одного: работать на него я не буду, потому как исчезну. Сейчас он мысленно потирал руки, наслаждаясь победой, но впереди его ждало разочарование.

— Допустим, — я изобразил равнодушие. — И что мне делать? Двор подметать?

— У тебя есть способности. Их стоит применить по назначению.

— Как? Отправишь убивать иных?

— Скоро ты всё сам узнаешь. И вот ещё что. Если попытаешься сбежать, я тебя найду. Даже на другом конце империи, даже на другом континенте. Я тебя найду и верну, а твой долг увеличится. Если ты совершишь проступок, твой долг увеличится, если мне не понравится твоё поведение, твой долг увеличится. Ты сможешь отработаешь думаю… лет за пять, если постараешься, но срок этот запросто может вырасти. И наоборот, если я почувствую, что ты исправился, увижу верность и почтение, как знать, быть может, однажды приму тебя обратно в семью.

— Да неужели? — я насмешливо посмотрел на отца.

— А что? Роду нужен достойный отпрыск, обладающий силой. Сила у тебя есть, но я должен быть уверен в твоей надёжности.

— То есть, ты меня вначале выгнал без какой-либо причины, а теперь говоришь о том, что можешь вернуть в род, если я лет десять на тебя ишачить буду и задницу лизать? — мне терять было нечего, я говорил, что думаю.

Слова Аркадия о том, что он однажды вернёт мне фамилию, не вызывали ни капли доверия. Скорее всего, это станет приманкой, которой он до конца своих дней будет водить перед моим носом, чтобы превратить меня в верного пёсика, а потом всё равно отдаст наследство младшему сыну. Ну и пошёл он! Я и так получу то, что мне причитается, когда стану сильнее.

— С таким отношением ты точно ничего не получишь, кроме увеличения долга, — злобы в голосе отца не чувствовалось, он умел владеть собой и нашёл гораздо более изощрённый способ мести, чем орать и махать кулаками. Пожалуй, мне многому стоило у него поучиться.

— Понятно.

— И кстати, если всё же попытаешься бежать, то будешь в ошейнике ходить, как цепной пёс. А долг ты в любом случае отработаешь.

Последние слова прозвучали жёстко, так что сразу стало понятно — папаша не шутит. А про ошейники я слышал. Их надевали на заключённых в тюрьмах. Работали так же, как и рамки — угнетали внутреннюю энергетику, лишая силы. Не хотелось бы, чтобы на мне висела эта штука.

Я смотрел в окно. Вдоль дороги росли новенькие высотки спальных кварталов, разноцветные торговые и деловые центры. Казалось, я в другую страну попал или даже на другую планету. Отличия от глубинки были разительны.

Поймал себя на мысли, что за четыре месяца стал забывать, каково это — жить в нормальном городе. В проплывающих за окном видах было нечто родное, привычное, и в глубине души затеплился тихий огонёк радость от возвращения домой.

Не доезжая до центра, свернули к «золотым кварталам» — так екатеринбуржцы называли район, застроенный особняками местной знати. Там жило и моё семейство.

Вскоре вдоль дороги потянулись высокие изгороди, за которыми росли сады и торчали крыши роскошных особняков. Мы проехали новенький универмаг на углу, свернули на второстепенную тихую улицу и вскоре упёрлись в кованые ворота с гербом рода Скуратовых — два скрещенных меча на зелёно-золотом фоне, увенчанные рыцарским шлемом.

Автоматические створки ворот открылись, нам даже притормаживать не пришлось. Машина въехала на территорию и остановилась на полукруглой площадке перед крыльцом огромного дома.

Особняк Аркадия Скуратова выглядел не слишком современно, он был построен в двадцатых годах прошлого века и носил черты архитектуры той эпохи — величественной и одновременно изящной.

От высокого крыльца нисходили две полукруглые лестницы, над ним нависал широкий балкон с кованными перилами. Дом имел два этажа и мансарду (там раньше была моя комната), на полуподвальном этаже располагались гараж на пять-шесть машины и подсобные помещения.

Справа к дому прилипла двухэтажная пристройка для слуг, а за особняком простиралась зелёная поляна, окружённая берёзками, детская площадка, бассейн и даже небольшой парк с беседкой и парой аллей. Перед домом была узкая полоска газона, стояли фонари, освещающие фасад и крыльцо в ночное время суток.

— Артур, — обратился отец к шофёру. — Проводу Кирилла в его новые апартаменты, а после обеда жди меня в машине у крыльца. Ну вот и всё, — это уже было обращено ко мне. — Какое-то время ты поживёшь здесь, а затем я решу, куда тебя отправить. И да, будь добр, отдай мне свой паспорт.

— Паспорт? — удивился я.

— Ну да, паспорт. Тебе он сейчас не понадобится.

Это было уже слишком. Но сопротивляться не имело смысла, ведь когда я убегу отсюда, всё равно придётся делать новые документы.

Я извлёк из внутреннего кармана куртки паспорт и протянул отцу.

Шофёр — крупный малый лет сорока с коротко стриженными светлыми волосами, одетый, как и вся охрана, в простенький чёрный костюм — вышел из машины и велел мне следовать за собой. Я достал из багажника чемодан, и мы отправились в пристройку, где обитали слуги.

Слуг в доме было много: дворецкий, три горничные, повар с помощником, два садовника, два охранника, дежурившие посменно возле ворот и собственно шофёр. Охранники и повара жили в городе, остальные — в усадьбе. Все они давно служили у отца, всех я знал, но слишком тесно ни с кем из них не общался.

Артур, помнится, даже в школу меня возил до того, как мне стукнуло пятнадцать. А потом отец переселил меня в съёмную квартиру рядом с гимназией, и я стал приезжать домой от случая к случая.

В основном приходилось это делать, когда Скуратовы или друзья нашей семьи организовывали очередной званый ужин. Тогда либо к нам приезжали гости, либо мы куда-то пёрлись. Всегда ненавидел такие мероприятия. Там было много светоносных аристократов, от которых я чувствовал лишь презрение.

— Ну вот и приехали, — сказал Артур. — Будешь теперь в пристройке жить. Наверное, после барский апартаментов непривычно будет?

В его голосе слышалась дружеская насмешка — наш шофёр был малым ехидным, и я привык к его подколкам, но сейчас меня даже это раздражало.

— Я, вообще-то, последние четыре месяца в казарме жил, — напомнил я. — Не привыкать к дерьмовым условиям.

— Точно! Как я же я мог забыть? — усмехнулся шофёр. — Знаю, каково это. Я ведь тоже в спецшколе учился, только в Омске, а не в Москве. Пустыню видел?

— Да, видел. И синих ублюдков видел, и даже убивал собственными руками.

— Ну ты герой! А нас только на третьем курсе, помню, в пустыню отправили… — он открыл дверь, и мы вошли в пристройку.

В тесной прихожей я оставил на вешалке куртку, разулся. Мы прошли по коридору до самой дальней комнаты. Теперь мне предстояло жить в крохотной каморке, где едва помещались кровать, комод, шкаф и маленький столик со стулом. В таких комнатах обычно селились одинокие слуги. Те, у кого были семьи, жили либо в городе, либо в квартирах на втором этаже пристройки.

Из чемоданов я ничего вытаскивать не стал, так всё оставил, чтобы если придётся внезапно переезжать или убегать, долго с вещами не возиться. Марине позвонил сразу, убедившись перед этим, что в коридоре никто не шатается и не подслушивает. Наставница трубку взяла моментально, словно только и ждала моего звонка.

— Я уже в Екатеринбурге, — сообщил я после обмена приветствиями. — В отцовском особняке. Меня поселили в пристройку к слугам. Отец сказал, что я должен буду отработать все деньги, которые он на меня потратил за восемнадцать лет, и паспорт отобрал. Вытаскивайте меня отсюда.

— Так, это понятно. Что с охраной?

— Дежурят сменами по одному в будке возле ворот, но если что-то случится, могут и другие приехать. По периметру сада стоят камеры.

— Значит, будем ждать удобный случай. Телефон держи при себе, — напомнила Марина. — Скуратов сказал, какую будешь выполнять работу?

— Нет, он ничего не сказал. Намекнул, что будет использовать мои способности. Сколько мне ждать?

— Имей терпение. Как только мы посчитаем нужным, тебя вытащат.

— Да-да, понятно. Когда посчитаете нужным… Жду. Пока.

Я закончил вызов. Интересно, что задумала Марина? Как она меня хочет вытащить? Сбежать незаметно не получится. Даже если перелезть ограду в дальней части усадьбы, охранник сразу увидит это и сообщит отцу. За усадьбой — лесопарк. Надо пересечь его, чтобы выбраться в городские кварталы. Если туда подогнать машину, можно успеть уехать раньше, чем меня поймают. Но бежать придётся быстро, в любом случае.

Мне нравился