– Бинхэ, как продвигается твоё постижение начал секретных техник?

Подобное обращение из уст учителя заставило мальчика покрыться гусиной кожей. И всё же, хоть спина Ло Бинхэ тряслась мелкой дрожью, он сумел показать лишь лёгкое смущение.

– Этот ученик чересчур невежественен, – с виноватой улыбкой поведал он. – Он всё ещё… не способен постичь суть учения.

«Ещё бы! То, что ты, занимаясь по поддельному пособию, умудрился не слететь с катушек, да ещё и сохранил отменное здоровье главного героя, само по себе поразительно, где уж тут постигать основы! – взревел про себя Шэнь Цинцю. – Издеваться надо мной вздумал, сопляк?! А ну ступай сюда, чтобы этот учитель наставил тебя на путь истинный!»

В голове тут же раздался дьявольский вой предупреждающего сигнала.

«Что, уже и подумать об этом нельзя? – возмутился Шэнь Цинцю. – Знаю я, знаю, что это нарушение!»

Вслед за этим он небрежно бросил вслух:

– Твой учитель сегодня наказал тебя, потому что запас его терпения истощился. В конце концов, время не ждёт. Сколько лет тебе уже сравнялось?

– Этому ученику четырнадцать, – поспешил ответить Ло Бинхэ.

«Ох, четырнадцать…»

Иными словами, за время ученичества он уже успел разжиться таким «ценным» опытом, как стояние на коленях у главного входа на пик Цинцзин, колотушки от целой толпы учеников, подвешивание и избиение за «дерзость» по отношению к учителю, а также непосильная чёрная работа за то, что он разбил ритуальный сосуд, – и множеством тому подобных замечательных достижений. (Пока-пока, руки-ноги!)

Залепив себе фэйспалм, Шэнь Цинцю сделал вид, что схватился за лоб.

– Мне нужно подумать в тишине, – помахал он ученику рукой, отпуская его.

Шэнь Цинцю отлично умел приспосабливаться к новым условиям.

Раз уж он волею судьбы прописался в «Пути гордого бессмертного демона» после того, как умудрился сыграть в ящик в своём родном мире, то уж лучше как-нибудь обустроиться здесь, пока живётся.

Оказавшись в мире самых что ни на есть настоящих совершенствующихся, он на халяву переродился в одного из них, причём обладающего весьма недурными навыками в области боевых искусств и владения мечом, да вдобавок являющегося членом прославленной праведной школы. Если ему вздумается гоняться за дешёвой популярностью, то она никуда от него не убежит, если же он предпочтёт жить спрятав голову в песок, то ничто не помешает ему укрыться на пике Цинцзин хребта Цанцюн, отгородившись от всего мира. Что ж в этом плохого?

Разве что с поиском подружки могут возникнуть некоторые сложности.

В такого рода гаремных романах любая девица, если только она не откровенная уродина, по умолчанию принадлежит главному герою – это прекрасно известно всем и каждому.

Как бы то ни было, запросы Шэнь Цинцю были воистину скромны: лишь бы, ни в чём не нуждаясь, прожить как можно дольше – этого ему было бы вполне достаточно, ведь это не так уж сильно отличалось от его прошлой жизни.

Однако, учитывая, что здесь есть Ло Бинхэ, мечты о славе придётся оставить. К тому же, пока Шэнь Цинцю пребывает на этом континенте, созданном по законам автора, даже укройся он у Персикового источника[24], заполучивший полную власть над миром Ло Бинхэ сумеет вытащить его и оттуда, чтобы сделать из него человека-палку.

«Не то чтобы я так уж не желал пресмыкаться перед Ло Бинхэ, – раздумывал Шэнь Цинцю, – но кто ж делает из своего главного героя хренова Диабло[25]? Этот тип не угомонится, пока тысячекратно не отомстит за нанесённые ему обиды!»

Проматерив так эксперта-Самолёта весь день без остатка, Шэнь Цинцю по-быстрому составил план; если вкратце, то он заключался в следующем:

– прежде всего – ознакомиться с обстановкой;

– как можно активнее налаживать отношения с Системой;

– усердно работать над достижением результата;

– зарабатывать баллы притворства;

– как можно быстрее разморозить функцию ООС.

Если же ситуация будет складываться неблагоприятно, то по ходу дела придётся поискать другой путь отступления.

Двенадцать пиков хребта Цанцюн напоминали двенадцать огромных мечей, выкованных небом и землёй, – их величественные и причудливые обрывистые склоны неудержимо устремлялись ввысь.

Базовой локацией Шэнь Цинцю был пик Цинцзин – хоть и не самый высокий, зато определённо самый уединённый и тихий из всех. Везде, куда ни падал взгляд, вздымались стройные стебли бамбука, укрывавшие весь пик густой зеленоватой сенью, создающей утончённую атмосферу классической изысканности. К тому же почти все до единого ученики Шэнь Цинцю изучали игру на музыкальных инструментах, каллиграфию, живопись, игру в вэйци[26] и тому подобные искусства, так что время от времени по воздуху разносились напевы струн, декламация и тихий шорох бумаги. Это было воистину превосходное место для молодых почитателей искусства древних эпох, и оно наилучшим образом соответствовало потребностям этого завзятого притворщика – оригинального Шэнь Цинцю.

Несколько встретившихся ему по пути учеников весьма почтительно справились о здоровье учителя. Тот, оттачивая до блеска образ оригинального Шэнь Цинцю, ограничился лёгким кивком, напуская на себя высокомерный и холодный вид, а затем, не обращая ни на кого внимания, двинулся дальше, заложив руки за спину. Хоть со стороны казалось, что он просто следует мимо, на самом деле в этот момент он мучительно ломал голову, как совместить почерпнутые из книги имена со всеми этими маячащими у него перед глазами лицами.

Однако сейчас это не являлось первостепенной задачей; если впредь Шэнь Цинцю желал сохранить собственную жизнь, то прежде всего ему требовалось разобраться с боевыми навыками и мастерством владения мечом оригинального главы пика Цинцзин.

Если он всё верно помнил, то ещё прежде, чем Ло Бинхэ ступил на тёмную дорожку, хребту Цанцюн предстояло пройти через несколько серьёзных испытаний – от провокации каких-то демонов до собрания Союза бессмертных, – и со всем этим Шэнь Цинцю неизбежно придётся иметь дело. Если же в нём от оригинального Шэнь Цинцю по-прежнему будет одна лишь оболочка без малейшего представления о совершенствовании, то, чтобы история пришла к драматическому завершению, не понадобится даже вмешательства Ло Бинхэ – его пристукнет первая попавшаяся мелкая нечисть!

С этими мыслями Шэнь Цинцю в одиночестве направился вглубь леса. Убедившись, что вокруг нет ни души, он снял с пояса меч и, держа в левой руке ножны, а в правой – рукоять, медленно обнажил его.

Меч Сюя, который прославленный мастер Шэнь Цинцю носил с юных лет, можно сказать, добился известности вместе с владельцем. Источаемый им белоснежный свет тем не менее не резал глаз – это было зримым свидетельством превосходных качеств меча. Припомнив принцип: «Если влить в клинок духовную силу[27], оружие начинает слегка светиться»,