что он виновник. Однако это не сработало ни в каком виде. Ведь мужчина смотрел на Брешь с нескрываемым удивлением и шоком. Очевидно, он сам не понимает природу этого завихрения, при этом как маг он лучше остальных чувствует его опасность.

— Ты говорила, что произошёл взрыв. Но разве могут быть такие последствия от взрыва? — спросил пленник. С одной стороны, в нём говорил обычный природный страх перед неизвестностью, но, с другой, его глаза загорелись странным азартом, и ему захотелось больше узнать об этой неизвестности.

Прежде, чем ответить, Кассандра украдкой глянула на Лелиану. Сестра Соловей, которая всё это время не спускала взгляда с пленника, чтобы увидеть хоть какое-то проявление лжи, в ответ отрицательно покачала головой, так её и не найдя.

— Как видишь, могут.

Тот, в котором окружающие приметили сильную любознательность, хотел и дальше задавать вопросы касательно этого непонятого явления. Однако сама Брешь не дала ему это сделать.

Раздался взрыв. Яркая вспышка и пугающий грохот ознаменовали большую силу взрыва. Метка это подтвердила. В миг она вновь вспыхнула ярким зелёным светом. На окружающих это не как не отразилось, что не скажешь об её носителе. Когда боль пронзила его руку, мужчина закричал, попытался её обхватить второй рукой, но пользы не было. Поддаваясь порыву, он поднял руку вверх. Казалось, метка рвалась к разрыву, но не могла покинуть тело носителя, поэтому приносила последнему ещё больше страданий.

Теряясь от боли, мужчина скоро повалился на колени. Сторонний наблюдатель бы сказал, что метка чуть притихла, ведь носитель больше не кричал, а только, продолжая сжимать руку, оскалился и шипел. Да, это так. Однако подойти к мужчине и вновь его поднять не осмеливался пока никто. Совсем близко подошла только Кассандра.

— С каждым часом Брешь становится больше. Демоны появляются всё дальше от неё. Если ничего не сделать, разрыв поглотит весь мир, — говорила воительница, но при этом понимала, что пленник на доблестного героя не особо-то похож, а значит, нужно давить ещё и на другое. — Твоя метка так же разрастается. Она истощает тебя, и в любой момент может убить.

— И что вы хотите предпринять? — обессиленно прошептал пленник, еле-еле сдерживаясь от боли и одновременно пытаясь переваривать то, о чём говорила Пентагаст.

— Мы вернёмся в Храм и остановим разрушения. И твоя помощь нам необходима. Потому что эта метка как-то связана с дырой в небе. И нам надо понять, как, — говорила Кассандра специально с излишним пафосом, давая пленнику мнимую иллюзию выбора и нарочно забывая упомянуть, что в случае отказа его потащат насильно.

Хотя особой-то необходимости в таких речах и не было. Мужчина ещё в той тюремной комнате смирился с мыслью, что у него нет возможности для побега. А теперь понимание, что эта зелёная дрянь на его руке его же и убивает, только ещё больше укрепила его изначальное решение.

— Не думаю, что у меня есть выбор, — достаточно-таки сухо ответил пленник и пожал плечами, когда боль от метки наконец-то стала терпимой.

Кассандра нахмурилась. Судя по всему, она ожидала другого ответа, более патриотического. Мужчина это заметил, но с полнейшим равнодушием отнёсся к мнению женщины, считая свою позицию правильной. А ведь действительно, почему его должны заботить люди, которых он даже не знает и не помнит, или мир, который отчего-то кажется ему чужим?

И всё-таки ответ пленника был принят за добровольное согласие, поэтому на громкие слова больше размениваться никто не стал. Кассандра, дождавшись окончания приступа и возвращения магической метки в более-менее пассивное состояние, помогла мужчине подняться и повела его дальше по дороге.

Конвой шёл медленно, но не только из-за хромого пленника. Мужчина уже успел догадаться, к каким именно воротам его ведут, и увидеть обходные, менее людные пути к ним. Однако Кассандра повела его чуть ли не через импровизированный палаточный лагерь беженцев. Из-за чего пленнику пришлось терпеть гораздо больше чужих взглядов, которые были переполнены ненавистью. Уставшие от пережитого и ожиданий, испуганные перед неизвестностью, которая ждёт их в скором будущем, все эти люди словно звери вцеплялись в него взглядами. Казалось, если бы не военизированный конвой, который обступил пленника со всех сторон, кто-нибудь точно попробовал накинуться на него с ножом.

Очевидно, таким образом Кассандра хотела давить на совесть вероятного виновника, однако в очередной раз мужчина продемонстрировал поразительное спокойствие. Его больше волновал мертвецкий холод, чем абсолютно неизвестные ему люди.

— Они винят тебя в произошедшем. Им это нужно, — вновь заговорила женщина, которая не могла без сожаления смотреть на отчаяние всех этих людей, понимая, что надо готовиться к худшему.

— Надеюсь, подобную глупость с вашей стороны вы можете хоть как-то объяснить, — пленник неожиданно прервал тираду воительницы.

Он повёл себя слишком вольно, без смягчения использовал осуждающий тон. В его положении наказать могли и за меньшее, поэтому все стражники конвоя тут же глянули на Кассандру, уже думая, что мужчину ждёт очередной удар железной перчаткой.

— Что именно вы назвали глупостью? — спросила вдруг Лелиана, которая даже при свете дня была тенью в этой толпе. По голосу женщины было видно, что ей самой не понравилась та вольность, с которой говорит пленник, но с другой стороны, её очень заинтересовали его слова.

— Во-первых, до сих пор вы обращаетесь со мной, как с подсудимым, давая мне ещё шанс либо полностью оправдать себя, либо добиться смягчения в обвинениях. Во-вторых, вам я нужен живым, именно поэтому вы меня и возвращали в сознание с таким упорством. И сейчас я вижу явное противоречие, которое иначе, как глупостью, и не назвать. Словно я уже приговорён вы выставили меня врагом в глазах этих людей, и сейчас продолжаете разжигать их ненависть ко мне. Будет удивительно, если я дойду до этой Бреши и не получу кинжал в живот от ваших же, — пленник окинул взглядом конвой, — солдат.

Внимательно выслушав его рассуждения, обе женщины с какой-то даже растерянностью переглянулись между собой, осознав свой промах. Действительно, они рассказали общественности слишком много о том, сохранение жизни которого на данный момент является первостепенной задачей.

Одних задели слова мужчины, других — его холодный, непринуждённый тон, с которым он говорил. Поэтому остаток пути до ворот конвой проходил молча.

Только когда эта группа людей пересекла ворота и оказалась на мосту, открылся вид на извилистую дорогу, по которой и следует идти к разрушенному Храму. Оглянувшись в сторону Убежища, все мысленно простились с деревней, давая обещание, что вернутся они уже с победой и без дыры в небе. Только пленник был далёк до всех этих сентиментальностей и продолжал изнывать