Женщина, которая управляет школой, сказала им, что я пришла узнать о них, чтобы иметь возможность поддержать их программы.

Вряд ли они знают какие-нибудь фильмы. Мне не хотелось бы это подчеркивать, но, кажется, то, что я актриса, сделало мое посещение более забавным для них. То, чем я занимаюсь, – с их точки зрения странная работа.

Иногда то, что я актриса, кажется странным и мне, но сейчас я счастлива этим заниматься.

Проведя некоторое время вместе, мы даже начали общаться без переводчика. Креольский немного похож на очень быстрый, сжатый английский.

Они попросили меня дать им мой адрес. Я секунду подумала о соблюдении неприкосновенности своей частной жизни, что мне сказали делать в США, но они делились со мной, так что я поделюсь с ними.

Я очень хочу, чтобы эти молодые женщины преуспели. Я также хочу быть для них другом. Я подошла к доске и написала свое имя и свой личный адрес.

Одна девушка взяла меня за руку и медленно сказала: «Я хочу быть твоим другом».

Она написала свое имя, чтобы я могла узнать письмо от нее.

Транзитный центр Джуи

Транзитный центр Джуи расположен недалеко от столицы Сьерра-Леоне, всего примерно в десяти километрах от центра столичного города, Фритауна. Созданный в 2000 году транзитный центр Джуи был одним из временных поселений, первоначально учрежденных УВКБ в Фритауне в ответ на масштабное возвращение сьерра-леонских беженцев из Гвинеи. После нападения на Гвинею, предположительно совершенного повстанцами сьерра-леонского Объединенного революционного фронта, гвинейцы набросились на сьерра-леонских беженцев, обвиняя их в укрывательстве повстанцев ОРФ и попытках дестабилизировать ситуацию в Гвинее. Многие сьерра-леонские беженцы пострадали физически, что вынудило их решить вернуться в Сьерра-Леоне, хотя война в их родной стране все еще продолжалась. Так как бÓльшая часть страны в то время была оккупирована повстанцами, эти люди не могли вернуться в свои деревни. Чтобы удовлетворить потребность беженцев во временном жилье, УВКБ создало два поселения (Локомассама и Барри) в северной и южной провинциях. Но так как возвращавшиеся из Гвинеи прибывали на кораблях, им надо было где-то переночевать, не только для того, чтобы восстановить силы после долгого путешествия, но и чтобы принять решение, куда они отправятся дальше, в зависимости от той информации, которую они получали о членах своих семей. В Джуи, как и в других транзитных центрах, возвратившиеся получали эти возможности. Теоретически, возвратившиеся могли оставаться в транзитном центре не более пяти дней, но в реальности около 2000 из них проживали в центре до июня 2002 года.

Транзитный центр находится рядом с городком Джуи, где проживает около 6000 сьерра-леонцев. Там есть начальная и средняя школы, а также Институт изучения Библии. Возвратившимся, пока они находились в центре, приходилось отправлять своих детей в эти школы. В самом транзитном центре были медпункт и большой резервуар с водой с несколькими водосборниками.

Полиэтиленовые палатки, земляные полы. Это кажется какой-то дырой. Вокруг ходят люди. Они не могут сами себе помочь. Не могут отправиться домой.

Мужчина с натруженными руками подбегает к сотрудникам УВКБ и знаками умоляет подойти побыстрее.

Они объясняют, что он хочет, чтобы они взглянули на мальчика.

Я вижу этого мальчика. Он выглядит примерно на двенадцать лет, но ему могло бы быть и шестнадцать. Сложно сказать, он худ и слаб из-за плохого питания. Он очень болен.

Я не хотела наклоняться и смотреть. Я стояла на расстоянии. Я была незнакомой для него женщиной. Его осматривал врач.

Он был очень юным, но, казалось, прекрасно понимал, что с ним происходит. Его ноги парализовало. Его живот и ребра казались слишком широкими. Позже мне сказали, что, похоже, его оперировали. Его позвоночник был серьезно поврежден. Болезнь ослабила его тело. Было похоже на то, что все началось с огнестрельной раны и неудачной операции.

Здесь его выписали из больницы. Нет средств и места для его лечения после того, что считалось неотложной помощью (по их стандартам).

Для меня это было неотложной ситуацией. Теперь сотрудники гуманитарной организации пытаются организовать для него помощь, но этот мальчик – один из миллионов ему подобных.

Я никогда не смогу забыть его лицо. Я никогда не смогу забыть, как он передвигал ноги своими руками.

УВКБ находится в Африке, чтобы помочь этим притесняемым людям, чтобы продолжить оказывать поддержку, необходимую этим беженцам. Всегда есть проблема недостатка финансирования и исполнения всех необходимых программ.

Я сидела с лидерами и вождями и молодыми женщинами, жившими в лагерях.

Я спросила: «Как вы считаете, что надо знать людям?»

Молодая женщина ответила: «Мы продолжаем жить в страхе. Мы боимся, что девушек все еще будут похищать и насиловать. Мы боимся, что юношей будут заставлять воевать. Нам надо, чтобы эта война закончилась».

Сотрудник УВКБ спросил: «Как вы думаете, Америка может помочь?»

Молодая женщина быстро ответила: «Да, они очень влиятельные! Мы хотим вернуться домой. Нашим детям надо ходить в школу. Нам нужна нормальная еда».

Если бы только Америка была тем, чем они ее считают. Тогда это было бы возможно.

Кто-то спросил пожилого вождя: «Каково это – жить в лагере?»

«Мы в очень стесненных условиях».

Мне рассказали, что финансирование сокращается, а УВКБ пытается его увеличить. У стран, которые предоставляют убежище, в настоящее время проблемы – у таких стран, как Гвинея.

Теперь УВКБ занимается не только беженцами, но и внутренне перемещенными лицами (ВПЛ).

Очень много других организаций настроено на долгосрочное финансирование. УВКБ рассчитывает только на временное. Они не могут рассчитывать на долгосрочное финансирование, поэтому сложно разрабатывать сильные и долгосрочные решения.

Они на самом деле не знают, будет ли продолжено финансирование их программ в ближайшие месяцы, а при этом кажется, что сейчас нуждающихся больше, чем прежде. Проблема не исчезает.

Я познакомилась с сотрудником УВКБ из Иордании. Он говорил о строительстве центра типа FAWA для женщин в лагерях беженцев или поселениях в его районе.

Ватерлоо (транзитный центр)

Здесь дети хватают тебя за руки и идут с тобой, улыбаясь и напевая. У них нет ничего. Они в рваной грязной одежде. И они улыбаются.

Сбежались дети. Они так счастливы иметь то малое, что у них есть сейчас. Они больше не одиноки и не боятся за свою безопасность. Большинству из них пришлось пройти много, много километров за долгие дни без еды и воды.

Они схватили меня за руки своими крошечными ручонками. За каждый мой палец уцепилась детская рука. Другие дети ухватили меня за запястья, за руки. Я почти не могла идти. Я хотела забрать с собой домой всех и каждого.

Они увидели