— Прекрати! Не надо! Замолчи!

У Лизы началась истерика. Она в голос рыдала, закрывая ладонями уши, чтобы не слышать гадости, которые говорил брат.

— Я должен был это тебе сказать. Я знаю, что тебе сейчас ужасно плохо. Но, я думаю, ты должна знать правду о положении вещей. Я желаю тебе только добра, Лиза! Я очень люблю тебя, сестренка.

Началов подошел к девушке и, присев рядом на корточки, крепко обнял ее. Из всего сказанного им правдивыми были лишь две последние фразы.

— Ну, за вас, пацаны! — Вершинский отсалютовал граненым стаканом. — С возвращеньицем!

Вопросы типа «как там было?» и «туговато ли?» не поднимались. Все было открытым текстом написано на лицах Кулагина, Горшакова и Шумского. Друзья откровенно наслаждались воздухом свободы, которого они были лишены целых пять лет.

На вокзале их встретил Левинсон и на новенькой «пятерке», купленной всего неделю назад, доставил в ресторан «Колода», где уже организацией предстоящего банкета на шестерых занимались Вершинский и Лебедев. На протяжении всего времени, пока длился срок заключения, друзья с воли поддерживали с сидельцами тесные отношения. Каждый из них троих как минимум два-три раза в год наведывался в колонию. Иногда вместе, иногда поодиночке…

— Черт! Поверить не могу, что я снова в родном Новоречинске! — восторженно восклицал Шумский. Хмель уже заметно ударил Нестору в голову. — Я думал, этот день никогда не наступит. Даже несмотря на условно-досрочное…

— Да, кстати, — Кулагин склонился к Ливенсону. — Много мы должны?

— Давай не сегодня, Леня, — отмахнулся тот. — Вот ты, в натуре, начинаешь загоняться. Такой день! Пей, гуляй, расслабляйся!..

— Ну а все-таки? — гнул свою линию Кулагин. — Намекни хотя бы.

Левинсон знал, что просто так от приятеля не отвяжешься. Если он не ответит, праздник будет безнадежно испорчен. Кулагин станет сидеть с постным выражением лица и теряться в догадках, чем обосновано молчание Левинсона.

— Расклад козырный, Леня. Нам скинули деньжат под хилые проценты. Мы, даже не напрягаясь, сумеем обернуть все через год. А если тему замутим, то и подавно…

— Тема у меня уже есть, — серьезно произнес Кулагин.

— О, нет-нет! — Левинсон шутливо закрылся двумя руками, словно собеседник собирался его ударить. — Уволь меня! Я не хочу говорить сегодня о делах. Ты спросил, я ответил, и на этом все. Если тебе так не терпится, можешь пойти вон Толяну по ушам проехаться. У него, насколько я слышал, тоже какие-то идеи зреют. Но я вам пока не соратник. Завтра — пожалуйста, а сегодня… Все обсуждения без меня. Ты лучше глянь, какие цыпочки нарисовались на горизонте.

Без особой охоты Кулагин повернул голову в ту сторону, куда указывал приятель. На пороге ресторана действительно возникли две молоденькие особы в коротких юбках и с откровенно декольтированными вырезами на блузках. По виду ни одной из них никак не могло быть больше девятнадцати лет, но даже Кулагин вынужден был признать, что выглядели девочки аппетитно. Левинсон заметил блеск у него в глазах.

— Берем? — он слегка стукнул Леонида в плечо. — Я ж понимаю, какой ты голодный до этой темы. Выбирай, которая твоя. Но я бы, конечно, предпочел брюнетку с челкой. Или хочешь ее?

— Нет, не хочу, — Кулагин отвернулся.

— Другую?

— И другую не хочу.

Левинсон изогнул левую бровь;

— Ах, вот оно что! Занятно. Не, я слышал, что иногда зона меняет ориентацию, только мне казалось, к тебе это не может иметь отношения. Но, видимо…

— Че ты несешь? — разозлился Кулагин. — За одни такие намеки уже можно схлопотать по шее. Понял? Я — не педик! С этим у меня все в порядке. Просто… — он уронил голову на грудь, — я очень соскучился по одной особе. Это странно, но я соскучился, Лева.

— Что это за особа?

— Лиза. Лиза Началова.

— Да ну? — не поверил Левинсон. — Ты серьезно, брат? Ты же вроде как ее сам отшил…

— Отшил. Но…

— О чем базар, пацаны? — Лебедев подошел сзади и, обняв Кулагина с Левинсоном за плечи, вклинился между ними. — Я что-то не наблюдаю бурного веселья. Ты по стволам не соскучился, Леня?

— В смысле? — не понял Кулагин.

— В прямом. Темыча я уже уговорил. Нес, правда, артачится, но ты же его знаешь. Он как все. Так что решение за тобой.

— Я не врублюсь, о чем ты толкуешь.

Кулагин обвел взглядом столик. Шумскому понадобилось совсем немного спиртного, чтобы начать клевать носом. Он практически полулежал на столе, бессмысленно ковыряя вилкой в салате. При этом губы Неса продолжали беззвучно шевелиться, словно он продолжал что-то кому-то рассказывать. Левинсон засмеялся.

Горшаков пил мало, зато Кулагин видел, как Артем частенько покидал стол и наведывался в туалет. Лебедев привез другу по его же просьбе целый пакет шмали. К настоящему моменту глаза у Горшакова застеклянели, но это не мешало ему о чем-то негромко разговаривать с Вершинским. Анатолий отчаянно жестикулировал и время от времени бил Горшакова раскрытой ладонью в плечо.

— Пострелять не хочешь? — пояснил свою мысль Лебедев. — У нас козырные стволы. Лева не даст соврать. Прикупили по случаю штук десять. Сейчас с этим не проблема, Лень. На каждом углу можно купить волыну. Прикинь? Золотые времена настали. Жаль, вы пропустили самое начало.

— Да, жаль, — согласился Кулагин и тут же спросил: — И в кого же ты хочешь пострелять?

Лебедев громко заржал.

— Ну, ты хватил, Леня! «В кого»! Не в кого, а во что. Пока только во что. Мы тут с месяц назад арендовали одно местечко за городом. Недорого, кстати. Сделали там для себя тир. Только не такой дешевый, как все эти пукалки с голимыми патронами, а настоящий. Стволы боевые, патроны боевые. Все как полагается. Адреналин, мать его! Поехали, Леня. Будет здорово! Темыч едет, я… Эй, Лева, ты куда?

Левинсон поднялся из-за стола. Кулагин перехватил его взгляд и увидел, что две те самые девочки, которых они заприметили еще при входе, вольготно расположились у барной стойки. Заказали бутылку шампанского на двоих. Кавалеров с ними не было, но мужики с разных концов зала уж начинали вожделенно поглядывать в их сторону. Похоже было, что Левинсон вознамерился захватить в этом вопросе пальму первенства.

— Такие чицы пропадают, — сказал он. — Я просто не могу этого допустить. Ты уж извини, Леня, если не хочешь — не надо. Может, Темыч или Нес возьмут на себя вторую. А если нет, я с двумя управлюсь…

— Слушай, ты, ловелас, — Лебедев схватил его за руку. — Мы по какому поводу собрались тут сегодня? У нас кореша с зоны откинулись. В конце концов, это их праздник. А ты ведешь себя, как последний эгоист.

— Да отвали ты! — Левинсон выдернул руку. — Я же сказал, что готов поделиться. Одной.