Вот только, когда он год назад объявился в России, кто-тотолковый, весьма быстро проанализировав информацию, сыграл тревогу. И, какпоказали события, правильно сделал — дальнейшая разработка немалосюрпризов принесла…

Это был другой человек. Тот же самый, а все же другой. Дажелицо чуточку поправлено пластической операцией: вроде и прежний Али, и в то жевремя неуловимо другой, так что даже старые знакомые не всегда узнавали. Чтогораздо серьезнее — он изменился как личность. Прежний образованием неблистал, да что там, был откровенно невежественным — а нынешний, согласновороху отчетов и агентурных донесений, пусть и не отличался особыми познаниями,но все же производил впечатление человека, получившего серьезное образование. Омногих вещах рассуждал так многословно, с таким знанием предмета, какого отпрежнего Али ждать было никак нельзя. Один из агентов так и сказал своемукуратору: «Понимаешь, как будто медресе человек кончил или университет…»

Вот только внешняя стамбульская биография Али-эфенди,благонамеренно открытая всему миру, не носила ни малейших следов какой-либолегальной учебы, не то что в медресе или светском институте, а хотя бы накратких курсах автомехаников. Согласно биографии, как уже говорилось, Али всеэти годы пахал в лавчонке, словно папа Карло, прилагая нешуточные усилия, чтобыиз простых продавцов выбиться в младшие компаньоны, что ему и удалось в концеконцов.

Те, в чьи обязанности как раз и входит решать подобныеребусы, копнули глубже. И вскоре могли уверенно доложить, что видимая миру,прозрачнейшая биография стамбульского торговца определенно представляет собойклассическую легенду прикрытия, не устоявшую перед вдумчивым напором серьезныхспецов. Собственно говоря, не было ни малейших подтверждений, что «купчину»вообще кто-нибудь видел сидящим за прилавком.

Когда поработали еще, подозрения окончательно превратились вуверенность. Детали и подробности оставались пока загадкой, однако сталостопроцентно ясно, что все эти годы Накир не в лавке торчал, а проходил где-тонешуточную подготовку. Каковую способно дать только государство в лицеопределенных контор. Никакими меценатами-филантропами, а такжесамодеятельностью эмигрантов тут и не пахло: за три года вылепить изнеотесанного деревенского парня такой вот экземпляр могут только спецслужбы,поднаторевшие в подобных метаморфозах…

Копали. Сопоставляли. Анализировали. Обнаружили несомненныесвязочки Накира с бандой небезызвестного Абу-Нидаля, того еще экземпляра,давненько числившегося в розыске. Поняли, что к Накиру следует отнестись скрайней серьезностью и в списке предназначенных для отлова субъектовпереместить на верхние позиции.

И только успели это понять, как грянуло. На том самомсовещании, где оказались и Директор, и Старшой, и Кареев (а также несколькочеловек из внешней разведки), со всей невеселой определенностью прозвучало: подостоверным данным, полученным из нескольких мест и подкрепленным внешнимиисточниками, следует, что Накир и Абу-Нидаль планируют какую-то крайнесерьезную акцию не на Кавказе даже, а в европейской части России. Что —неизвестно. Где — неизвестно. Зато известно точно, что это будет крупняк.Такие дела.

Как обычно и случается, включился общий для всех времен,стран и народов механизм, в просторечии известный как «Хватай мешки, вокзалотходит!» Те, кто погон не носит, поставили перед теми, кто в погонах, задачу,кратко сформулированную и двойных толкований не допускающую: взять в кратчайшиесроки. Все прочее, конечно, не побоку, но на второй план. А эту сладкую парочкувзять, как можно быстрее взять, взять за мошонку, за кислород, за адамовояблоко, кровь из носу, взять!

Возражений и дискуссий в таких случаях непредусмотрено — и воинскими уставами, и жизненной практикой. Отдаваемые натаком уровне приказы не обсуждаются даже мысленно. Щелкать каблуками ивытягиваться во фрунт вовсе не обязательно, это лишнее, конечно, но разбиться влепешку изволь…

Тем, в высоких кабинетах, не известно в точности, что это заголоволомная задача — взять подобных субъектов. Не ликвидировать кчертовой матери огнем и бризантом, а взять в состоянии, пригодном длядальнейшего использования. Но задача поставлена именно такая: взять. В чем тутсоль, профессионалу понятно — либо Накир, либо Абу-Нидаль, гнидаиорданская, должен петь как соловей и рассказать массу интересного. Такчто — расшибись, но возьми… А лучше — возьми и не расшибись…

Защитного цвета «буханка» тормознула с протяжным скрипомстареньких тормозов, Кареев распахнул дверцу и выпрыгнул, привычно придержав набедре тяжелую кобуру с «Вектором». Полковник Рахманин, тут же оказавшийся рядомс Кареевым, без лишних слов изобразил руками фигуру, напоминающую кольцо.

Кареев привычно и цепко огляделся. С первого взгляда былоясно, что серая блочная девятиэтажка, а заодно и парочка прилегающих строений,блокирована качественно и наглухо. Кареев увидел снайперов именно в тех точках,где ожидал, группы заняли позиции грамотно, так чтобы не попасть под возможныйогонь из окон, откуда к тому же могли в два счета выкинуть что-нибудь нехорошеетипа гранаты, а то и «хаттабки». Проводник с собакой на месте, так, все путем…

— Третий подъезд, — сказал полковник. —Четвертый — девятый этажи. Не стопроцентно.

— Стопроцентно у господа бога… — проворчал Кареев.

Стояла вязкая тишина, даже зевак в отдалении почти неимелось. Девятиэтажка словно вымерла — хотя все ее обитатели сидели поквартирам. Устраивать их поголовную эвакуацию с командами по мощномуматюгальнику и прочей суетой было бы только хуже: басмачи могли рвануть напрорыв, прикрываясь штатскими, и в той неразберихе, что разгорелась бы,означенных штатских шальными пулями-осколками могло положить столько… А ониграждане России как-никак, женщин и детей туча… Так что команда по матюгальникубыла подана противоположная: сидеть по квартирам, носу не высовывая, немельтешить, под ногами не путаться во избежание грустных последствий.

Ах, какая тишина стояла — поганая, вязкая… И главное,не факт, что объекты где-то в одной из квартир. Местная агентура — народецспецифический, на все сто никто ей никогда и не верил…

Кареев кивнул, и вскоре все зашевелилось — в подъездвереницей хлынули люди марсианского облика, в шлемах с забралами, в камуфляже,ощетинившиеся стволами, увешанные всевозможными полезными инструментами. Длянепосвященного они передвигались ужасно медленно, но именно так и следовалопоступать.

Дверь, напротив которой оказался Доронин со своими, была нежелезной, а обыкновенной, на вид хиленькой древесной плитой. А потому, когдавсе разомкнулись так, чтобы не попасть под пулю, Антон без светских церемонийи, уж конечно, без стука врезал по ней ногой от всей души. И тут же отпрянул.

Второй двери не оказалось — вышибленная с треском сорваласьс петель и грохнулась внутрь. Какое-то время стояла тишина, потом изнутрипослышались непонятные звуки, вроде бы не ассоциировавшиеся с приведениеморужия в боевую готовность.