– Я выполнил то, что вы от меня хотели, господин оберст. И полагаю теперь себя свободным от ваших претензий. Но позволю себе дать вам один совет. На всякий случай… Не пишите прошение о зачислении в Чумной Легион. Мне кажется, вам здесь не понравится. Тоттлебен, Корф, за мной.

Когда они вышли из штабного блиндажа, уже сгущались сумерки. Обычно Дирк любил это время, тонкую грань между днем и ночью, когда небо становится мягким, как старое потертое одеяло, милосердно накрывая израненную землю и острые силуэты брустверов. Пряча все ужасные человеческие игрушки на ночь.

Но сегодня сумерки показались ему тяжелыми, давящими. Вызревающий где-то у горизонта кокон луны выглядел свежей язвой. В небо уже начали взлетать осветительные ракеты, и с германской, и с французской сторон. Тонкий хлопок, едва слышимый писк – и в небе появляется жирная алая звезда, лениво покачивающаяся из стороны в сторону, распространяющая вокруг себя зыбкое тревожное сияние магния, которое ложится на землю пятнами грязно-розового цвета. Несколько раз ухнули крупнокалиберные пушки где-то в тылу, но стрельба шла вяло, было видно, что канонады сегодня не будет. Разве что одиночная стрельба с меняющимся ритмом – потрепать на ночь нервы французам.

– Я на вас не сержусь, – сказал тоттмейстер Бергер, когда они отошли от блиндажа. Тоттлебен и Дирк держались немного позади мейстера, ступая в ногу с ним. – Я знал, что Лемму рано или поздно придется прекратить службу в Чумном Легионе досрочно. Невыдержанность – худший враг мертвеца. Типично человеческое качество. Иных оно сводит в могилу, других окончательно отправляет к Госпоже… Корф, что у вас с рукой?

Дирк взглянул на свою руку и только тогда вспомнил про рану. Половина предплечья представляла собой обрывки ткани и плоти, под которыми блестели кости.

– Кабан немного задел, мейстер.

– Кабан… скажите на милость… Вы уверены, что кабан был мертв?

Это был совершенно излишний вопрос. Раз тоттмейстер знал про кабана до того, как ему сказал об этом Дирк, значит, уже успел коснуться его воспоминаний и сам знал каждую сохранившуюся в памяти деталь. Но вопрос был задан.

– Так точно, мейстер.

– Любопытно.

– Это был не ваш кабан, мейстер? – осторожно спросил Дирк. Еще один бессмысленный вопрос.

– Разумеется, нет. Я редко работаю с копытными. А уж кабан… Очень интересно.

К броневику они добрались уже в полной темноте, и Дирк нипочем не нашел бы нужное место, если бы не указания тоттмейстера, который никогда не колебался при выборе направления. Его вело чутье, позволявшее ему ощущать присутствие каждого из двух с половиной сотен «Висельников».

На скрытых позициях броневиков был установлен режим светомаскировки. Лампы зажигали только под перекрытиями в траншеях, и то прикручивали язычок до минимума, отчего пламя казалось сонным и ленивым. Нужный «Мариенваген» они обнаружили поодаль от остальных. Выделить его из прочих мог бы и слепой – по запаху, который царил вокруг него. Рядом с «Мари» стоял Бакке, командир отделения транспорта роты, и покрикивал на своих подчиненных, возящихся внутри с мыльными щетками и шлангами. Судя по всему, эта борьба, не менее яростная, чем штурм французских позиций, длилась уже долго, но успеха в ней пока не наметилось.

Ощутив присутствие мейстера, мертвецы побросали щетки и построились снаружи. Но тоттмейстер Бергер лишь махнул рукой, приказывая не уделять его визиту излишне много внимания. И почти тотчас куда-то пропал. По крайней мере, Дирк не обнаружил его, когда решил оглянуться. Это его не обеспокоило – чутье говорило ему, что мейстер находится где-то рядом.

– Где наша свинья? – спросил Дирк у вечно хмурого Бакке.

– Так это вам я обязан подарком, унтер? Вот уж спасибо.

– Боюсь, у меня не было выбора.

– Внутри теперь пахнет, как под Верденом на десятый день… Этот проклятый запах может не выветриться еще месяц!

– Готов извиниться за это. Куда вы ее дели, Бакке?

– Ваш аппетитный груз лежит вон под тем деревом. – Бакке указал пальцем. – И лучше бы вам поспешить сделать с ним все, что намеревались, потому что это место скоро станет Меккой для всех жуков-трупоедов по эту сторону Соммы.

Дирк, приказав Тоттлебену возвращаться в расположение взвода, пошел в указанном Бакке направлении и ничуть не удивился, обнаружив сваленное под деревом тело мертвого кабана и тоттмейстера Бергера, возвышавшегося над ним. Тоттмейстеру Бергеру не требовалось узнавать направление, всякий мертвый организм был для него что огонь в ночи.

Казалось, запах ничуть его не тревожит. Тоттмейстер Бергер замер над тушей и, прикрыв глаза, водил над ней открытой ладонью. В этом ритуале – а Дирк был уверен, что сейчас присутствует при ритуале, – не было ничего возвышенного или пугающего. Просто медленные размеренные действия, без искр между пальцами, запаха серы и прочих признаков, которые считались обязательными для магильерского действа.

– Ну а голову вы зачем ему разнесли? – ворчливо поинтересовался тоттмейстер Бергер, не открывая глаз. – Ладно, не оправдывайтесь. Удивительно, что вам вообще удалось остановить эту тварь. Сами-то можете о ней что-то рассказать?

– Только то, что ее трудно причислить к лику святых, мейстер, – пробормотал Дирк. – Запах выдает. Извините. Ну, это э-э-э… Кабан. Судя по размеру, взрослая особь. Зубы местами сточены, так что, наверное, даже пожилая. Причину смерти назвать не могу, кожные покровы были слишком повреждены во время нашей встречи. Я был удивлен тем, что эта тварь, почувствовав меня, не затаилась, а устремилась в атаку. Значит, кто бы ни поднял ее, он не собирался использовать ее в качестве разведчика.

Тоттмейстер Бергер слушал его с усмешкой, едва видимой в зыбком свете колышущихся в небе ракет.

– Знаете, – сказал он, – еще полвека назад при городских полицайпрезидиумах существовала должность дознавателя мертвых. Занимали ее, конечно, тоттмейстеры. Они поднимали найденные в городе тела и читали их последние воспоминания. Это было своеобразное искусство со своей спецификой. Хороший дознаватель мог заставить мертвое тело вспомнить лицо своего убийцы в мельчайших деталях. Идея была интересная, но долго не просуществовала. Догадываетесь, отчего?

– Господам полицейским не нравилось часто общаться с тоттмейстерами?

– Совершенно верно. Но не только им. Родственники жертв возмущались тем, что над телами погибших тоттмейстеры проводили свои богомерзкие ритуалы, которые, как известно, губят бессмертную душу. Полицейскому начальству не нравилось, что проклятые смертоеды всегда успевают найти убийц прежде них. Ведь им не нужно было рыскать по улицам, хватая наугад всех головорезов, а после выбивать из них колотушкой нужные показания. Кроме того, было и много прочих недовольных людей. В городах ведь весьма часто совершаются убийства, особенно в нынешнее время. И иные убийства выглядят случайными лишь на первый взгляд. В общем, было немало неприятных историй, в которых фигурировали как уважаемые в городе люди, так и члены высочайшей фамилии. Институт посмертных дознавателей пришлось свернуть. Кое-какие крупицы былого опыта остались в библиотеках Ордена, но большая его часть, увы, канула в Лету. Кажется, покойный обер-тоттмейстер Корф приходился вам прадедом?