался.

– Согласен. Если наши действия засекут те, кто заменил ей личность и прислал сюда, то можем и сами пострадать и её подставить, – усмехнулся Анатолий.

– Вот-вот, сначала нужно выяснить в чём она замешана, – Луиджи Моретти на минуту прикрыл глаза и чуть скривил губы. – Борис Орлов чем сейчас занят?

– Наверное трудится над своими изобретениями в исследовательских лабораториях графа Сергея Плюмина. Хочешь его пригласить развлечься? – некоторое удивление на миг отразилось в синих глазах Анатолия Лазарева.

– Думаю, в этой ситуации он, как никто другой, нам подойдёт, – синьор Луиджи Моретти заговорщицки понизил голос.

– Тогда тебе придётся отпустить меня ещё на пару дней слетать во Францию. Не думаю, что стоит по телефону рассказывать Борису Орлову о наших проблемах, – Анатолий продемонстрировал лукавую улыбку.

– Хорошо, так и сделаем. А заодно проверишь там данные об убийствах и кражах, в которых подозревался Ахилл. Это тот, кто стрелял в тебя на дороге в Рим. Наши ребята смогли выяснить, что он приехал в Италию из Франции прямо накануне покушения, – оживился Луиджи Моретти.

– Идёт, так сможем дать официальную версию моей поездки во Францию. Да мне и самому интересно докопаться, кто же нанял этого Ахилла отнять у меня жизнь, – Лазарев удовлетворённо кивнул.

– Что-то мне всё это не нравится. Есть догадки зачем у тебя на вилле прослушку поставили? – синьор Моретти подвинул один из листов к Анатолию.

– Наверное, Паола меня ревнует и в своё отсутствие желала убедиться, что я ей не изменяю, – Анатолий театрально развёл руками.

– Лазарев, я ведь серьёзно спрашиваю. Все жучки американские, нового поколения, поставлены очень профессионально, – Луиджи Моретти указал карандашом на несколько строк на листе.

– Тогда, может быть, они предназначены не мне, а Паоле?

– Возможно, – синьор Моретти слегка нахмурился. – Ведь если бы ты погиб или попал в больницу, то ей бы тут же сообщили, и она бы срочно вернулась в Италию.

– Что можно услышать такого интересного на моей вилле, чтобы нанять убийцу? – Лазарев нахмурился.

– Возможно, цель была не убить, а лишь вывести из строя, уложить тебя на больничную койку? Кювет, где произошёл инцидент, не настолько опасный, чтобы, попав в него, ты мог погибнуть. Напавший мёртв только потому, что его застрелили, – синьор Луиджи Моретти снова пристально посмотрел на Лазарева.

– Честно скажу, тоже об этом думал. Только в этом случае не понятны действия мотоциклиста, – Лазарев демонстративно пожал плечами.

– Ладно, давай нароем новые данные, тогда ещё поразмыслим, – согласился синьор Моретти.

СССР, Иваново.

Зима в центральной части России это не шутки, это вам не Европа, согретая Гольфстримом. Снег, холод, промозглый ветер захватывают обширную территорию в свои ледяные чары ещё в октябре и не дают продохнуть и отогреться аж до апреля. Люди давно привыкли и не придают жутким морозам, шквальным ветрам особого значения. Да и что можно сделать? Они привыкли, приспособились…

Леночка спокойно наблюдала, как Нелли одевает её. Нет, она не сопротивлялась, не звала на помощь, даже не пыталась умолять эту женщину, только спокойно наблюдала.

Нелли взглянула в глаза ребёнка и её, как током прошибло. Дыхание перехватило. Она увидела гордый вызов, презрение в бесцветных в этот момент глазах. Бледное личико, обрамлённое прядями волос, казалось лишь светлым пятном, которое неминуемо надвигалось на неё, затягивало, не давало пошевелиться и вздохнуть. Нелли испытала немую жуткость. С усилием отвела взгляд, тряхнула головой и потёрла виски пальцами, ставшими вмиг ледяными. Окончательно сознание ей вернул тихий шёпот рядом.

– А вдруг она сможет до дома дойти? – Виктор дохнул перегаром и икнул.

Глаза Нелли сверкнули злобой:

– Хм, а ты прав, дай вон тот платок. Я ей ноги свяжу. А потом можно будет сказать, что мы для тепла её обвязали.

– Это же платок матери, – Виктор выпятил толстую губу, демонстрируя протест.

– И что теперь? Когда девицу найдут и платок вернём, – Нелли злобно взглянула на Леночку. Её тонкие губы перекосило в нервной усмешке.

И снова Нелли стало не по себе от гордого движения головы и прямого признака досады в пристальном взгляде. Нелли почему-то вспомнила тигра, угрюмо взирающего на людей из-за ограды. Она поторопила мужа:

– Ну всё, иди. Давай санки вынесу, а ты девицу бери.

– Вот почему ты всегда права? – хмыкнул Виктор и взял Леночку на руки.

– Да потому, что ты всегда неправ! – пробурчала Нелли.

Парочка спустилась по лестнице и вышла из подъезда на улицу. Мороз крепчал, а порывистый ветер тут же обжог лицо.

– Ну и холод сегодня, – Виктор покосился на жену. – Может ну его, не пойду. Уж очень холодно.

– Да ты что! Вот как раз и надо идти сейчас. А под утро ещё и снегопад обещали. Сажай её на санки. Иди вот с этой стороны дома, там пустырь тянется до соседнего микрорайона. Тропинка по снегу протоптана, но в такое вечернее время вряд ли кто по ней пойдёт, – пробурчала Нелли довольным голосом.

Виктор нехотя побрёл по хрустящему снегу. Остановился, ещё раз жалобно глянул на жену, но та ему только замахала рукой в сторону пустыря.

От порывов ветра и сильного мороза слезились глаза. Леночка попыталась прикрыть их рукой в варежке. Стало немного лучше. Ущербный месяц посеребрил простирающиеся во все стороны сугробы. Вдалеке виднелись пятиэтажные дома, напоминающие коробки, а с другой стороны – протянулась цепочка далёких жёлтых огоньков. Ветер тянул полоски позёмки, гоня снежинки с места на место, как будто не мог решить, где же их оставить. Хруст под ногами, обутыми в валенки, прекратился. Виктор начал озираться и, решив, что достаточно отошёл от дома, сбросил ребёнка в сугроб. Затем, не оборачиваясь, быстро пошёл в сторону цепочки огоньков, везя за собой пустые санки.

Леночка упала лицом в снег и почувствовала, как холод обжог лицо. Кое-как смогла сесть и осмотрелась. Темнота была не плотная пугающая, а скорее пронзительно-тревожная. Ледяной ветер суетливо перегонял снежную пыль, пробирался за шиворот пальто, пощипывал сквозь шерстяные штаны за озябшие коленки. Зато яркий кусочек луны исправно нёс свою службу и освещал округу голубовато-серебристым светом.

Леночка попыталась встать, но это ей не удалось. Некоторое время она копошилась в снегу, пытаясь развязать платок, стянувший ноги, но узлы были плотно затянуты. Девочка ещё раз осмотрелась и решила ползти в сторону ближнего жилого дома. Но это удавалось с большим трудом, и её усилия практически не увенчались успехом. Леночка поудобнее уселась в сугробе и прикрыла глаза. Она замерзала, медленно и неотвратимо. Всё тело сковало льдом, и лишь внутри из последних сил глухо и размеренно, сжимаясь от боли, продолжало биться непокорное сердце. Оно пыталось согреть, из последних сил, маленькое тельце, уже скованное морозом. Леночка попыталась пошевелиться, но лишённые чувствительности руки и ноги уже перестали реагировать. Девочке казалось, что её Душа тоже покрылась тонким налётом прекрасных ледяных узоров, но она ещё жива. И именно продрогшая Душа не даёт ей окончательно замёрзнуть.